Я задохнулась от возмущения, вспомнив, что во время Пермского вымирания, девяносто пять процентов мировой фауны вымерло от ядовитых газов, заполнивших атмосферу планеты.
Это он намекает, что я засран… Ну, Рудин, блин!
Я кусала губы и пялилась на идущий сплошной стеной дождь, переживая за обидные намеки.
— Можешь сходить помыться. Этот ливень на сутки, не меньше, — снова толсто намекал босс.
Я вернулась на свое место и занялась прической, с брезгливостью прикасаясь к грязным прядям, в который раз ругая себя, что согласилась нарастить волосы.
Хмурилась и покусывала губы, гадая, что Рудин имел в виду, поспешно выставляя меня из пещеры.
То ли я пахла не очень, то ли достала его уже. А помыться и впрямь не помешало бы. Раздеться тут и выйти голышом, чтобы одежду не мочить. Он, конечно, не отвернется, но стесняться-то нет смысла. Во-первых, я ему не нравлюсь как женщина. Во-вторых, он уже все видел и даже потрогать успел. Терять мне нечего.
Распустила до конца косу. Бочком пробралась к выходу, стараясь не влезть в костер, села у выхода, чувствуя, как в лицо летят капли дождя. Душ будет прохладным, но уж какой есть. Сняла шорты и рубашку, стянула бикини, сложив стопочкой и поднялась, слыша, как за спиной закашлялся от дыма босс. Выскользнула наружу, отошла от входа пару шагов и замерла под показавшимися ледяными струями, забарабанившими по макушке. Выдохнула, пытаясь расслабить тело, подстраивающееся под температуру воды. И скоро почувствовала, как с водой стекает напряжение, раздражение и злость. Подставила ливню лицо, поймала капли сладкой влаги, стараясь напиться, и запустила обе пятерни в волосы, пытаясь промыть набившийся песок и мелкий мусор. Ладонями растирала кожу плеч и груди, смывая морскую соль и черные полосы грязи, согревая тело.
Врет все Рудин. Никакая я не толстая. Привык спать со своими «вешалками» модельными. Я не модель, конечно, но за эти дни килограммов пять точно сбросила. Ладонями могу талию обхватить. И грудь у меня нормальная. Сколько есть — вся моя и натуральная. Придирается!
Ливень не стихал, и я млела под струями. Когда почувствовала что замерзаю, юркнула обратно.
Огонек костерка уютно потрескивал, босс даже не взглянувший в мою сторону, выстругивал тонкие длинные прутики. Торопливо натянула купальник и рубашку прямо на мокрое тело и присела к огню, с наслаждением протянув руки, поглядывая на молчаливого мужчину. Он упорно строгал, не обращая на меня внимания. За эти сутки он сильно сдал, осунулся, и я задумалась, что его горячее тело — это результат поднявшейся из-за травмы температуры. Протянув руку, потрогала лоб. Он резко вскинулся, вопросительно уставившись на меня.
— Ты слишком горячий… был… ночью, — сбивчиво пояснила свой поступок. — Может воспаление и температура поднялась? Как твоя нога?
— Со мной порядок, — он снова уставился на работу. — Вымылась? И как?
— Терпимо, — кивнула ему. — А ты не хочешь? Я бы помогла?
— Да неужели! — ухмыльнулся босс. — Хочешь продолжить то, что ночью вытворяла?
Представила все, что могла в бессознательном состоянии делать и вспыхнула смущением.
— Что я такого делала?
— Грязно домогалась. Хоть пиши заявление в полицию… и книгу… роман эротический. Или лучше пособие «Соблазнение в самых безнадежных случаях (монахи, импотенты и евнухи) или реанимация трупов в полевых условиях».
Он ловко разрезал вдоль плод и аккуратно вынимал светлую серединку, придерживая разваливающиеся на сегменты желтоватые края мякоти. Ноздри защекотал нежный аромат смеси ананаса и банана. Сглотнув слюну, отвела глаза от пальцев, споро нанизывающих кусочки на прутики.
— Я за себя во сне не отвечаю, — нашлась с ответом, пряча взгляд от Павла. — Могу извиниться.
— Держи, — он сунул мне прутик, — жарь. Я был о твоей скромности, Смирнова, лучшего мнения. Но ты еще та затейница оказалась! Как мужик, конечно, терпел все, но когда ты мне решила живым питоном-недомерком руки связать… — он пошарил за спиной и поднял зеленоватый канат в метр длинной, — я-то ладно, но животное жалко. Природа острова уникальна, а ты ее безжалостно истребляешь.
