- Держи, - кладу первую партию на тарелку, - сметану и сгущенку возьми, пожалуйста, в холодильнике.
А почему, собственно, я переживаю? Моя совесть чиста, если кто-то считает иначе, может, тогда не стоит связывать с ним судьбу. Один ненадежный товарищ уже был. Достаточно.
Вскоре просыпается Паша и спускается вниз. На запах шел, не иначе, я сына своего знаю, он печеное любит. Хотя, кому оно может не нравиться? Мне кажется, даже строгим пп-шникам в глубине подсознания хочется поглотить кусок сладкой булочки или торта.
И сразу моя душа принимается желать чего-то шоколадно-кремового.
Слишком много я в последнее время о еде думаю, нужно завязывать, а то точно не буду входить в высокие стандарты спутницы Никольского.
Завтрак заканчивается, стол чист, а мальчики перед телевизором. Классический выходной в полном разгаре. Вот только Иван по-прежнему молчит, хмурится и периодически смотрит на бумагу из таинственного конверта.
- Вань, что случилось? – я снова нагнетаю сама себя. Нужно разорвать этот порочный круг.
- Эх, не хотел я тебе говорить, думал, разберусь сам, но, кажется, не получится, - он протягивает мне документ.
В первые секунды буквы расплываются перед глазами, никак не могу сложить их в слова. Пальцы подрагивают, а на лбу выступает испарина.
Какая-то чувствительная я, раньше не была такой.
- Подожди, ты хотел решить вопрос с опекой без нашего присутствия? Дистанционно? – наконец, доходит до меня смысл написанного. – Но разве так можно?
- Нет, но для развода тоже нужно лично написание заявления, но мы ведь успешно обошли это условие, - тяжело вздыхает Иван. – А теперь идти в суд, еще и Павлика брать, может, понадобится. А оно надо маленькому мальчику посещать подобные места? Да и ругань там стандартно происходит, выплескивание грязи. Я ведь не знаю, как настроен Евгений.
- Ты из-за этого расстроился? – на моем лице помимо воли расползается улыбка.
Я тут успела кучу версий заговора его отца придумать в голове, а оказалось причина в другом. Нельзя так, Георгий мог просто попугать, совершенно не обязательно, он способен на что-то подобное.
- Конечно, а как иначе. Дело растянется, вас таскать, что хорошего?
Качаю головой, судьба связала меня с лучшим мужчиной на свете.
- Я люблю тебя! – кидаюсь ему на шею. И снова эта повышенная эмоциональность. Никольский гладит меня по спине. – Я–то себе напридумывала совершенно другое. А тут Женька опять, а не твой отец. Даже стыдно.
- Погоди, при чем тут папа?
Ваня отстраняется и вопросительно заглядывает в мое лицо.
- Эм, да так, - прикусываю губу. И с мозгом проблемы начались, кошмар! – Просто к слову пришлось. Забудь!
- Вы с ним поругались, да? – Никольский подозрительно щурится. – Я так и подумал, когда он назвал тебя очень наглой.
- И вовсе я не наглая! Я сохраняла вежливость и не повышала голос! Это он все придумывал про меня ерунду да денег предлагал, откупиться хотел! Еще и Павлика предложил вам оставить! А я мать!
- Тшш, расслабься, милая, верю, - Иван разговаривает со мной, как с маленькой. – Папа не мог не попытаться прогнать тебя. Иначе бы его совесть замучила. Он, как отец, хороший. По-своему. Всегда печется о моих интересах, не обижайся на него. А ты, наверное, нервничала из-за этого, да?
Никольский вытаскивает из заднего кармана еще два конверта.
- Что это? – беру первый. – Я?! Но я не вытворяла ничего такого! Я вчера у Полины была!
Передо мной три фотографии, на которых изображена девушка с моим лицом едва одетая в пикантных позах с незнакомцами.
- Да, тут приписка, что твоя версия – ложь.
- В смысле ложь?! – громко возмущаюсь.
- Что такое, мам? Дайте мне тоже посмотреть, - отлипает от мультика Павлик.
- Нет-нет, сынок, не стоит. Здесь слишком взрослые картинки, - открыв рот, всматриваюсь в поддельный компромат. – Жуткая работа, в фотошопе сидел рукопоп.
