Талант врать, угу.
— С удовольствием дам вам автограф. — Я всё-таки вывернулась из его рук. — Но сейчас мне срочно нужно подправить макияж, простите.
— Лира!
Не оглядываясь, я быстро направилась к лестнице. Уже на полпути наверх до меня дошло, что нужно было спросить кого-то из официантов, где здесь дамская комната, но раз мне всё равно не нужно было туда, а хотелось лишь побыть одной, то любая пустая зала наверху вполне подойдёт.
Тем более что я попала в настоящий дворец, подумала я, заворожённо оглядываясь. Вся галерея, в которой я оказалась, была превращена рукой незнакомого дизайнера в огромный зимний сад, где замершие мраморные скульптуры соседствовали с экзотическими деревьями в кадках. Я должна была бы задыхаться от духоты и влажности, но волшебникам ландшафта, кажется, удалось предусмотреть и это. В полу был выложен подсвеченный ручей, прикрытый стеклом, по которому плавали рыбки и бежала прозрачная вода, а точечные светильники, едва горящие в полутьме, медленно меняли изысканные оттенки света с голубого на серебристый и сиреневый, придавая силуэтам деревьев фантасмагорические очертания.
— Удивительно, — прошептала я, двигаясь дальше.
Не заблужусь. А через полчаса вернусь. Не страшно, правда? Я же не собираюсь искать хозяйскую спальню, вскрывать сейф и прыгать в снег, сжимая в левой руке слитки платины, а в правой — бриллиантовое колье.
Хотя сцена вышла бы неплохая.
Я остановилась в последней комнате галереи. Здесь, полускрытый растениями, стоял закрытый чёрный рояль. Я уселась на крутящийся табурет. Ведь играла когда-то… попробовать, что ли, ещё раз?
— Так и знал, что ты забьёшься в самый дальний угол.
Я не сдержала радостной улыбки, услышав этот голос. Но вместо того, чтобы тут же обернуться, пару секунд успокаивала дыхание, изо всех сил пытаясь превратить счастливое лицо в мрачную физиономию. Ревнивую. Может быть, даже немного обиженную, а то чего он, в конце концов.
Но когда я обернулась, я не выдержала и разулыбалась всё равно.
Кирилл стоял, прислонившись к роскошной финиковой пальме, ствол которой был почти с него ростом. А в руке у него была тарелочка с устрицами, на которой золотился лимон и посверкивал лёд.
— Голодная? — поинтересовался он.
— Представь себе, так и не соблазнилась халявой.
— Зря. Яна Алексеевна расстаралась.
— Она, кажется, расстроилась, что ты прибыл не с Мариной, — заметила я.
— Три танца должны были её успокоить, — пожал плечами Кирилл. — Сам не понимаю, как мне удалось удрать на четвёртом.
— Ты же большой мальчик. Не смог выкрутиться раньше?
Кирилл хмыкнул.
— Может, не хотел. Моя невеста очень обаятельна, если ты не заметила.
— Бывшая невеста, — с расстановкой произнесла я.
Кирилл помедлил, и у меня упало сердце.
— Я официально делал ей предложение, а вот о расторжении помолвки мы никому не сообщали, — негромко сказал он. — Слишком быстро и слишком внезапно. Но, естественно, ни о какой свадьбе речи быть не может.
Я невольно перевела дух. Кирилл вдруг улыбнулся — и мягким шагом подошёл к роялю.
— Иди сюда, голодное ревнивое существо, — тепло сказал он, выставляя тарелку с устрицами на крышку. — Без вилки справишься? Они уже подрезаны.
Не отвечая, я подхватила ближайшую устрицу. Округлую, в твёрдой раковине, с лёгким морским запахом.
И, глядя прямо на Кирилла, отправила её в рот целиком, слизывая сок.
Кирилл смотрел, не отрываясь.
— Про лимонный сок ты забыла, — хрипло сказал он.
Я повела плечом.
— Обойдусь.
Кирилл шагнул ко мне. Положил руки на плечи.
— Ну уж нет. Я сделаю из тебя девушку из высшего общества этой ночью, Лира Гречко. И лимонный сок — обязательное приложение.
Я медленно встала с вращающегося табурета, обвив руками его шею.
— И что ещё, — прошептала я, — делают девушки из высшего общества на подобных приёмах? Может быть, пинком открывают двери в хозяйскую спальню?
Кирилл тихо засмеялся.
