вовсе пролетели как в тумане. У меня не было грандиозных планов на Новый год, обдумать их сейчас я не в состоянии.
Такси доставляет прямо ко входу в аптеку. Дверь, которую дергаю на себя, украшена еловым венком и разноцветной мишурой. О том, что я вошла, полупустому помещению сообщает колокольчик. Внутри действительно никого нет, кроме одного единственного посетителя, и этот посетитель Капустин.
Смотрю на него, не скрывая удивления. Сам он удивленным не выглядит.
На Даниле дутая куртка чуть ниже колена и обтягивающая голову черная шапка. Не знаю в курсе ли он, что сегодня ночью я была гостьей в его доме, но, если и в курсе, ничего не имеет против.
— Привет, Агуша. Как дела? — приветствует, как только меня видит.
— Отлично… — подхожу к окошку кассы. — Доброе утро.
В окне вижу смурное лицо Тани, а в руках Данилы пачку презервативов.
— У тебя все? — бормочет Капустина, обращаясь к своему покупателю.
— А есть другой вкус? — интересуется он деловым тоном, крутя в пальцах классическую упаковку.
— Какой тебе нужен?
— Что-нибудь ягодное или фруктовое. И, если можно, ребристые.
Боже…
На лице Тани не дергается ни один мускул, когда щелкает компьютерной мышкой, глядя в монитор. Спустя минуту сухо сообщает:
— Ребристые с клубничным вкусом.
— Подойдет.
— Какой тебе размер?
— Икс эль, — сообщает наш перспективный чиновник.
Я закусываю губу, чтобы не издать ни звука, Таня же громко фыркает.
Ее шаги за стеклом витрины звучат резко. Хлопают створки каких-то ящиков, после чего подруга возвращается к окошку и проталкивает в него оговоренную пачку.
— Надеюсь, не слетят, — замечает наигранно вежливо. — Что-нибудь еще?
На щеках моей подруги цветут красные пятна, когда Капустин с дьявольской ухмылкой отвечает:
— Да. Есть такие же, но в большой упаковке?
— Ты себе льстишь. Тебе уже не девятнадцать, — просовывает Таня в окошко терминал для оплаты.
Расплатившись, Данила размашистой походкой направляется к двери. Мы провожаем его в тишине. Молча слушаем шаги по кафельному полу, которые обрываются звоном колокольчика и хлопком двери, после этого я поворачиваюсь к подруге и выгибаю брови.
— Не спрашивай, — отмахивается она, но ее взгляд рассеянный и бегающий.
Мои собственный проблемы слишком глобальные, чтобы требовать каких-то объяснений.
Час спустя я влетаю в наш с отцом офис, успев за это время посетить четыре других аптеки, где с горем пополам наскребла еще немного нужного нам инвентаря.
Одежда в шкафу — признак посетителя. Известив отца о своем присутствии, я завершаю злосчастную заявку, которая будет обработана только в следующем году. Хоть он и наступит через три дня, мою ситуацию это не сильно спасает!
В четыре я выключаю компьютер, собираясь поскорее вернуться за город. Как бы то ни было, во мне есть волнение по поводу Зотова и обязанностей няньки, которые он на себя взял.
Дочь звонила несколько раз, но это было почти три часа назад, и меня подмывает от желания поскорее узнать, чем они занимаются.
Марк
— Есть хочешь? — я смотрю на Марусю, обернувшись через плечо.
Моя подопечная пытается заправить за уши спутанные волосы, которые тут же непослушно возвращаются на ее маленькое лицо. Сидя по-турецки, она с особым усердием разглядывает свое творение — наряженную новогоднюю елку, которую Капустин установил в гостиной еще до моего приезда.
Одежда на маленькой копии Аглаи вся перекрученная. На кофте — два небольших пятна, возникших сразу после завтрака. Она ела хлопья с молоком, но эти пятна, кажется, к ним не имеют никакого отношения.
Мне хочется поморщиться от этого бардака, но не уверен, что смогу привести ее в порядок.
— Нет… — отвечает на мой вопрос и крутит головой, стряхивая с лица волосы.
Я слышу этот ответ уже в третий раз, и он меня беспокоит. На часах почти четыре и в промежутке между завтраком и этим временем она, кроме конфет, мандаринов и хлеба, ничего путевого не ела.
Если я что-то и знаю о детях помимо того, как они делаются, так это то, что их нужно периодически кормить.
Моя “подруга” слегка взболтала мои мозги за эти часы, но я в ресурсе родить что-нибудь мотивирующее.
— Надо есть, а то не вырастешь, — говорю с серьезным фейсом.
— Не хочу, — слышу в ответ хихиканье.
Я прячу улыбку, давно въехав, что хихикать у нее второе рефлекторное действие, после болтовни. Она болтает даже сама с собой, это забавно.
Она… забавная…
Уверен, с ней не бывает скучно. Не знаю, что на счет меня, я не самая милая компания, но мне кажется, будто нам очень комфортно вместе.
Может, я ничего не знаю о семье и об ответственности за детей, как сказала Аглая, но я, твою мать, упертый ученик. И сейчас, глядя на Марусю, я думаю о том, какая комната в моем доме лучше всего подойдет для маленькой девочки. Чтобы прийти к этой мысли мне было достаточно понять — я не хочу улетать домой один.
Я готов сделать что угодно, лишь бы они полетели со мной. Обе. Аглая и ее дочь, которая… могла бы быть моей…
Эта мысль пришла в голову в тот момент, когда увидел их там, в Ледовом дворце. Об этом я думал всю ночь, в уме ведя примерные подсчеты, которые оказались не в мою пользу.
Я знаю, что моей Маруся быть не может, и меня морозит изнутри от того, что я не могу ничего изменить. Ни свой выбор, ни его последствия. Но эти последствия явно не ошибка, а продолжение Аглаи Баум. Моей Баум.
Маленькие пальцы снова поправляют волосы…
— Где твоя… — запнувшись, пытаюсь вспомнить нужное слово, но не выходит. — Штука для волос? — кручу пальцем в районе своего уха.
— Шапка? — смотрит на меня вопросительно.
— Нет, та, чтобы волосы завязывать…
Перебираю в голове английские слова, пытаясь найти им русские аналоги.
— Резинка! — хохочет Маруся. — Не хочу, — задирает подбородок и проводит ладошкой по длине волос. — Мама говорит, у меня красивые волосы.
— Мама говорит правду, — киваю. — Но давай все-таки их соберем?
С учетом того, что последние десять минут она провела стоя вверх тормашками на диване, “резинка” должна быть где-то там. Подойдя к дивану, поднимаю подушки и шарю под ними, проверяя стык между спинкой и сиденьем.
— Марк! — звонкий голос Маруси заставляет обратить на нее внимание. — Вот тут игрушки не хватает! — тычет пальцем в ветку искусственной ели, а следом разворачивает очередную конфету и отправляет в рот.
Обмотанная гирляндой в три слоя елка помимо этого украшена конфетными фантиками, откуда они берутся, думаю, объяснять не нужно.
