пусть не отца, но что хоть кто-то меня задержит, не даст уйти. Охранник, серкретарь, бухгалтер, уборщица — да кто угодно, лишь бы понимать, что отец — человек взрослый и всё это какая-то глупая ошибка. Но нет, мы с Анжеликой стоим на улице, до нас никому нет дела, и я понимаю, что мне нечего здесь делать.
Не сегодня.
— Да уж, дела, — протягивает слегка шокированная Анжелика и снова энергично встряхивает фиолетовыми кудрями.
Я не сомневаюсь, что она тоже слышала голос отца, только Энджи не из тех, кто будет намеренно ковырять чужие раны грязными палками. За то и ценю.
— Энджи, а пойдём в салон, — предлагаю и указываю рукой вправо, где через дорогу от нас виднеется лаконичная и стильная вывеска.
— Зачем это? — удивляется и даже рот округляет.
— Хочу покраситься, — пожимаю плечами, словно ничего эдакого в моём желании нет.
Анжелика смотрит на меня с осторожностью, хмурится, а зелёные глаза на ярком солнце кажутся ярче первой травы.
— Ты же никогда этого не делала, — замечает, а я снова пожимаю плечами. — Помнишь, когда я впервые покрасила волосы, ты меня дурочкой назвала?
— Ну вот а теперь захотелось. А то ты вон яркая какая, а мне что, нельзя?
— И то верно, — кивает Анжелика и делает шаг к пешеходному переходу.
Тимур звонит в тот момент, когда мастер заканчивает укладку моих волос. Кончики покрашены в ярко-розовый, с тёмно-фиолетовыми и синими вкраплениями и серебристым отблеском. Мне… нравится моё новое отражение. Надеюсь, что Каирову понравится тоже.
— Элла, — говорит, а в голосе мне слышится улыбка.
— Я соскучилась, — кручусь в кресле, а сидящая в соседнем Анжелика поднимает большой палец вверх. — Очень.
— Мы пять часов и сорок минут не виделись, — подначивает, а у меня тепло на сердце растекается, потому что это, наверное, действительно любовь, если мужчина озвучивает точное время, что прошло с нашего расставания.
— Это очень много, — встаю с кресла и расплачиваюсь с мастером, а Тимур чем-то шуршит в трубке.
— Я как раз разгрёб все дела на сегодня, скоро буду дома.
— Это хорошо... только я не дома.
Мне кажется, что придётся говорить много и долго, запинаться и заикаться, но Тимур, как всегда, понимает всё без слов:
— К отцу ездила?
— Угу, — бурчу и распахиваю дверь салона красоты, стремясь скорее увидеть, как разноцветные пряди заиграют на солнце. — На работу к нему приехала и… вот.
И правда, красиво! Так ярко, необычно, непривычно, но мне очень нравится, а по глазам выходящей следом Анжелики понимаю, что так кажется не одной мне.
— Я буду через пятнадцать минут, подожди немного.
И вешает трубку, а я стою и глупо улыбаюсь. Всё-таки он самый лучший мужчина из всех — самый понимающий и правильный, что ли.
Три года я могла лишь мечтать о нём, но постоянно одёргивала себя, чтобы не дай бог не придумать лишнего. Не хотелось подпускать к себе глупые фантазии, наделять Тимура теми качествами, которых не бывает даже у сказочных принцев. Разочарование — вот чего хотелось меньше всего, но день за днём, раз за разом я убеждалась, что он — именно тот, кто мне нужен. Кто сделает меня счастливой, с кем будет уютно, безопасно и надёжно.
Не прогадала.
* * *
Тимур подъезжает в тот момент, когда Анжелика выкуривает третью сигарету, а я успеваю в десятый раз рассказать ей о том, как мы с Каировым жили все эти дни.
Энджи любопытная, ей интересны любые, даже самые мельчайшие подробности, и пусть намного опытнее меня, но слушает рассказ с таким интересом, что ничего не остаётся как снабжать её всё новыми подробностями. Чёрт, я даже о полотенце рассказываю, на что она громко хохочет и давится слюной, кашляет и мне приходится с силой похлопать её по спине, чтобы пришла в себя.
Мы сидим на кованом парапете, я бью Энджи по спине и высматриваю машину Тимура.
И он приезжает, паркуется, выходит из машины и видит мою подругу красной, точно рак, взъерошенной, но отчего-то жутко радостной.
— Дамы, — усмехается Тимур, выйдя из машины.
На нём строгий костюм, тёмные волосы идеально уложены на пробор, и Тимур излучает спокойствие, благополучие и респектабельность.
— Тимур, — улыбаюсь, а Энджи заносит в приветствии вверх кулак.
— Ты Анжелика, да? — спрашивает у неё, а та кивает и расплывается в улыбке, словно это что-то невероятное — помнить её имя. — Не помешал вам?
— Нет, конечно, — Анжелика обнимает меня за шею, звонко чмокает в губы и, попросив на ухо шёпотом, чтобы не пропадала, но если что, она поймёт, почему я исчезла, прощается и убегает к стоянке такси.
Мы остаёмся с Тимуров вдвоём, стоим друг напротив друга, и я начинаю почему-то нервничать, что он из тех мужчин, для которых хоть противогаз напяль, он всё равно не заметит. Переминаюсь с ноги на ногу, заглядываю ему в глаза, а в них смех искрится.
— С тобой не получится соскучиться, — говорит и подходит ближе. И становится всё равно, что вокруг много людей, а окна отцовского кабинета выходят на эту сторону.
Тимур протягивает руку, пропускает между пальцев мои локоны, смотрит на игру цвета внимательно и качает головой.
— Что в голову стукнуло?
— Просто захотелось, — шаркаю ногой по асфальту, стираю с предплечий мурашки, смотрю прямо в глаза Тимура.
— Утром не хотелось, а тут приспичило? — качает головой, не веря ни единому слову.
— Поехали куда-нибудь. Не хочу тут разговаривать.
Тимур без лишних слов распахивает для меня дверцу машины, помогает пристегнуть ремень и через несколько минут уже едем вперёд.
Мне становится легче, словно то, что произошло в приёмной отца можно забыть хотя бы на мгновение.
— Тебе очень идёт, — говорит Тимур, останавливая машину на перекрёстке, и пока ждём зелёный, наклоняется в сторону и быстро целует меня в губы.
— Правда? — оживляюсь и смотрю на себя в зеркало дальнего вида. И правда, идёт. — Видел Анжелику? У неё такая красота на голове, мне тоже захотелось.
— Если женщина резко меняет причёску, дело не только в волосах подруги, — хмыкает Тимур, а я цокаю языком.
— Опасно иметь дело с таким проницательным мужчиной.
— Привыкай, — улыбается и выруливает к центральной улице, где тянется галерея модных бутиков