Я во все глаза смотрела на покачивающуюся рептилию, не веря своим глазам.
— Паш, я не помню такого, — потянулась к огню, прокручивая в пальцах прутик, стараясь равномерно прожарить кусочек плода хлебного дерева. — А питона тоже я?
— Захер-Мазох был явно лишний в твоей библиотеке, — сделал вывод Рудин. — Не тому он тебя научил, Смирнова! Совершенно не тому!
— Почему не тому? Теперь у нас есть змеиное мясо. Говорят по вкусу оно как курятина, — робко улыбнулась боссу.
— Если с этой стороны смотреть, — согласился Павел.
Я жевала горячую душистую мякоть, млея от удовольствия. Как же мало человеку нужно для счастья. Сделай ему хуже, потом верни, как было, и он будет счастлив… какое-то время.
Глава 31
Босс устроился у меня на животе, и мы переваривали завтрак, лениво перебрасываясь фразами, когда у щели снаружи, перекрывая шум дождя, послышалось фырканье. Павел насторожился, резко сел, рука легла на автомат. В щель сунулась собачья морда, с которой ручьем текло. Глаза обвели пространство хозяйским взглядом, и гость залез целиком. Палево-пятнистая псина породы Джек Рассел терьер встряхнулась всем телом. Я вскрикнула, закрывая лицо от полетевших в мою сторону холодных брызг. Рудин и костер недовольно зашипели на наглеца, щедро окропившего обоих.
— Это кто? — ткнул пальцем в гостя Павел.
— На местную тварь не похож. Наверно с рыбаками приплыл. Почувствовал наш запах, пошел по следам, решив проверить. Теперь ищет укрытие от дождя, как и мы, — выдала версию, рассматривая пса.
— Логика есть, — согласился Павел. — Он явно домашний. Выглядит сытым и ухоженным.
Пес пару раз шаркнул задними ногами по земляному полу, принюхался, чихнул и направился к нам. Остановившись возле Рудина, обнюхал для порядка, довольно завилял хвостом и зажмурился на ласку босса, потрепавшего его между ушей. Перескочив мои ноги, легко обогнул костер и принюхался к моим ладоням. Подошел ближе, сел, принимая ласку из моих рук. Благодарно лизнул ладонь, отказался от угощения из поджаренного хлебного плода, лизнув его предварительно, и решительно направился к противоположной стене, больше не обращая на нас никакого внимания. Обнюхав пространство стены, принялся активно рыть. Земля фонтанчиками полетела из-под лап, попадая в едва тлеющий костер.
— Что он делает? Зачем? — обеспокоенно глядя на пса, спросила я.
— Закончит — увидим, — логично рассудил Рудин. — Самому интересно. Деловая псина. Познакомился и ноль эмоций. Пришел по делу, им и занимается.
Пес крутился возле одного места, подступая то так, то сяк к одному месту, увлеченно-активно работая передними лапами и порыкивая на что-то.
— Видит цель, верит в себя, легко преодолевает препятствия. Такой голодным не останется, — поддела босса, с удивлением разглядывающего гостя. — Пари на то, что он откапывает.
— Пари, — согласился Рудин, вновь укладываясь мне на живот. — Будем рассуждать логически. Собаки обычно зарывают кости. Инстинкт самосохранения велит делать запасы на черный день. Он был здесь когда-то и на всякий случай зарыл кость. Сегодня попал под дождь, проголодался и решил откопать свой НЗ. Логично?
— Логично, — согласилась я, теряясь в догадках.
— Сама как думаешь что там? — повернул ко мне лицо Павел, ожидая моей версии.
— Твоя версия самая очевидная, но зная характер собак этой породы, там может оказаться что угодно, — вспомнила все терьеров своих друзей, делающих такие тайнички в квартирах из всякой всячины.
Появление домашнего пса, занятого самым обычным собачьим делом, подействовало умиротворяюще на обоих. Мы мирно разговаривали, Рудин перестал язвить и огрызаться. Окружающий враждебный и дикий мир острова в этот момент отступил, остался там, за стеной ливня. Собака, извечный друг человека, самим своим присутствием вселила в нас, измученных катастрофой, ожиданием помощи, голодом, физической болью и непогодой, оптимизм и уверенность на спасение. Пес стал той не хватающей для уюта ноткой. В сырой пещерке, где горящий костерок давал немного света и еще меньше тепла, стало уютно, почти по-домашнему.
