— Попалась.
Я беру конверты, читаю имя и адрес на еще невскрытых.
Привет, Пейтон Воудри.
Красивое имя, для красивой девушки.
Продолжая осмотр, я подхожу к крошечному столику, на котором стоит древний ноутбук, и… протягиваю руку и касаюсь листьев искусственного растения.
Я скриплю зубами.
Почему ее искусственное растение так чертовски злит меня?
Потому что я сошел с ума. Пора уходить.
Я отворачиваюсь от стола и иду вглубь квартиры.
Темный коридор, едва ли его можно назвать таковым, достаточно длинный, чтобы иметь по одному дверному проему с каждой стороны.
Зайдя в ванную, я включаю свет.
Она маленькая и чистая, как и ожидалось, видимая убогость присуща возрасту здания, а не ее навыкам уборки.
Комната наполнена тем же приторным запахом, который, как мне показалось, я чувствовал ранее.
Что это? Цветы?
Я открываю шкафчик с лекарствами и нахожу несколько предметов. В основном это косметика и некоторые безрецептурные лекарства, но никаких духов. Не с чем связать запах.
Занавеска в душе закрыта. Она яркого желтого цвета, в тон коврику на полу перед раковиной. Попытка поднять настроение в комнате без окон.
Я отодвигаю занавеску, открывая взору множество бутылочек, расставленных по краю ванны. Мой взгляд останавливается на прозрачной бутылке с черной крышкой, наполовину наполненной темно-розовой жидкостью.
Я нажимаю на крышку, открываю ее и вдыхаю насыщенный аромат роз.
Это он.
Выйдя из ванной, я прохожу в единственную и неповторимую спальню.
Больше желтизны. Еще больше чистоты.
Меня не удивляет тот факт, что ее кровать заправлена. В этой женщине есть что-то, что заставляет ее держать все на своих местах. Что-то, что я уважаю.
Закрытая дверь шкафа манит меня. А я не из тех, кто отказывает себе, поэтому я открываю ее.
Это не похоже на те шкафы, которые я привык видеть. Я привык к гардеробным, к одежде, которую надевали один раз, а некоторые никогда не носили. Изобилие.
Это не изобилие.
То давным-давно умершее чувство внутри меня начинает биться.
Я не забыл, каково это — жить не в изобилии.
Я никогда не забуду.
Как и никогда не вернусь назад.
Оставив все так, как я обнаружил, я возвращаюсь в гостиную. Многолетняя практика позволяет мне подойти к ней вплотную, не издав ни звука.
Она выглядит такой спокойной.
Я должен уйти сейчас, оставить ее в покое.
Наклонившись ближе, я протягиваю ей телефон и жду, пока программа идентификации лица разрешит мне войти.
ГЛАВА 4
Пейтон
Капля дождя скатывается по тыльной стороне моей руки и падает на кончик пальца, а затем падает на ковер.
— Такая глупая девчонка.
— Я не глупая! — Крик вырывается из меня прежде, чем я осознаю, что я сделала.
Большая, обветренная рука хватает меня за горло. Перекрывая мне воздух.
Стоп.
Я мысленно произношу это слово, но не могу его сказать.
Я не могу говорить.
Мои пальцы впиваются в руку, ногти царапают плоть, зацепляются за это чертово золотое кольцо на мизинце, которое он носит. Но это бесполезно, я недостаточно сильна, чтобы разорвать его хватку.
— Не дура, да? — усмехается мужчина.
Темнота начинает застилать мое зрение, мои глаза дико мечутся, ища помощи. Но единственный человек здесь — моя мать. И даже маленькая не сломленная часть меня не настолько наивна, чтобы думать, что она вмешается.
Рука сжимается. Его насмешливые слова расплываются в моем сознании, а мозг просит кислорода.
Слезы текут из моих глаз.
Может быть, я глупая. Ничтожная, как он всегда говорит.
Наконец, слабость сковывает мои конечности, и колени подгибаются.
Его пальцы отпускают мою шею, и я падаю на пол.
— Толстая и бестолковая. — Он вытирает руку о джинсы, словно пытаясь избавиться от отвращения, вызванного моим прикосновением.
