очень аккуратно заправленная, с вышитыми подушками, на полке над ней – идеальный порядок и целый строй художественной литературы. На тумбочке тоже ничего лишнего, только косметичка, кружка да несколько бутыльков. Сразу видно, что нет парня, а есть масса свободного времени и педантизм. Я подошёл к полке и стал читать названия на корешках. Толстой, Достоевский, Чехов, Пелевин… Последняя фамилия была смутно знакомой, но я не мог вспомнить, в чём там смысл. Открыл на случайной странице… и ошалел. Маты и неприличности, без всякого стеснения и звёздочек.
– Ты такое читаешь?! – изумился я. – Держу пари, если бы я при тебе так выражался, ты бы меня казнила без суда и следствия…
Настёна густо покраснела и забрала у меня книгу, слегка коснувшись своими пальцами моих. От этого всё тело прострелило током, сильнее, чем обычно. Крайне острое ощущение… Наверное, оттого, что мы наконец на личной территории, вдвоём.
– Там совсем не в этом смысл! – возразила до крайности смущённая девушка. – У Пелевина очень глубокие идеи, но он их выражает порой через… необычные образы.
– Да уж! – с иронией пробормотал я и подхватил подушку с кровати. – Это ты вышивала?
– Нет, мама. Я так не умею, терпения не хватает.
– Твоя мама в Николаевском живёт?
Настя уставилась на меня ошарашенно:
– Откуда ты знаешь?
Я пожал плечами с хитрой довольной ухмылкой:
– Наводил справки.
– Ты меня пугаешь!
– Со мной тебе нечего бояться! – не удержался и тронул её за руку. – Хочешь, отвезу тебя к маме на машине? Она же, вроде, тут не очень далеко…
– Триста километров.
– Но ты её навещаешь иногда?
– Каждые каникулы. На этих уже ездила, теперь перед началом учёбы собираюсь. Далековато, чтобы часто кататься, а тут я полезнее: хоть сколько-то денег зарабатываю.
– Там негде работать?
– Там есть школа, и ещё в магазин можно продавцом, но это всё не сезонное, да и продавцам в городе больше платят.
– И ты не можешь им работать, потому что занимаешься с брошенными детьми.
– Не называй их так. Это какое-то неправильное слово, как будто они вещи…
– Не буду. Так ты хочешь поехать к маме?
– А ты хочешь познакомиться с моей мамой?
– Если тебя это напрягает, то не буду. Просто тебя отвезу и в машине подожду.
– Пару дней?
– Эээ, я думал, вы просто чаю попьёте…
– Ради чая ехать в такую даль…
– Почему бы и нет? Я люблю рулить, и что такое три-четыре часа по трассе в хорошей компании?
Настя хихикнула:
– Ты говоришь прямо как мистер Дарси!
– Кто это?
– Да так, герой Джейн Остин.
Не теряя времени, я записал себе в телефон имена собственные, чтобы потом погуглить. Лучше знать, с кем я там ассоциируюсь у моей козявки.
– Ладно, – вздохнула Анастейша, – давай готовить, а то ещё опоздаем на твою отработку…
– До неё три часа!
– Ещё доехать надо. И ты думаешь, курица пятнадцать минут готовится?
– А сколько? Я видел в FKC, бросают в масло и через три секунды достают.
Настёна закатила глаза:
– О, боже, Яр! Ну ты как маленький! Только что про маркетинг мне рассказывал, а сам… Это же рекламный ролик! Там монтаж, и к тому же фритюр. Я не собираюсь бутылку масла на одну порцию курицы тратить…
– Сказала бы в магазе, я б купил.
– Да это ни к чему. В FKC нездоровая, вредная пища, а мы с тобой постараемся достичь компромисса между полезностью и вкусом. Это тебе пригодится, если не хочешь поймать язву желудка от своей самостоятельной жизни.
Я вздохнул:
– Ладно, давай свой компромисс…
Вряд ли мне удастся пожарить курицу, как профессионалы, а в фастфуд я всегда успею сходить: они не так дороги, как привычные мне рестораны.
