— Что я, совсем? Да я к нему близко не подойду! Ты же меня знаешь!
— Потому и боюсь!
— Не бойся! Брать преступника будем вместе! Приятельницы взяли еще по кусочку хрустящей рыбы и картошки.
— Остыла совсем, надо бы подогреть, — сказала Галка, просто так, ни к кому не обращаясь и не собираясь подогревать.
— Так еще лучше, — ответила Екатерина.
Хозяйка достала из холодильника несколько новых банок с пивом, и праздник продолжился. Наконец Екатерина взглянула на часы и воскликнула:
— Ох, как поздно! Мне нужно бежать!
— К Гавриленке? — спросила Галка, и они захохотали.
У Екатерины давно не было так легко на душе. «Раньше надо было прийти!» — подумала она.
— Катюх, ты мне позвони завтра, слышишь? — говорила Галка, помогая Екатерине одеться. — Я бы сама позвонила, да где ж тебя ловить? А я все время дома. Не забудь!
— Не забуду! — пообещала Екатерина.
Окружающий мир слегка покачивался, многочисленные предметы в Галкиной прихожей уже не казались старым хламом, выглядели вполне симпатично, а в полумраке даже таинственно, как на чердаке у доброй волшебницы.
— Галка, ты — добрая волшебница!
— Знаю! Только не добрая, а злая! Превращусь в злую, если не позвонишь!
— Позвоню, позвоню… Не бойся!
Девушки расцеловались на прощание. Екатерина направилась к лифту, а Галка, стоя в дверях, в любимой позе — руки в боки, смотрела ей вслед.
Вечером, в одиннадцать, позвонила Галка и возбужденно закричала в трубку:
— Катюша, это не иномарка!
— Откуда ты знаешь? — не сразу спросила Екатерина.
— Иномарки больше нет! В июле прошлого года она попала в аварию. Разбилась вдребезги! Хозяин, какой-то тип с грузинской фамилией, погиб! Так что если б это он — Елена бы знала!
— Откуда ты знаешь? — опять спросила Екатерина.
— Знаю. Это не телефонный разговор! — сказала Галка важно.
— А источник надежный?
— Надежнее не бывает! — Галка, некоторое время боровшаяся с желанием выложить все про надежный источник, наконец решилась: — Преподаватель Павлуши из политеха, Василий Петрович! Гениальный мужик! Единственный в своем роде. Закончил три института, знает десяток иностранных языков, был три раза женат — все успел в жизни! И пятеро детей! Лучший программист в городе!
— Ну, раз пять, тогда конечно! — съехидничала Екатерина.
— Да, лучший! Всем пишет программы. И нашим и вашим. И прилично отгребает за это, между прочим!
— Нашим и вашим — это кому же?
— ГАИ, например. Или крутым. Ну, напишет программу, загрузит и отдаст, а оригинал когда уничтожит, а когда и забудет. Это мне Павлуша рассказал.
— И он тебе вот так запросто и выдал программу ГАИ?
— А что? ГАИ — не разведка! Подумаешь, государственная тайна! Зато теперь мы наверняка знаем, что это не она. Не иномарка. Так что следующий этап поиска — твоя Принцесса Диана! Катюш, а у него мастерская, не поверишь! Четыре или пять компьютеров, замка на двери нет, полно книг, кассет, тетрадок, детали всякие. Он сказал, что запросто может меня научить работать на компьютере. Дал две книги для чайников, ну, для таких начинающих, как я.
— И ты будешь учиться?
— А что! Я, знаешь, какая способная! Павлик весь в меня! Только денег на компьютер пока нет. Катюш, он мне показал свой последний, по которому и кино смотреть можно, и музыку слушать! Представляешь? — Галка никак не могла успокоиться. — Он еще и разговаривает! Ты не поверишь!
— Как разговаривает?
— Очень просто. Ты печатаешь на экране, а он читает! Я сначала тоже не поверила, а Василий Петрович говорит, напечатайте что-нибудь. Я и напечатала! А компьютер прочитал!
— А что ты напечатала?
— «Привет, Галочка!» и «Веник, пошел на фиг!» — Галка захлебывается от удовольствия.
— И он прочитал?
— Прочитал! Таким низким голосом, как у робота! С акцентом, правда! По слогам: «При-вет Га-лоч-ка Веник по-шел на фиг»! Только ударение поставил на «фиг», а не «на фиг», как мы говорим! Вот этого я никак не пойму!
— Почему «на фиг»?
— Нет, вообще. Компьютер японский, его только что привез один клиент из Японии. Как же он может читать по-русски?
— А ты печатала по-русски?
— Ну да! Василий Петрович вставил кирилловские фонты, — Галка старательно произносит незнакомые слова, — и теперь можно и по-русски!
Она еще долго рассказывала про математического и компьютерного гения Василия Петровича, его гениальных детей, жен и студентов.
Дирекция компании «Продимпортснаб» (просто и непритязательно!) находилась в трехэтажном доме по улице Ленина, 23.
Екатерина пришла за десять минут до назначенной встречи. Секретарша, серьезная, не первой молодости женщина, настоящая секретарша, а не персонаж из анекдота, предложила ей сесть, сказав приветливо: «Присядьте на минуту, Игорь Петрович сейчас освободится». И улыбнулась. Профессионально безлико, но все равно приятно. Мы никогда не умели улыбаться просто так, а непременно вкладывали в улыбку наше субъективное отношение к миру. Это мне нравится — я, пожалуй, улыбнусь, а это не нравится, улыбаться не буду. Улыбка как элемент культуры и дань вежливости нам не присуща. Неудивительно, что у тех, кто возвращается из-за рубежа, еще долго болят неразвитые мышцы лица, отвечающие за улыбку.
— Игорь Петрович ждет вас, — прервала интересные раздумья Екатерины вежливая секретарша, открывая дверь в кабинет начальника.
Мужчина, поднявшийся ей навстречу, понравился Екатерине сразу. Лет пятидесяти, среднего роста, с энергичным, слегка бульдожьим лицом человека, умеющего командовать и принимать решения, с патрицианскими мешочками под глазами, говорившими об умении брать от жизни все, что нравится, а не только то, что она готова дать. Оценивающий, «мужской», взгляд, в котором читалось приятное удивление, обаятельная улыбка. Екатерина протянула руку. Его ответное пожатие было крепким, а рука теплой.
— Рад, очень рад, ваш визит — приятная неожиданность, — сказал он, с сожалением выпуская се руку. — Екатерина Васильевна («Имя запомнил», — отметила Екатерина), давайте без церемоний, по-домашнему, сюда, здесь намного удобнее, чем за письменным столом. — Он указал на низкий кофейный столик с двумя мягкими креслами по бокам. Нажав клавишу на селекторе, приказал: — Лидия Антоновна, будьте добры, сделайте нам кофе, — и спохватившись, спросил, обращаясь к Екатерине: — Или чай?
— Кофе, пожалуйста.
Он с удовольствием рассматривал гостью. Глаза заблестели, в голосе появились вибрирующие виолончельные интонации. («Охмуряет», — сказала бы опытная Галка.)