— Ты недооцениваешь современную свободу нравов, ежонок. Спальни давно уже вышли из моды.
Он провёл рукой по крышке рояля, и я впервые заметила, какой низкой она была. Не выше, чем обычный обеденный стол, а может, и чуть ниже.
В следующий миг Кирилл подсадил меня под бёдра, и я оказалась сидящей на крышке рояля прямо рядом с тарелкой устриц.
— Нет ничего интереснее, — тихо произнёс Кирилл, — чем пробовать новое. Например, раскрывать вкус устриц.
Его пальцы легли на верхнюю расстёгнутую пуговицу моей блузки.
— Медленно, одну за одной…
Он расстегнул вторую пуговицу, и я почувствовала, как по коже пошли мурашки.
— И никогда не знаешь, что найдёшь внутри.
Третья, четвёртая и пятая пуговицы сдались под его пальцами. Кирилл осторожно распахнул блузку, и его палец скользнул под тонкое кружево, описывая круг.
— А когда найдёшь, — хриплым шёпотом сказал он, — без лимонного сока точно не обойтись.
Ещё одна пуговица уступила его пальцам. Голова кружилась, как перед штормом, каждое прикосновение электризовало кожу, и я могла лишь тихо ахнуть, когда золотистый ломтик лёг на мою шею.
— Вот так.
Пальцы Кирилла смяли бледную лимонную мякоть, и я ощутила, как по ключице стекает прохладная капля. Я невольно задержала дыхание.
За первой каплей в путь отправилась вторая, и лимонный сок тёк у меня по груди, медленно, чувственно, вот-вот готовый коснуться кружева белья.
Но Кирилл не дал ему это сделать. Он наклонился вперёд, и вобрал в себя каплю губами, исследуя нежную кожу.
Я сама не поняла, как мои пальцы оказались у него в волосах.
— Кирилл, ты…
— Шшш. Тебе нравится?
Глава 26
Самое время сказать «нет», мелькнуло в голове. Но тут вслед за ломтиком лимона пальцы Кирилла взялись за кубик льда, и тот уже сам заскользил по моей груди, делая каждое ощущение невозможно острым.
А потом Кирилл подхватил второй кубик льда губами, потянул бретельку вниз с плеча, вынуждая кружево сползти с груди, и горячий язык коснулся чувствительной вершинки вместе со льдом. Я не сдержала короткий стон.
Полурастаявший кусочек льда упал в ямку между грудями, острые зубы чуть прикусили чувствительную кожу, и снова долгие, долгие ласки языком и губами, от которых у меня начали подрагивать бёдра. Я вцепилась в плечи Кириллу, и, кажется, совершенно забыла, что мы были не у него дома, что нас в любой момент могли застать, что…
— Вот тут, — прошептал он, глядя на меня, — уже начинается категория восемнадцать плюс.
— Жаль, — прошептала я в ответ, — что мы тянули с ней так долго.
Кирилл тихо засмеялся, целуя мою грудь снова.
— Ты ещё ничего не видела.
Его руки мягко обхватили мою талию и потянули меня вниз, вынуждая откинуться на крышку рояля.
— Что ты…
— Тише, ежонок. Доверься мне.
Моя кожа горела; я дышала часто и неровно. Обе туфли слетели вниз, на пол, и я даже не поняла, когда. Капля воды из растаявшего льда спустилась в пупок: это ужасно заводило, и когда Кирилл быстрым движением взялся за мою юбку, задирая её гармошкой вверх почти до талии, у меня не было сил протестовать.
А потом я судорожно сглотнула, почувствовав его губы на внутренней стороне бедра.
Я едва могла дышать. Если бы клавиши рояля были открыты, мои пальцы судорожно бы били по ним, соединяя одинокие ноты в мелодию. Каждое прикосновение и было мелодией — нежной, яркой, совершенной. Незнакомой. Мои щёки горели: никто никогда не целовал меня — так.
Кирилл не торопился. Его пальцы отогнули боковой край белья, и кончик языка скользнул туда, дразнящий и горячий. Чуть приспустили трусики, и я почувствовала внизу горячее дыхание. Нежные, медленные, глубокие поцелуи, и кружевная ткань медленно отступала, оставляя меня совершенно не прикрытой.
Я лишилась трусиков просто и обыденно: они соскользнули до колен — и упали на пол. Я прерывисто вздохнула — и ощутила горячее прикосновение языка внутри.
