с запахом ржавчины и иду к ней.
— Хорошие новости, — улыбаюсь. — Будем ночевать вместе. Давай почистим зубы.
Я помогаю ей во всем, кроме туалета. Не потому, что я брезгливый, просто Нара стесняется и гораздо охотнее принимает помощь медсестер.
Я приношу два стаканчика: один с водой, другой — пустой. Выдавливаю пасту на щетку и подаю ей. Она чистит зубы долго и рассеянно, тщательно выполаскивает рот и сплевывает мятную воду в пустой стакан.
— Руслан, что случилось?
— Всё хорошо.
— Руслан! — говорит строго и добавляет: — Я всё вижу.
— Звонила мама и очень просила передать, что очень тебя любит и переживает.
— Почему она не захотела со мной поговорить?
— Она хотела… — начинаю я и запинаюсь, чувствуя себя кошкой на раскаленной крыше.
— Руслан, расскажи мне, что там происходит. Я же понимаю, что ты все время врешь. Я не виню тебя. Ты меня оберегаешь.
— Нара, правда в том, что мой папа — плохой человек, а твоя мама очень от него зависит сейчас, но это не значит, что она тебя не любит.
Я осторожно передвигаю ее ближе к краю кровати. Там поручень, и Нара точно не упадет. Скидываю кроссовки и ложусь рядом с ней, на самый краешек. Аккуратно подкладываю руку ей под спину и помогаю повернуться набок.
— Ты знаешь, Нара, ему не впервой так поступать. Когда мама была на четвертой стадии, он определил ее в хоспис. Типа надо было ходить на работу, чтоб зарабатывать деньги, и он не мог оплачивать и мне няню, и ей сиделку. Но по факту я мог еще два месяца провести с мамой, а он лишил меня этого.
— Руслан, мне так жаль. — Утыкается носом мне в плечо.
— Ничего, это было давно. Я знаю, что ты очень ждала маму, но думаю, что она сможет прилететь только после родов. А пока я буду с тобой.
— Руслан, я это переживу! Всё хорошо.
Кладет ладонь на мою руку и продевает тонкие пальцы между моими. Я поглаживаю большим пальцем её мизинец.
Я не разбит. Я продолжаю смотреть в будущее с оптимизмом. Мы же вместе, а значит, преодолеем все трудности. Нара встанет на ноги, и мы поженимся. А через пару лет будем вспоминать этот момент со смехом.
Глава 14. Нара. Жека
Наблюдаю, как бежит собственная моча по прозрачной трубке катетера. От меня осталась половина человека. Я теперь никчемная. Единственный отвоеванный навык — возможность сидеть, и то потому, что мои почти рассыпавшиеся в пыль позвонки заменили титановыми протезами.
От грустных мыслей меня отвлекает шум в коридоре. Нарастающие ритмичные постукивания, детский смех и смешливый женский голос. Всё это сливается в один оглушительный тарарам, а потом дверь в палату распахивается, как от сильного порыва ветра.
В палату впрыгивает женщина на костылях. Левой ноги у нее нет; из коротких шортов даже не виднеется культя. Она улыбается мне и здоровается так тепло, словно мы добрые знакомые:
— Привет, малая!
За женщиной в палату впархивают дети: две девочки, хорошенькие, как ангелочки, и лысоватый мужчина с чемоданом, который кивает мне и тоже приветливо здоровается:
— Здравствуйте!
Девочки вцепились пухлыми ручонками в ногу матери и смотрят на меня с любопытством.
— Ладно, Женек, не будем смущать твою соседку, — говорит мужчина, приваливая чемодан к стене.
— Не давай им сладкое после двенадцати дня, — говорит она строго, а потом весело добавляет: — А то они опять превратятся в монстров.
— Постараюсь, — улыбается он доброй, но грустной улыбкой.
Мужчина подхватывает одну из девочек, которой на вид года два, и Женек расцеловывает её в обе щеки. Потом в воздух взмывает старшенькая, лет пяти, обнимает маму за шею и уже сама чмокает её в лоб. От этой картины больно на сердце. Дружная семья. У меня всё не так. Мама под гнетом Вадима, да и без этого ей на меня плевать. Нади больше нет. Единственный, кто остался, это Руслан.
Руслан. Добрый, заботливый, искренне любящий Руслан. Если раньше он был для меня просто слишком хорош, то сейчас — недосягаем. Разве этого он ждал от наших отношений? Как быстро кончились ночные прогулки по городу, как мало рассветов мы встретили вместе, как много потеряли, почти не успев ничего распробовать. Теперь его участь мотаться по больницам и подавать мне судно. Мне жалко себя. Жалко так, что слезы текут из глаз сутками. Но больше мне жалко его. Я просто не могу встать и уйти от этого кошмара. А он может. Но не уходит. От осознания того, что я тяну его на дно, только хуже.
— Меня Женя зовут! — звонкий голос новой соседки выводит меня из ступора. — Но все зовут меня просто Жека. А тебя как, грустная принцесса?
— Я Нара.
Она садится на кровать и опирает костыли о её край.
— Приятно! Необычное имя. Сокращение?
— Да, — не могу болтать и мило улыбаться. Единственное, чего хочу, отвернуться к стене, закрыть глаза и умереть.
— И как полное? — не унимается она, освещая широкой улыбкой небольшую двухместную палату, куда меня перевели сегодня утром.
— Дотнара.
— Ого. Дочь трудового народа. Никогда в реальной жизни не встречала такого имени, — восхищается она и тут же спокойным и даже будничным тоном спрашивает: — Ходячая?
— Нет! — отвечаю я односложно, чувствуя, как закипаю.
— Что стряслось?
— Авария.
— Недавно, да?
— Два месяца назад.
— Я тоже в аварию попала, но давно… лет 10 как. Ногу пришлось ампутировать, но ничего. Наловчилась прыгать на костылях, потом- на протезе ходить. Сейчас правда после двух беременностей с большим набором веса, тазобедренный в оставшейся ноге рассыпается, но ничего. Титановым заменят, и