Удар о ковер выбил из меня последний вздох, поэтому я не могу ответить. Я бы и не ответила. Я усвоила урок.
Борясь за дыхание, я смотрю, как он отворачивается и уходит, как ни в чем не бывало.
Мое тело содрогается, когда я задыхаюсь.
— Милая девочка.
Этот шепот не похож на голос, который преследует меня в кошмарах. Но я все еще слышу его. Я все еще чувствую его руку на себе, пальцы на моей шее.
Отгоняя сон, мои руки слепо тянутся вверх, чтобы оттолкнуть его, хотя я знаю, что его здесь нет. Это всего лишь воспоминание. Никто не прикасается…
Мои пальцы сталкиваются с теплой плотью.
Паника вновь вспыхивает, и я пытаюсь отползти в сторону, но не могу. Я в углу дивана. Моего дивана.
Я взрослая. Это не он.
Мой мозг приспосабливается к виду передо мной. К мужчине с балкона.
Боже мой, неужели я серьезно заснула с этим незнакомцем в своем доме?!
— Дыши. — Рука, которая, как я думала, пытается меня задушить, прижимается к моей груди. Тепло от его ладони проникает в мою грудь, заставляя мои легкие остановиться. — Просто дыши, милая девочка.
Я собираюсь винить усталость и растерянность за слезы, наполнившие мои глаза, а не доброту в его голосе. Не слышать, как он называет меня милой после ярких и злобных воспоминаний о том, как меня называли глупой.
— Тише. Теперь ты в порядке.
Мои легкие наполняются еще одним дрожащим вдохом, и я киваю.
Ткань сдвигается под моими пальцами, и я смотрю вниз, чтобы увидеть, что обеими руками обхватила его предплечье.
Я отпускаю его так быстро, как только могу, и возвращаю руки обратно на одеяло. Но его ладонь мешает мне поднять одеяло обратно к подбородку.
Наши взгляды сцеплены вместе, и я вздрагиваю, когда он снова начинает говорить.
— Как его зовут? — Его голос все еще тихий, но он также другой. Немного угрожающий.
— Чье имя?
Он наклоняет голову, и это напоминает мне канал "Природа", когда показывают дикое животное, преследующее свою добычу.
— Человека, который поднял на тебя руку. Скажи мне его имя.
Я втягиваю побольше воздуха. Мое сердце продолжает колотиться, но причина этого меняется. Перерастает из страха в… что-то другое.
— Почему ты хочешь знать? — спрашиваю я.
Кончик его языка проводит по уголку рта, как будто он думает, затем его губы приподнимаются, на самую малость.
— Назови это нездоровым любопытством.
Когда я не отвечаю, он наклоняется ближе, немного сильнее надавливая на те места, где его рука касается меня.
— Держу пари, ты никогда никому не рассказывала. Могу поспорить, что ты делала то, что тебе говорили. — Я чувствую его выдох на своих губах. — Нарушь для меня правила, милая девочка. Поставь себя на первое место и назови мне имя.
Какая-то часть меня знает, что я должна молчать, но я игнорирую ее.
— Артур.
Он издает хмыкающий звук, прежде чем медленно выпрямиться, его большой палец проводит линию между моими ключицами, а затем полностью покидает меня, когда он встает.
— А теперь давай заключим сделку. — Он разрывает зрительный контакт со мной, когда смотрит вниз, чтобы застегнуть свой пиджак.
Я сглатываю, но ничего не говорю, ожидая, пока он продолжит.
— Я не скажу Артуру, что это ты послала меня, а ты никому не рассказывай о сегодняшнем вечере.
Я моргаю, глядя на него.
Он…? Он только что сказал то, что я думаю?
— Скажи мне, что ты согласна, Пейтон. — Его голос теперь более твердый, и когда он произносит мое имя, по моему позвоночнику пробегает электрический разряд.
Он знает мое имя. Откуда он знает мое имя?
Глядя в его прекрасные призрачные глаза, я шепчу:
— Я согласна.
Он делает шаг назад.
— Хорошо.
Я застываю, зная, что потом буду ненавидеть себя, если не спрошу.
— Как тебя зовут?
