Удивительно, что сейчас он так быстро проснулся. Лишь от моего взгляда…
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
Прикрыла глаза.
– Кости ломит. Неприятно так, голова болит, но не так сильно, как вчера. И лицо, кажется, ещё сильнее опухло.
– Ничего, скоро заживёт. Так, сейчас в душ, поедим и уезжаем. Будешь реабилитироваться подальше от этого места.
– Ты уверен? – прошептала я.
Ксавье нахмурился.
– Более чем.
На этом разговор закончился. Мужчина встал, быстро поцеловал меня в губы и ушел в ванну. А я… Я хотела в туалет и молча ждала, пока Хозяин освободит помещение и перенесёт меня. Это было в какой-то степени унизительно справляться при нём, но он правильно вчера сказал, что это его не смущает и не должно смущать. Но так рассуждает мужчина, а женщина… Она в таких ситуациях чувствует себя слишком открытой, а когда она ещё и вся в синяках, то и подавно…
Следующие часы прошли в суматохе. Я была в комнате одна, но отчётливо слышала крики Ксавье за дверью. Я от такого точно под стол бы залезла и тряслась. Но мне была приятна эта защита, это проявление чувств мужчины. Он меня покормил, одел в свою просторную футболку, чтобы не причинять дискомфорт телу. Даже заплёл волосы в косу. Никогда не подумала бы, что он на такое способен! Ксавье собрал все мои вещи, погрузил меня и их в машину и дал по газам. Единственное, о чём я жалела: не попрощалась с Терри. Возможно, наши дороги больше не пересекутся. Я искренне желаю ей освободиться от долга и найти счастье. Хоть и не думаю, что эта дорога вымещена жёлтым кирпичом. У Терезы путь колюч и тернист.
Я не заметила, как мы приехали в Париж, потому что всю дорогу пребывала в дрёме. Квартира встретила нас всё тем же отстранённым холодом. Неужели ему здесь уютно? В моём понимании дом – это где много цветов, разноцветные вещи, тёплые тона стен, а главное… Главное, атмосфера. Любовь, покой и радость. В моей жизни у меня подобного ещё не было. А так хотелось иметь место, куда рвалась бы душа.
Ксавье положил меня на кровать, поправил одеяло. Наклонился и покрыл моё лицо поцелуями.
Потянулся к дорожной сумке, что поставил у подножья постели и достал пакет с лекарствами.
– Процедуры ещё никто не отменял, – улыбнулся он.
В местах ушибов меня помазали специальной мазью. Она слегка холодила кожу. Было приятно. Потом я выпила ряд лекарств и вскоре, меня начало клонить в сон. Краем уха слышала, как Ксавье кому-то отдавал приказы по телефону:
– Чтобы к завтрашнему утру у меня была вся информация о Моранси и о его похождениях! Сообщать о его перемещениях немедленно. Нет, мне не нужно знать, что он ест. Ты меня понял. Держи меня в курсе. Всё, отбой.
Последней связной мыслью было: «Бедный Моранси. Теперь ему точно прохода не дадут. И на сто процентов, он этого ожидает».
«Иногда всё, что ты можешь произнести – рыдания, прорывающиеся сквозь завесу боли.»
© Микиртумова Карина
Зима, пять месяцев спустя
Франция, Париж
Квартира Ксавье Делакруа
Зима в этом году наступила очень рано, привлекая к себе северные ветра и тёмные тучи. На улице было холодно и почти все жители уже утеплились на последующие три месяца. Вскоре начнётся предпраздничная суета: покупки подарков, украшение ёлки, выбор вкусного рецепта рождественских пряников.
Я с улыбкой на устах смотрела в окно парижской квартиры Делакруа. Наблюдала, как люди торопились на работу, как машины гудели в таких обыденных пробках. Даже стоя в тёплом помещении, в тёплом свитере и шерстяных носках, чувствовала, как там, на улице морозно. Улыбнулась. Счастье, оно в мелочах. И, казалось бы, незначительные вещи перерастают в нечто большее, значимое.
За пять месяцев, я внесла в это «мёртвое место» кусочек своей души. Ксавье позволил мне обустроить всё по своему усмотрению. На ремонт, конечно, я не решилась, но приобрела много разных интересных вещей. Гостиная, в которой я сейчас находилась, была в бирюзовых тонах. Поэтому, решив добавить еще больше красок, я накупила огромное количество подушек, разных по своему размеру и оттенку. Которые теперь занимают свои законные места на диване и креслах. На свободных поверхностях, я поместила рамки с нашими фотографиями, свечи и красивые вазы, которые я каждый день украшаю свежими цветами. Остальные помещения я украсила точно так же, учитывая цветовую гамму. Мужчина оценил мои старания, хотя статуя в виде павлина ему не понравилась. А как по мне, здорово смотрится в коридоре. Весело так.
Наши отношения после переезда в Париж стали иными. Более глубокими, нежными и такими… правильными что ли. По крайней мере, для меня. Ксавье не говорил ни о чувствах, ни о планах после окончания моего контракта, да и я не поднимала такие темы. Не хотела спугнуть, потерять. Хотя часто прикусывала язык, чтобы не выболтать три заветных слова. Но не хотела быть первой, не хотела унизиться. Я знаю, что Делакруа питает ко мне нежные чувства, помимо желания. Но не знала точно, любовь ли это или просто привязанность, привычка…
Я вспоминаю первое время после переезда. Тело после побоев болело две недели. Ксавье строго соблюдал рекомендации врача. И я пролежала всю неделю в постели, лишь поднимаясь в туалет и душ. С каждым днём, мужчина становился всё задумчивее, пока не стал чрезвычайно нежным, чутким и пылким. К хорошему, быстро привыкаешь. И я всё с той же осторожностью относилась к Хозяину. Хоть уже к забытой ненависти примкнула пламенная любовь. Я боялась этих чувств, потому что они могут быть не взаимны и вряд ли приведут к чему-то хорошему.
За пять месяцев много чего произошло. Марко со своей излюбленной галантностью пытался скрасить мне дни, когда Ксавье надолго уезжал. Марко Рози мне нравился. Была в нём харизма, привлекающая и располагающая к себе. Он мне часто рассказывал про Ксавье, но, вероятно, эта информация была не единожды отфильтрована. И из-за этого его словам я особо не верила, понимая, что не всё в историях правда. Я пыталась сама узнать у Ксавье о его прошлом, о его делах… Но меня мягко послали, указав, что не нужно совать свой красивый носик в его дела. Он, знал обо мне всё, а я, в свою очередь, не знала о нём ничего. Он мне не доверял, а я в него влюбилась. Как чёртова дура! Ненавижу себя за эти чувства. Этот мужчина
