и подобрала с земли орудие убийства. Как быть дальше? Я полагала, что куры стерегут свои яйца до последнего вздоха, поэтому искала способ забрать их, не умножая количества жертв. Но, к моему удивлению, птицы испуганно вскочили со своих мест, как только я подошла. Не веря своему счастью, я аккуратно сложила яйца в корзину.
Совершенно непонятно было, что делать с петухом. Выйдя на улицу и оглядевшись, я заметила неподалеку сарай. Водрузив петуха на большую лопату, я потащила его в глубь сада – там, под сливовым деревом, он и нашел свое последнее пристанище.
Изрядно перенервничав, я вернулась на кухню. Акоп уже занял свое кресло возле старого телевизора и наслаждался первой чашкой кофе. Тетя Ася резала хлеб.
– Доброе утро, – вяло поздоровалась я, опустив на пол злополучную корзину. – Тетя Ася, я петуха убила!
Она обернулась, брови ее поползли вверх.
– Но я просила только яйца собрать!
– Это случайно получилось. Простите, пожалуйста!
– Не переживай! – ответил за жену Акоп. – Он мне никогда не нравился, давно нужно было его на суп. – Кресло радостно заскрипело, избавившись от груза. – Где он?
Только не это!
– Он… я его… похоронила!
Мое лицо слилось с алым фартуком Аси.
– Инч?! [47] – воскликнули оба.
Смех Акопа громовыми раскатами оглушил дом.
– Вай, морс арев! [48] Где ты его похоронила?
– Под сливой. – Я почти плакала.
Из коридора одна за другой высунулись головы моих друзей.
– Что случилось? – спросила Лусо.
– Убийство!
Не поленившись, каждый лично посетил могилу петуха. Идиот Андо даже соорудил крест и прибил его к дереву. Туда же возложили цветы. И только Тигран не участвовал во всеобщем веселье. И вообще находился явно не в лучшем расположении духа. Я не поднимала глаз и с сосредоточенностью хирурга резала овощи, запретив себе замечать его, демонстративно усевшегося напротив.
– Тигран-джан, сварить тебе кофе? – предложила хозяйка, с улыбкой поглядывая в окно.
– Спасибо, тетя Ася, я уже попросил Мариам.
Стук ножа по доске на секунду прекратился, чтобы продолжиться с удвоенной силой.
– Хорошо. Принесу вам варенье.
– Попоки унес? [49]
– Ба вонц! [50] С прошлого года.
Мы остались одни. Под пристальным взглядом своего факира я металась по кухне. Наконец джазве оказалась на огне. Одна чашка воды, следом чайная ложка кофе с горкой и сахар. Как он любит.
– Пол-ложки сахара, – подсказал он.
Я знаю. Я знаю все твои привычки.
Кофе варился бесконечно. Секундная стрелка в моей голове замедлилась и почти остановилась. Наконец легкая пенка стала собираться по стенкам турки. Светло-коричневый круг начал двигаться к центру. Если дать ему сомкнуться, пенки в чашке не будет…
Интересно, чем занят Тигран? Сверлит взглядом мою спину или пошел с цветами к петуху? Конечно же, он не двинулся с места. Белоснежная чашка с блюдцем оказалась перед ним.
– Спасибо. А ты не будешь?
– Нет.
Коротко и ясно. Но он будто не заметил.
– Мар, не хочешь поговорить?
– Не хочу.
Я вернулась к овощам. Как изменилась моя жизнь! До этого лета она была пресной и бессмысленной. А сейчас мой дорогой, но абсолютно пустой аквариум словно заменили трехлитровой банкой, растворили в воде целую палитру красок, накидали специй и хорошенько встряхнули.
Тигран что-то говорил. Но его слова разбивались о частые удары ножа по столу. Видимо, его терпение лопнуло, потому что мой слух внезапно среагировал на интонации, способные подчинить любого, даже меня.
– Сядь!
Я отложила нож и молча села напротив.
– Ты слышала хоть слово из того, что я сказал?
– Нет.
Зато я слышала, кто я и кто ты. К чему остальное?
– Мар, мы не в сказке. Ты же понимаешь, что чуда не будет? Можешь не отвечать, я и так знаю.
Я молча разглядывала стол. Вдруг его пальцы сомкнулись на моем запястье так стремительно, что я не успела отдернуть руку.
– Все не так просто, как тебе кажется!
В коридоре послышались шаги, и он выпустил меня. Я тут же схватила нож. Ася поставила на стол банку с вареньем и пошла за сервизом.
В ту же секунду Тигран негромко заговорил:
– Я не могу ничего обещать, пока не решу все вопросы. Давай все забудем и оставим как раньше?
– Мне все равно. Я могу вернуться к овощам? Они сами себя не порежут.
– Детский сад! Одно хорошо – что тебе все равно. Я послезавтра уезжаю. Когда вернусь, пока неизвестно.
Сердце рухнуло в бездну, но нож в моей руке замер лишь на долю секунды. Я чувствовала, как он встал за моей спиной и рука его застыла в сантиметре от моих волос… Но он прав: чуда не случится. Мы прощались. Глупо и неумело.
Тигран что-то прошептал и быстро вышел, а я продолжала стучать ножом, давясь от слез. И даже не обернулась, когда в кухне появилась Лусо. Ей хватило одного взгляда, чтобы тут же утащить меня в свою комнату, подальше от тех, чье утро было добрее моего.
Там она протянула мне сложенный лист бумаги:
– Он просил передать.
Я помотала головой и отвернулась.
– Дело твое, конечно, но… Я буду внизу, если что.
Дверь за ней захлопнулась. Я взяла в руки письмо, но не смогла разобрать букв – слезы полились с новой силой.
«Ты не захотела меня выслушать, но это не значит, что я позволю себе уехать вот так, не объяснившись.
Прочитав письмо, ты вряд ли захочешь меня видеть. Но так даже лучше.
Пару лет назад, когда я только собирался открывать турфирму, обстоятельства свели меня с одним человеком. У него были большие связи, но он был не местным и пообещал мне приличные деньги за то, что я стану посредником между ним и желающими уехать из страны. Работа оказалась несложной – брать у людей документы, передавать ему и назначать собеседование. После одобренной визы я получал гонорар, который делил с ним. Одни уезжали, мы брались за следующих. Так я выкупил наш этаж и несколько машин. Все шло как по маслу, пока в мае крупный заказчик не подставил меня и я не стал должником. Начались угрозы, я уехал в Москву – просить помощи у Артура. Но, узнав о том, чем я занимаюсь, он сказал, что я порочу имя отца, и выставил за дверь.
Странно, что ты не узнала меня тогда – это ведь я тебя нашел. Я как раз возвращался после разговора с твоим отцом и увидел тебя, лежащую на земле. Ты постоянно повторяла его имя.
Я прилетел в Армению
