специями и курицей.
– Нееет…
– Дааа! Самостоятельная жизнь – она вот такая. Когда всякие неприятные дела не прислуга за тебя выполняет, а ты сам.
– Ха! Думаешь, меня так легко сломать?
Но девушка наблюдала за моими неловкими движениями с такой улыбкой, будто гордится мной, а не насмехается над богатеньким неумехой.
Однако сделать всё как следует у меня не получалось: к отсутствию навыка добавлялось отвращение, и всё это соединялось в некую липкую смесь, где некоторые ножки остались совсем без обсыпки, а в других местах специи сбились в крупные комья. Пришлось Настюше подключиться, мы опять устроили чувственный танец четырёх рук, так что я даже перестал обращать внимания на его окружающую среду. Девушка краснела, прятала взгляд и закусывала сладкую губку. Я тоже млел, таял и плыл, но в то же время укреплялся в намерении довести Настёну до срыва прилично прикрытыми провокациями. Чтобы сама обняла и подставила губки. Ох, и оторвусь я тогда! Зацелую до потери пульса! Никогда ещё так долго не добивался девчонки… И эти испытания прикосновениями, конечно, не способствовали выдержке.
Наконец подготовка закончилась и началась жарка. Настя налила масла в сковроду и предложила мне зажечь конфорку. Это оказалось нетривиальной задачей! Я был совсем незнаком со спичками, а тем более – газовыми плитами советского образца. Но справился. Раз на пятый. Настюха мотала головой и покатывалась со смеху.
Ножки на сковороду я тоже выкладывал сам. Они сразу приятно зашкворчали. Не знаю почему, но этот звук казался уютным.
– Теперь ставим воду для макарон! – скомандовал шеф-повар.
На этот раз я справился полностью сам и намного быстрее.
– А дальше что?
– Пока ничего. Просто следим за курицей, чтобы не подогрела. Как только зарумянится с одного бока, переворачиваем на другой. Но это минут через десять, вряд ли раньше. Можешь пока поделиться впечатлениями от "Графа Монте-Кристо".
Мы обсудили литературное произведение, из которого я, каюсь, я прочитал не так много, поэтому потом мы переключились на болтовню обо всём на свете. Как же легко и приятно мне с ней! Да я с друзьями мужского пола столько не разговариваю, а когда разговариваю, то мне и вполовину не так интересно, как с ней. У неё необычные мысли и взгляды на жизнь и очень много разнообразных знаний из-за любви к чтению. Мне даже стало немного стыдно за свою неэрудированность, и я твёрдо решил восполнить пробел.
Невероятно, но переворачивание курицы тоже оказалось целым искусством. Однако дорогу осилит идущий. Я чувствовал себя первопроходцем Северного полюса, мешая вилкой макароны. А уж каким вкусным всё это было! Вполне возможно, получи я что-то подобное в кафе – никакого удовольствия бы не получил, а наоборот, устроил скандал. Но эта собственноручно приготовленная курица – кое-где подсушенная, а кое-где и розоватая от крови – казалась просто божественной, как и простые макароны, которые меня даже в виде пасты или вока с разнообразной начинкой обычно не прельщают.
– Это было круто! – воскликнул я от души, сожрав целых пять ножек и целую тарелку спагетти. С горкой. – Настюш, ты самый лучший руководитель, какого я только знал в своей жизни! Можно в честь этой признательности поцеловать тебя в щёчку?
Она состроила жалобную мордочку и отрицательно покачала головой, но с моих любимых губ сорвалось:
– Ладно.
Мы обнялись, девушка обвила руками мою шею, а я, сжав её на секунду крепко-крепко, чтобы хоть как-то выразить свои чувства, потом с толком и расстановкой зацеловал раскрасневшиеся щёки.
Глава 26. Любовь меняет людей
Ярослав
Мне показалось, что у моей Настёны от поцелуев подгибались ноги. Что если я сейчас настою, то она позволит мне и губками её сладкими завладеть. От этого понимания сердце срывалось в галоп, а дыхание учащалось, как от бега… но я стоял на своём. Хочу инициативы от козявки. А то вечно получается, что я её заставляю принимать нежности от меня. Пусть хоть знак какой подаст! Я оторвался губами от персиковых щёк, но не руками от девичей талии и пытливо посмотрел на неё в ожидании знака, но она только дышала так же сорванно, как я, и смотрела в пол. Вредина и упрямица! Ничего, я тебя дожму!
Мы торопливо прибрали за собой на кухне и поехали в детдом. Буквально в последнюю минуту влетели в калитку, и только тут Настя обнаружила, что явилась в казённое учреждение в парадно-выходном наряде. Я посмеялся над её ужасом по этому поводу и пошёл красить забор. Надо мне чуть-чуть выдохнуть, а то слишком перевозбуждаюсь в её присутствии. Это не было бы проблемой, если бы моя вредина была не такой вредной. Во всём остальном я испытываю от её присутствия сплошной кайф. Вот мы семь часов подряд вместе провели – а они пролетели, как одна секунда. Даже есть ощущение досады: жаль, что так мало успели, что время промелькнуло так быстро.
Для большего удовольствия от покраски забора я включил музыку в наушниках, но всё равно уже через час почувствовал, что соскучился по козявке. Это нехорошо, это неправильно – бросать работу на середине ради удовольствия, но что я поделаю, если удовольствие мне выдают очень маленькими низкоконцентрированными порциями? Вот если бы Настёна проводила ночь в моих объятиях – тогда другое дело. Тогда я мог бы потом некоторое время обходиться без её присутствия, а так – я эту одинокую ночь еле выдерживаю. Подрываюсь, как ужаленный, ни свет ни заря и мчусь к ней. Чтобы за день нацедить достаточное количество её внимания.
Она сидела, как всегда, окружённая малявками. Что-то рисовала пальцем на крошечных ладошках и повторяла детские считалки. Я остановился чуть в стороне, наслаждаясь зрелищем, пока меня не заметила та малявка, которая вчера согласилась залезть ко мне на колени. За конфетки. А я опять с пустыми руками.
– Дядя, а ты принёс мне куклу? – спросила девочка с неподражаемым жеманством. Так только дети умеют: быть нелепыми и милыми одновременно.
– Нет, прости, забыл…
– Не вздумай приносить ей куклу! – тихо сказала Настёна, уже заметившая меня и приблизившаяся на приличное расстояние.
– Ладно, – ответил я, трогая её мягко за руку. – Я что-нибудь придумаю.
Тут подскочили другие дети, которые опять понаходили в траве насекомых, и я вспомнил про сачок. Совсем что-то соображать перестал – все мысли одной Анастейшей заняты…
– Ты завтра идёшь к Севе? – спросил я её.
– К Вене. Да, конечно. Мне и сегодня непросто было отпроситься.
– А в детдом? Тебе же, наверное, надо подготовиться… давай я тебя от него заберу и отвезу в салон. Накрасят там, завьют и всё такое…
– Не нужно, я сама. Девчонки помогут.
– Девчонки! – усмехнулся я. – Они у тебя профессиональные визажисты и парикмахеры?
– Сегодня же у них хорошо получилось…
Мне показалось или она кокетливо похлопала ресницами?! Моя Настёна умеет
