Во-вторых, Сашка крайне плохо переносит ночные подъемы. Ладно еще по делу, когда ему правда нужна помощь. Но дойти до холодильника он вполне в состоянии!
– А что, можно? – вдруг удивляется он. – Ночью? В половине первого? Мне можно?
– Господи, ну почему нельзя-то! Вы серьезно? Мы из-за этого не спим?!
– У меня же диабет. Режим питания и все такое.
Вот где взять столько терпения? И любви к окружающим, в том числе к тем идиотам, которые подселили к нему в голову очередных тараканов? Сашка уже замучилась их обнаруживать и классифицировать. И сколько раз, интересно, он засыпал голодным, просто не говоря ей?
– Всеволод Алексеевич, у вас стоит дозатор инсулина. В чем проблема-то? Вы поели, на кнопочку нажали. Днем, утром, ночью. Какая разница?! А вот если вы хотите есть, но терпите, а при этом инсулин поступает в обычном режиме, последствия могут быть печальными.
Он уже встает, нашаривает тапки, накидывает халат.
– Да понял я, понял, что ты сразу кричишь?
– Кто кричит? Я вообще шепотом разговариваю!
– Шепотом кричишь! Всё, пошел за мяском.
– Слава богу… Кнопочку потом на дозаторе не забудьте нажать.
Сашка возвращается под одеяло. Ну правда же, они не договаривались, что Сашка будет милой двадцать четыре на семь. Ночью без серьезного повода ее лучше не поднимать.
Она, разумеется, слышит, как он возвращается с бутербродами. И как закусывает, сидя в кровати, тоже слышит. Потом, порядочный, снова идет на кухню, посуду в раковину ставить. На этом моменте Сашка начинает дремать, как вдруг раздается его встревоженный голос:
– Саша! А как скорую с мобильного вызвать?
– Сто двенадцать. Что?! – Она мигом просыпается. – Кому вы собрались скорую вызывать?!
– Да не себе, успокойся.
Он топчется возле ее дивана, щурится в экран телефона, пытаясь разобрать цифры.
– Соседу нашему нехорошо. Возле калитки стоит, за забор держится. Я его из окна кухни увидел, спросил, что случилось. Говорит, переработал. Но что-то мне кажется, там дело серьезнее.
Их ближайший сосед, дядя Коля, крепкий мужик лет пятидесяти, таксует. Причем не зная меры, днем и ночью, если есть интересные заказы, в холод и в жару. На полуразбитых «Жигулях» без кондиционера, разумеется. Видимо, доигрался. Дни стоят очень жаркие, да и ночью духота не особо спадает. Сашке приходится включать сплит-систему, выгоняя Всеволода Алексеевича то в одну комнату, то в другую.
– Погодите вы со скорой, я гляну, что там с ним.
Сашка проворно выбирается из постели и, по дороге подхватывая свой халат, увы, домашний, а не белый, спешит на улицу. Всеволод Алексеевич топает за ней.
Анамнез он правильно собрал. Сосед дядя Коля стоит у заборчика. Бледнее, чем должен быть, даже с учетом светодиодного фонаря, тот самый забор освещающего. Это их с Тумановым забор, между прочим. До дома дяди Коли еще метров сто пешком. Он совсем в лес забрался, туда даже машина не проезжает, приходится «жигуль» возле их дома бросать.
– Что случилось? На что жалуемся? Ну-ка пошли в дом. В наш дом, куда вы собрались?
– Да в ушах шумит, дочка, темнеет все, слабость. Переутомился. Посплю, само пройдет.
– Пройдет оно, конечно. Сутки таксовали? – ворчит Сашка. – Все деньги хотите заработать? Давно началось?
Совместными усилиями доводят соседа до стула, усаживают. Сашка быстро забегает в дом за тонометром и фонендоскопом, на всякий случай.
– Днем плохо себя почувствовал, голова что-то закружилась, ну прыснул нитроспрей, – неохотно отвечает дядя Коля.
– Дальше, – требует Сашка, застегивая на его руке манжетку. – Сколько раз прыскали?
– Ну два. Или три. Черт его знает.
– Крепкий вы человек, дядя Коля. С таким давлением уже можно отъехать в места последней регистрации граждан. Всеволод Алексеевич, покараульте его, пожалуйста, я кофе сварю. Нитроспрей, чтобы вы понимали, применяется в одном-единственном случае: при болях в сердце!!! Он не помогает от недомогания, от усталости, от теплового удара и всего, что еще может с вами приключиться. И он понижает давление!!! Которое вы не мерили, естественно.
– А мне кофе? – доносится вслед самый любимый баритон.
Глубокая ночь, между прочим! Он ему нужен, тот кофе? Нет, конечно. Ему внимание нужно. И если Сашка хоть что-нибудь понимает, Всеволод Алексеевич ревнует! С ума сойти можно…
Но приносит она две чашки, ставит перед обоими. Пока дядя Коля реанимируется кофеином, берет фонендоскоп. В своем диагнозе она уверена, но мало ли, что у него там еще, до кучи? Мотор послушать никогда не лишнее.
Не особо церемонясь, Сашка расстегивает на дяде Коле рубашку, слушает сердце. Ее еще терзают сомнения, правильно ли она поступила? Ну прочитает она ему нотацию, что надо отдыхать, отправит в поликлинику на всякий случай. Но он же не пойдет ни в какую поликлинику. А завтра с утра опять прыгнет за руль и отправится катать отдыхающих. Семья большая, всех кормить надо. А скорая ему хотя бы пару поддерживающих укольчиков вкатила бы. С другой стороны, ну ясно же все, как божий день. Чего лишний раз бригаду гонять? Да и качество местного скоропомощного обслуживания Сашку не впечатляло. Пару раз сталкивалась по работе, после чего твердо решила, что ко Всеволоду Алексеевичу таких спецов подпустит, только если другого выбора не останется. К счастью, пока справлялась сама.
– Да нормально уже все, дочка. – Дядя Коля пришел в себя и теперь немного стесняется. – Пойду я. Хорошая у тебя девочка, Лексеич.
Поднимается, протягивает Лексеичу руку. Тот сдержанно кивает. Сашка с сомнением качает головой. «Не надо никому причинять добро насильно», – вспоминаются слова ее первого наставника, сказанные еще в военном госпитале в Москве. Полегчало дяде Коле? Ну и пусть идет себе. Дальше жена позаботится. По-хорошему надо было его на полчасика хотя бы уложить куда-нибудь. Но дядя Коля вряд ли согласится, а Лексеич только еще больше разнервничается.
Всеволод Алексеевич закрывает калитку и молча идет домой. Сашка за ним, прихватывая по дороге чашки из-под кофе. Его чашка, кстати, полная. Она так и думала, ему не пить, ему внимание нужно!
Сна теперь у Сашки ни в одном глазу, но маяться до утра, а потом весь день ходить сомнамбулой тоже не хочется. Так что идет за ним в спальню, на свой диван. Всеволод Алексеевич тоже ложится, но на спину. В этой позе он никогда не спит, исключительно телевизор смотрит, читает или разговаривает. Однако пульт он не берет, свет не включает. Сашка ждет. Она хорошо его изучила. Сейчас задушевные разговоры начнутся.
– Знаешь, что примечательно, «доченька»?
Тон невозмутимый, но в последнем слове она прекрасно слышит иронию. Он никогда так к ней не обращается. И слава богу. Еще не хватало.
