и от отчаяния рассказал все Анжеле. Она уговаривала меня бросить все и уехать, но я не мог. Тогда она предложила деньги в обмен на право собственности – это был хоть какой-то выход. Все лето нам приходилось терпеть ее выходки, чтобы не потерять фирму.
Но теперь я хочу начать все сначала. Уверен, что с тобой, Лусо и Андо моя фирма в надежных руках.
Надеюсь, ты простишь меня и будешь счастлива. Ты это заслужила. Твой друг Т.».
1986 год
Темное небо над сентябрьским Ереваном стало сообщником двух друзей, замысливших набег на погреб деда Багдасара. Успешно выкрав оттуда три бутылки вина и метр сладкого суджуха, Азат и Артур забрались на крышу частного дома и вытащили трофеи.
– Дед тебя завтра убьет! – рассмеялся Артур.
– Но не за вино, – засмеялся внук.
Еще утром Азат узнал, что станет отцом, но поделился с другом новостью лишь час назад. Артур в душе ужаснулся, представив последствия. Азат был серьезным, трудолюбивым парнем. Мама – учительница, отец – врач. Жили небогато, но в доме царили любовь и взаимопонимание. Любые родители с радостью отдали бы в такую семью свою дочь. Однако Азата угораздило влюбиться в самую недосягаемую красавицу во всей Армении. Отец Каринэ занимал государственную должность, у него была охрана, личный водитель и нрав тирана. Дочь, как редчайшее сокровище, должна была перейти из его музея только в частную коллекцию.
Ей едва исполнилось девятнадцать, когда на пороге их особняка появился высокий худощавый парень с умным взглядом. Он заметно нервничал, но, глядя Ашоту Вазгеновичу прямо в глаза, попросил руки его дочери.
Отец Каринэ побагровел от такой наглости, но, сделав над собой усилие, лишь презрительно усмехнулся:
– За мою дочь предлагают дворцы и золотые горы, она привыкла жить в достатке. А что ты, мальчишка, можешь ей дать? Где вы будете жить, что есть, на чем спать?
Азат не отвел взгляда. Он мог бы ответить самодовольному индюку, но не стал. Он знал, что Каринэ любит его и не променяет на все золото мира.
– Где буду спать я, там и она, – спокойно и уверенно сказал юноша.
И тут же был выставлен за ворота.
Ашот Вазгенович запретил дочери выходить из дома без его ведома. Он был уверен, что ее сердце легко остынет и вскоре предпочтет нищей романтике здоровый реализм. Но не знал, что прекрасная кроткая Каринэ, его радость и гордость, уже носит под сердцем ребенка.
Дни сменяли друг друга, а она сохраняла несвойственное в ее положении спокойствие. Наконец, приняв поведение дочери за смирение, отец ослабил хватку, а месяц спустя позволил выходить из дома в дневное время.
Более не имея возможности скрывать беременность от матери и отчаянно нуждаясь в ее помощи и поддержке, Каринэ рассказала ей обо всем. Сославшись на невыносимую жару в Ереване, Асмик уговорила мужа отправить ее, Каринэ и двух младших детей на озеро Севан. Он приставил к ним охрану, и женщинам приходилось постоянно быть начеку.
Так прошло лето. Азат совсем уже отчаялся, как вдруг получил телеграмму от Каринэ. Не веря своим глазам, он перечитал ее трижды. Сын! У него родится сын! Азат еле дождался конца рабочего дня и помчался к другу. Они осушили две бутылки и теперь любовались звездным небом, лежа на крыше валетом, как в детстве.
– Что будем делать? – спросил Артур.
– Ты переедешь в Москву, станешь большим человеком. Купишь иномарку и женишься на длинноногой блондинке. Все как мечтал. А я утром поговорю с родными. Допью с ними третью бутылку и пойду к отцу Каринэ. Мы поженимся, а когда Тигран подрастет, переедем к тебе.
– Хороший план, – одобрил Артур.
Внезапно ему пришла в голову блестящая идея:
– Азат, а поехали за Каринэ на машине деда Багдасара?
– Мы выпили, – напомнил рассудительный друг. – Если на машине появится хоть одна царапина, он нас убьет.
– Ерунда! Я абсолютно трезвый, сяду за руль.
– Не знаю…
– Давай! К рассвету будем у Ашота. А потом помоем машину и вернем на место!
Недалеко от дома у деда был гараж, где он натирал до блеска свою «Волгу». Он постоянно возился с автомобилем, но никому не позволял на нем ездить.
После смерти жены Багдасар совсем замкнулся в себе. А уединение в гараже позволяло ему спокойно общаться с ней без недоуменных взглядов соседей и родственников. В последнее время жена к нему зачастила – стояла рядом и печально смотрела на машину. Старик сначала испугался, ведь визиты покойной означали одно – она пришла за ним. А потом смирился. Этой ночью Багдасар лег с мыслью, что не проснется.
Друзьям удалось выехать из гаража незамеченными. Адреналин разогнал молодую кровь, и вот они уже мчались к горному озеру, несущему благостную прохладу после душных ереванских ночей.
Но Азату не суждено было увидеть ни любимую, ни сына. Он так и не доказал отцу Каринэ, что, как никто другой, достоин его дочери. Не вернул деду машину. На опасном серпантине Артур потерял управление, и «Волга» сорвалась в пропасть. Их обнаружили почти сразу – клаксон, придавленный телом водителя, поднял на ноги всю округу. Это спасло Артура, потерявшего много крови. Но не помешало бабушке Азата забрать любимого внука.
Ереван. Август 2012 года
В августе столбик термометра поднялся выше сорока двух градусов. Это происходило каждый год, но почему-то неизменно вызывало удивление у местных жителей. Жаловались все. Те, кто побогаче, прятались за закрытыми форточками с включенными кондиционерами, остальные распахивали настежь окна и двери, надеясь хоть на какое-нибудь дуновение ветерка.
Шесть дней в неделю меня отвлекала работа, а по понедельникам – семья. Седа вышла на работу в клинику на полный день, малыши пошли в сад. Дядя научил меня играть в нарды, я его – в покер. Всех знакомых я попросила говорить со мной на армянском и к концу лета уже вполне прилично воспринимала его на слух. Но говорила по-прежнему паршиво, хоть и старательно. Мой русский акцент и дословный перевод забавляли окружающих, но я не сдавалась.
Лето сделало меня старше. Это заметил и дядя Рубен, взвешивая мне овощи и зелень: в последний августовский понедельник я упросила бабушку научить меня готовить перцы.
– Ты очень изменилась, Мариам-джан.
– Хи [51], дядя Рубен?
– Внешне вроде та же, а шаги тяжелые, будто прожила вдвое больше своих лет.
Он был прав.
– Предупредите меня, если я начну шаркать, как бабушка? – отшутилась я.
Рубен улыбнулся