- Полностью с тобой согласен, - кивает Иван, едва сдерживая смех. – Раз ты так спокойно отреагировала, значит, на эти шедевры тоже не будешь злиться.
Он протягивает мне другие фотографии, где главный герой не я, а Иван.
На миг теряю дар речи, открываю рот, как рыба, и закрываю. Пульс зашкаливает.
Как так?! Никольский не мог! Мы же совсем недавно вместе, и он любит меня! Нас!
- Тоже фотошоп, да? – спрашиваю напряженным голосом.
Мой профессиональный взгляд позволяет заметить, что тело совсем не Ивана. Снова подделка.
- Естественно! – хмыкает Никольский. – А ты думала, что с тобой неправда, а со мной правда, что ли?
Пристыженно молчу, рассматривая свои руки. Немножко несправедливо, да.
- Как ты справился? – наконец, задаю самый главный вопрос. – Как не пришел бить меня подушкой с утра?
- О, поверь, было очень трудно. Но, к счастью, курьер ошибся, отдал мне оба экземпляра компромата. Отец теряет сноровку, или его служащие косячат. В любом случае, не было бы у меня на руках художеств с моим участием, боюсь, было бы сложнее поверить в то, что на фото не ты, а фейк.
Без слов прижимаюсь к Ивану.
Страшно, что одно чужое злое деяние может испортить жизнь целой семье. И как же хорошо, что маленькая случайность способна спасти положение.
32
- Если я подам заявление на лишение Евгения отцовства, то должно прокатить, да? – наверное, в сотый раз задаю один и тот же вопрос.
Я нервничаю. Павлик, к счастью, в саду, не видит развернувшейся компании в квартире Никольского.
- Прокатит или нет – решит суд, мы делаем все, как положено, - терпеливо отвечает мне адвокат Ивана, Георгий Моисеевич. – С вашим эфемерным присутствием не прокатило, выражаясь вашим языком. А потому, теперь будем действовать по-честному. Ну, или практически по-честному.
- Георгий Моисеевич не может допустить, чтобы мы ни разу не схитрили, да? – весело подмигивает Никольский.
- Совершенно верно, Иван Георгиевич. Кстати, на днях ко мне обращался ваш отец, выражался туманно, но как я понял, его интересует возврат пакета акций по вашей фирме. Снова хочет участвовать в управлении.
- О как. А ты что ему сказал?
- Что поезд ушел, естественно. Скрывать не буду, он спросил про возможные лазейки. Но я ваш адвокат, а потому не могу выдавать секреты не клиенту.
- Напомни выписать тебе премию, - Иван хлопает мужчину по плечу. – Надо будет поговорить с папой, заигрался он в заботу.
А я сижу прижухнув, старательно вывожу буквы в заявлении. По поводу отца Ивана я так и не позволила себе высказаться. Считаю, это лишнее. Никольский сам все увидел и сделал правильные выводы.
Да, несомненно, повезло, что курьер совершил промах, отдав оба конверта в одни руки, но сотрясать воздух причитаниями на тему «какой нехороший Георгий» не считаю правильным. У нас сейчас задачи другие, а Иван и без моих слов в следующий раз подумает прежде, чем верить действиям отца.
- Готово, - подаю робко голос.
Я сегодня на таком нервяке, что сомневаюсь в каждой написанной букве. Все всматриваюсь и всматриваюсь в лист.
- Отлично! Поехали! – радостно восклицает Георгий Моисеевич, вмиг оживляясь.
Я сразу поняла, что он человек энергичный, сидеть на одном месте, пока я тут тупила, ему было тяжело.
- Уже? Слушание ведь не назначено.
- А, мы успели схитрить, да? – с усмешкой угадывает Иван.
- Конечно, обижаете, - вторит ему адвокат.
С одной стороны, хорошо, что они такие деятельные. А с другой, я морально не подготовилась! Начнут меня о чем-то спрашивать, а я ни бэ, ни мэ, ни кукареку.
- Ой! – громко восклицаю в машине.
- Что случилось? – озадачивается Иван.
- Я не подходяще одета.
Он осматривает меня критичным взглядом.
- Все хорошо, расслабься, - сжимает мою ладонь в руках, - я с тобой! Мы пройдем это вместе, как и должно происходить в настоящих семьях.