Мы пошли на общую кухню, прихватив с собой продукты и посуду: довольно потрепанные жизнью сковородку и кастрюльку, пластиковую миску, деревянную лопатку, ложки, вилки, тарелки…
Кухня тоже не поражала фешенебельностью и чистотой: простецкие потёртые шкафчики, заляпанная жиром плита, белая эмалированная раковина с ржаво-чёрными сколами. И венец интерьера – низенький советский холодильник, древний, как бивень мамонта.
– Капец! – вырвалось у меня невольно.
Настёна равнодушно пожала плечами:
– Реалии простых людей.
– У твоей мамы так же кухня выглядит?
– Неет, это же общественная… Хотя в каком-то смысле у неё ещё попроще. Вода в доме только летом, а зимой – бидон и колодец.
– Реально? Колодец?!
– А что тебя так удивляет?
– Что люди в космос полетели и придумали жидкокристаллический экран, а сами воду в колодце берут!
– Телек с таким экраном у неё есть, а вот капитального водопровода нет.
– Почему?
– Это вопрос приоритетов. Когда сломался старый телек, ещё с лучевой трубкой, она взяла кредит, и мы вместе очень долго и тяжело его выплачивали, а воду из колодца ей привычно таскать, она не воспринимает это как что-то ужасное.
– Чудеса!
– Не без этого, – согласилась Настёна. – Ну давай, я буду говорить, а ты делать. Сначала моем руки.
Мы вместе ринулись к мойке, козявка выдала мне мыльницу с маленьким, но ароматным кусочком. Я натёр руки и принялся баловаться, хватая тонкие девичьи пальчики, но они очень быстро выскальзывали. Настёна, на удивление, не сердилась и не обижалась, а наоборот, улыбалась и хихикала, тоже обмазывая мои предплечья мылом. Потом мы немного побрызгались друг в друга водой. Меня накрывало тёплыми волнами какого-то непривычного чувства. Наверное, именно его сентиментальные люди называют счастьем. Конечно, до безумия хотелось поймать Настенцию в объятия, но я не стал играть с огнём.
– Открывай курицу и высыпай в миску, – скомандовала козявка, когда мы разобрались с чистотой рук.
Я немедленно выполнил инструкцию. Это было просто.
– Я иногда солю прямо в сковороде, – призналась Настёна, – чтобы не пачкать лишнюю посуду, но раз уж мы с тобой учимся, давай следовать классической схеме. Нужно хорошенько обмазать ножки специями.
Я вскрыл пакетик с приправой "К курице" и сразу опрокинул её в миску.
– С ума сошёл! – ахнула девчонка. – Куда так много?! Её, наверное, есть будет невозможно!
– Откуда мне знать, сколько сыпать? – насупился я. – Ты же сама сказала "как следует"!
Я принялся собирать порошок пальцами, стараясь не сильно прикасаться к противным мокро-холодным обрубкам куриных трупов, и выкидывать его на стол.
– Куда?! – опять выразил недовольство мой шеф-повар в юбке. Ну, то есть, в платье. Хотя это чёрт знает что на ней надето. Но выглядит симпатично.
– Как куда? Ты сказала лишнее, значит, выбрасываем.
– Ты собираешься выбросить полпачки приправы! – она чуть не хваталась за сердце. Женская логика…
– Настюш, я в своей жизни такое выбрасывал… жидкокристаллический телек твоей мамы нервно курит в сторонке. Вместе с водопроводом. А тут какие-то несчастные пятьдесят рублей. Даже двадцать пять, половина же.
– Ладно, – безнадёжно махнула она рукой, а я постарался не относиться к этому критично. Тяжёлая ведь жизнь у девчонки, вот и экономит каждую копейку. – Теперь три.
– Три чего?
– Курицу. Руками.
– Как лампу Аладдина? – я брезгливо скривился. Не улыбалось мне тереть вот это всё…
Настёна хихикнула:
– Скорее, как волосы, когда их моешь. Тебе же нужно нанести шампунь на всю шевелюру… Вот так же со
