не поверила. Но, как бы мне не хотелось думать иначе, я действительно жалею, что не смогу его видеть.
Алан останавливается, когда мы подходим к лифтам. В фойе никого нет, но он не спешит нажимать кнопку.
— Будешь меня ждать? — своим вопросом застаёт меня врасплох.
— Буду, — отвечаю, не задумываясь, словно говорит сердце, а не разум.
— Яся, — выдыхает моё имя и притягивает к себе.
Целует долго и проникновенно, словно впечатывает в память, чтобы не забыла. Только я и так не смогла бы забыть.
— Это было нечестно, — упрекаю, когда он отпускает мои губы, и я могу глотнуть воздуха.
— Это было жизненно необходимо, — шепчет, проводя большим пальцем по моей щеке.
В этот момент лифт останавливается на этаже, и дверь кабины открывается, показывая нас стоявших в обнимку. Хочу отойти, но Алан не даёт. Срывает с моих губ последний поцелуй, заходит в кабину и не отпускает мой взгляд, пока дверцы не разъединяют мир между нами, и лифт не начинает движение вниз.
Касаюсь пальцами своих губ, и не могу заставить себя сдвинуться с места.
«Боже, Яся, ты что творишь?» — задаю вопрос самой себе. Только у меня нет на него ответа.
Алан
Как же сложно делать совершенно противоположное тому, что требует твои душа и сердце. Вместо того, чтобы быть рядом с Ясей, не отпускать её больше, я заставляю себя уйти. Мне до ломоты во всём теле хочется нажать кнопку «Стоп», остановить лифт и вернуться назад.
Возможно, Ян прав, и мой вынужденный отъезд всего лишь лишняя перестраховка. Да, я не хочу рисковать, понапрасну подставляя под удар Ясмину. Не хочу добавлять ей дополнительных проблем, которых у неё и без меня хватает. Всё, что я могу для неё сделать, это не привлекать к ней ещё большего внимания.
В самое ближайшее время Ян должен провести беседу с её мужем и доходчиво объяснить, что все вопросы тому придётся решать только через него. И, если мужик попытается возмутиться, но без лишних церемоний ткнуть его носом по каким статьям того можно привлечь к уголовной ответственности, причём не напрягаясь. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы вывести его фигуру из игры.
Однако в вопросе безопасности Яси меня не столько пугают неожиданно возникшие журналисты и та же Лазарева, сколько беспокоит Динара. Вот кому точно не нужно ничего знать о Ясе, так это ей и её отцу. Именно из-за своей жёнушки я вынужден оборвать любое общение с Ясминой и Кнопкой, чтобы у Динары не возникло желания им как-то навредить. И чем позже о них узнают, тем лучше.
Из лифта я выхожу в твёрдой уверенности, что всё делаю правильно. Я просто не имею права на ещё одну ошибку.
В холле больницы меня ждёт недовольный Ян. Ему категорично не нравится перспектива личного телохранителя, но какие бы доводы он ни приводил, ему придётся лично контролировать всех посетителей Яси и Кнопки.
***
На нашей с Динарой свадьбе было сказано много громких слов, что отец невесты, наконец, обрёл сына, которому доверяет самое ценное, что у него есть. Речь шла не только о его дочери, но и о семейном бизнесе, в котором я становился его правой рукой.
Однако я не сразу заметил, что все полномочия, которыми «наградил» меня отец Динары, всего лишь видимость той свободы и власти, которую он предоставил мне в своём бизнесе. На самом деле я оказался связанным по рукам и ногам, марионеткой в умелых руках кукловода, и не мог даже чихнуть без разрешения своего тестя. Строго контролировался каждый мой шаг, не позволяя отклониться чуть влево или вправо. И чем больше я барахтался, пытаясь самостоятельно встать на ноги, тем сильнее меня затягивало гиблое болото семейной династии Асхадовых. Единственный выход из которого — это уйти ни с чем. Но даже это мне вряд ли позволили бы делать. Поэтому я просто смирился со своей участью.
В итоге Динара получила желанную игрушку, её отец — пожизненного раба, а о моих желаниях речи не шло совсем.
Моя жена права, я находился не в том положении, чтобы выставлять какие-то условия её отцу. Меня, в лучшем случае, оставив без ничего, вышвырнут на улицу, а в худшем — несчастный случай может случится с каждым.
Но, как и в любой борьбе за выживание, приоритеты могут поменяться. И, раз мне не оставили возможности выйти из игры, остаётся лишь её закончить.
В век современных технологий любую проблему можно списать на сбой, произошедший в системе, и далеко не всегда можно обнаружить настоящую причину такого затора. Никто не даст гарантированной защиты от тех же электромагнитных помех или скачков напряжения во время грозы или перегрузки сети, которые приводят к различным проблемам и выходу из строя электронных приборов.
Именно во время такого «скачка напряжения», повлёкшего за собой выгорание электроники и был запущен троян в систему. Мой «Огненный Червь», как я назвал созданный модуль, ничем не выдал своего присутствия, однако надёжно прописался в скетчах, затаился и терпеливо ждал сигнала к запуску.
Но прежде, чем топить «Титаник» Асхадова, который потянет за собой на дно всё, что только можно, нужно было хотя бы близких вывести из-под удара. Поэтому мои родители уже четыре года живут за границей.
Встреча с Ясей лишь ускорила то, что было и так неизбежно. Отправленная Яном «посылка» не что иное как запуск вредоносной программы, на создание которой у меня ушло очень много времени. Но «Червь» безупречен. Если «отрубить» ему голову, он поползёт в две стороны, и так до бесконечности, пока не уничтожит всё на своём пути.
У меня есть в запасе пара дней, пока умный вирус начнёт свою разрушительную деятельность. Асхадов будет занят спасением того, что ещё можно будет спасти. Но ему будет явно не до меня и уж точно не до истеричных капризов Динары.
Единственную дочь Виталия Асхадова никогда не интересовало откуда берутся деньги, поэтому когда они вдруг перестанут поступать на её счёт, ей станет очень сложно диктовать мне свои условия. Без поддержки своего всемогущего папеньки, у неё не получится вечно затягивать бракоразводный процесс. По крайней мере, я очень рассчитываю, что она не станет усугублять его обнародованием скандальных фактов со своим непосредственным участием, которых у меня предостаточно, а будет рада тому, что сможет получить после развода.
— Алан, ты не можешь так со мной поступить, — злится Ян, когда мы выходим с ним на улицу. — Я хочу лично видеть, как
