понимаю? – вскидываю растерянный взгляд на своих постоянных клиентов. Они стали одними из первых наших с Наташкой заказчиков. Может, поэтому я так сильно ими дорожу, что готова согласиться на внеочередную встречу в восемь утра по такому вот откровенно идиотскому поводу. Клянусь, если бы это было возможно, я бы ездила к ним вместо садовника и бесплатно подрезала кусты – так много себя я вложила в их сад.
– Это что, преступление? Пару грядочек.
Которые к хренам уничтожат проект, которым я до сих пор так гордилась.
Прячу бушующий во взгляде протест под воспаленными веками. Бессонная ночь дает о себе знать. Это их земля, их деньги и их идеи, которые я, как профессионал, вполне могу корректировать, незаметно подводя к более адекватным и уместным решениям. В конце концов, это тоже часть работы. Я великое множество раз сдерживала чужие неуемные порывы. Не будь я такой взвинченной, это не составило бы мне труда и сейчас. А пока я с трудом воздерживаюсь от того, чтобы тупо не наорать на фонтанирующую идеями Анжелу Георгиевну, которую к определенному возрасту потянуло к земле, как и многих скучающих тетенек на ее месте.
Сделав вид, что задумалась, утыкаюсь в открытый на экране компа проект.
– С южной стороны осталось немного неосвоенного пространства, – бормочу я. – Мы можем вписать сюда большие вертикальные грядки. Таким образом, вам не придется к ним наклоняться, да и перемещаться по участку будет гораздо удобнее. А отделить огород от зоны отдыха можно при помощи декоративной стены их бревен для растопки камина. Примерно такой.
Для наглядности открываю папку с фотографиями одного из своих последних проектов и поворачиваю монитор к заказчикам.
– Простите, Виктория…
– Да?
– Как думаете, сколько мне лет? – сощуривается клиентка.
А это здесь еще каким боком? Я подвисаю. И не находя ответа, но чувствуя в вопросе стопроцентный подвох, настороженно постукиваю пальцами по столу.
– Никогда не задумывалась на эту тему.
– Судя по тому, что вы решили, будто я не смогу наклониться к грядкам, мне, по-вашему, как минимум пора на пенсию. Я похожа на пенсионерку, Виктория?
Охренеть. Это что – розыгрыш? Как мы вообще пришли к этому?
– Вы прекрасно выглядите, Анжела Георгиевна. Но моя задача, как ландшафтного дизайнера, думать наперед. Представлять, каким будет ваш сад через пять, десять лет, двадцать... Сможет ли он соответствовать вашим пожеланиям и потребностям, которые, согласитесь, будут меняться со временем.
– М-м-м…
– Анжела, не начинай! – впервые подает голос тот, кто, собственно, и оплачивает все Анжелины идеи – ее не в пример более адекватный муж. Аллилуйя!
– В любом случае, что бы вы ни решили, мы уже не успеем провести нужные работы до наступления морозов. Так что у нас есть время подумать. Если такой проект вам окажется не по душе, мы найдем другое решение. Это же так, навскидку…
– А я тебе, Анжел, об этом всю неделю талдычил!
В итоге расстаемся, договорившись встретиться через пару недель. На часах нет и девяти, а клиника, в которой хранятся мои эмбрионы, откроется только в десять. Пытаюсь взяться за работу, но сосредоточиться не получается. Оставив попытки принести пользу, открываю всезнающий гугл. Я точно помню, что длительный срок хранения эмбрионов ведет к постепенной утрате их жизнеспособности, но мне хочется понять, что врачи-эмбриологи вкладывают в слово «длительный». В юности мы с Миром не уделили этому вопросу достаточно внимания, потому что не планировали откладывать мою беременность в долгий ящик. Теперь же, по прошествии стольких лет, неплохо бы разобраться, сколько времени у меня осталось. И есть ли оно вообще – это время. Ведь если нет… Надо понять, насколько я готова стать матерью прямо сейчас. Со стороны, наверное, кажется, что любая бесплодная женщина по умолчанию готова к беременности. Но в моем случае это совершенно не так. Я как будто уже смирилась, что мне не грозит стать матерью. И свыклась с этой мыслью до того, что в какой-то момент она стала для меня даже комфортной. Теперь же придется что-то решать.
Ребенок от Мира. Мой ребенок.
Да? Или нет?
Черт, я ведь даже не смогу узнать, насколько жизнеспособны сохраненные эмбрионы, пока не решусь их использовать. А если я все же настроюсь рожать, и вдруг окажется, что уже слишком поздно? Сумасшествие. Может, лучше и не пытаться? А-а-а-а-а-а…
Легонько бьюсь лбом о крышку стола. Ну, сколько там? Целых двадцать минут, и я смогу договориться о встрече, которая, очень надеюсь, развеет хоть часть одолевших меня сомнений. Или добавит их? Господи, ну вот какого хрена? Все же было так хорошо!
Короткий стук в дверь заставляет меня резко выпрямиться в кресле. В кабинет вплывает сначала картонный стаканчик с кофе, а следом за ним – приземистая фигура Валеры. Он с детства занимался борьбой, и даже достиг каких-то успехов в спорте, но травма поставила крест на его спортивной карьере. Так что сейчас он работает в фитнес-центре, расположенном тремя этажами ниже.
– Привет. Иди ко мне, поцелуй папочку. Я капец соскучился. Как погуляла? – частит он, обводя ревнивым взглядом мою тощую фигурку. Это льстит. Валера ведь без ложной скромности может иметь любую девчонку, а вот ведь – запал на меня. Тетку на восемь лет старше. Встаю из-за стола и шагаю в его широко раскрытые объятия.
– Да никак. Голова разболелась, я ушла, когда еще и девяти не было.
– Чего не позвонила? Это все твой остеохондроз. Повернись сюда. Сделаю хорошо…
Валера это умеет, да-а-а. Знает, на какие точки давить, он же инструктор по адаптивной физической культуре, и достаточно неплохой.
– М-м-м, – мычу, закатывая глаза. Валерка наклоняется. Для парня он невысокий, но учитывая, что и я метр с кепкой в прыжке, все равно возвышается надо мной на полголовы.
– Нравится? – мурлычет интимно.
– А то ты не знаешь. Давай, не останавливайся.
Наши взгляды встречаются в зеркальной панели, зонирующей пространство моего кабинета. Ко всему прочему Валера ужасно симпатичный. Темно-русые брови, стильная стрижка, щетина… К счастью, он хоть и молод, ничего детского в его лице нет. Никакой округлости или не дай бог уродского юношеского пушка над губой. Считай, мужик с по-юношески ненасытными сексуальными аппетитами. Чего еще хотеть от любовника? Он идеален еще и потому, что мне не надо стирать его вещи или забивать голову мыслями о том, чем его накормить. Это делает его мама. Да-да. Я хорошо устроилась. Но
