затем покидаю вестибюль.
Идя к своей машине, я отправляю сообщение в групповой чат.
Дарио: Люди Мигеля схватили Иден. Я еду за ними.
Пока я сажусь в машину, мой телефон вибрирует как сумасшедший от поступающих сообщений.
Ренцо: В пути.
Франко: Жди нас.
Анджело: Я подготовлю своих людей.
Дамиано: Мы встретимся у тебя дома и заберем вещи оттуда.
Не обращая внимания на ограничения скорости, я мчусь домой и даже не паркую R8 на своем обычном месте. Выскочив из машины, я бросаюсь к лифту и несколько раз нажимаю на кнопку.
Мое терпение иссякает по мере того, как я поднимаюсь на свой этаж, и когда двери открываются, вбегаю в свою квартиру.
— Что случилось? — кричит Эсмеральда, когда я уворачиваюсь от Беллы и поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, чтобы добраться до своего кабинета, где установлена моя система.
Я включаю все, и пока мониторы оживают, снимаю пиджак и бросаю его на пол. Когда я сажусь, мои пальцы начинают летать по клавиатуре, а на мониторах появляется информация.
Я просматриваю записи с камер видеонаблюдения вокруг балетной труппы и, загрузив фотографию Иден в систему, получаю видеозапись, сделанную возле Starbucks. Изображение зернистое и темное, но я могу разглядеть, как мужчины вытаскивают Иден из здания, а затем запихивают в фургон.
Зная, что они могут в любой момент сменить номерной знак фургона, я быстро ввожу номера в свою систему и начинаю отслеживать фургон от камеры видеонаблюдения к камере.
Внезапно Ренцо и Франко врываются в мой кабинет, и Ренцо спрашивает:
— Что ты нашел?
— Я отслеживаю фургон, который направляется в Бруклин, — бормочу я, мои пальцы не останавливаются ни на секунду.
— Элио и мои люди уже в пути, — говорит Ренцо.
— Марчелло и Майло также едут с некоторыми из моих людей. Я оставляю группу для защиты наших женщин, пока мы будем разбираться с этой проблемой, — говорит Франко.
Подключив систему к своему планшету, чтобы была возможность отслеживать их на ходу, я встаю и бросаюсь к шкафу, где храню свое оружие. Отперев дверь, я распахиваю ее и хватаю два Heckler & Koch с запасными магазинами.
— Дарио, — говорит Ренцо, чтобы привлечь мое внимание, но я слишком занят, хватая нож K-Bar и прикрепляя его к бедру.
— Дарио! — огрызается Франко, хватая меня за плечо.
Развернувшись, я отпихиваю его со своего пути и выбегаю из кабинета.
— Господи, — ругается Ренцо, и я слышу, как они идут за мной. — Давай подождем, пока все соберутся.
— Нет, — бормочу я и, спускаясь по лестнице, вижу, что в гостиной и фойе уже стоит половина армии.
Игнорируя всех, я направляюсь к лифту, но тут на моем пути возникает Дамиано и качает головой; выражение, которое я редко вижу на его лице, омрачает его черты.
— Остановись, — приказывает он, его тон наполнен властностью.
Когда capo dei capi отдает приказ, многолетнее уважение заставляет меня остановиться перед ним.
Он кладет руку мне на плечо и встречается со мной взглядом.
— Мы сделаем это как семья.
Когда он слегка сжимает мое плечо перед тем, как отстраниться, я чувствую себя немного ошеломленным, потому что Дамиано обычно не так легко проявляет доброту.
— Франко и Ренцо поедут вместе, — говорит он. — Дарио и Анджело со мной. Когда мы догоним людей Мигеля, мне нужен только один живой, чтобы его допросили, остальных я хочу видеть мертвыми.
Я проверяю свой планшет и говорю:
— Не похоже, что они останавливаются в Бруклине.
Дамиано бросает взгляд на Карло, своего заместителя.
— Убедись, что мой частный самолет заправлен и готов к вылету, на случай, если они попытаются улететь отсюда. Также подготовь вертолет и лодку. Я хочу, чтобы все пути отхода были перекрыты. — Он разворачивается и идет к лифту, бормоча: — Мы принесем им войну. Куда бы они, блять, ни отправились.
Когда я вхожу в лифт вместе с другими главами и несколькими нашими людьми, Дамиано говорит Карло:
— Выясни, где находится семья Мигеля, и отправь за ними людей.
Мои глаза прикованы к экрану планшета, и я наблюдаю, как всплывает уведомление за уведомлением, показывая, что они увозят Иден все дальше и дальше от меня.
Мы идем, Tesoro.
Иден
Я чувствую себя полностью дезориентированной и беспомощной, когда меня перекидывают через плечо и куда-то несут.
Звуки то появляются, то исчезают, не особо улавливаясь.
Я теряю связь с реальностью, а когда прихожу в себя достаточно, чтобы понять, что меня окружает, слышу гул мотора и плеск воды.
Мое тело неудержимо дрожит от обдувающего меня ледяного воздуха, и мне удается издать стон.
— Как тебе быть под кайфом, детка? — Спрашивает мужчина.
Под кайфом?
Детка?
Где я?
Мне приходится бороться, чтобы открыть глаза, но зрение то и дело расплывается.
Кто-то легонько хлопает меня по щеке, затем мужчина смеется:
— Она все еще не в себе.
Я понимаю, что нахожусь на лодке, когда она начинает замедлять ход, а через минуту или около того меня снова перекидывают через плечо.
Мне удается разглядеть лодку побольше, и некоторый контроль над моим телом начинает возвращаться. В желудке бурлит желчь, и на мгновение мне кажется, что меня сейчас вырвет.
Меня с силой бросают на твердую поверхность, и от удара затылком я снова издаю стон.
Мне… нужно… встать.
Моя голова поворачивается в сторону, и я наблюдаю, как мужчины усаживаются на кожаные сиденья, после чего яхта трогается с места.
Куда они меня везут?
Наконец действие того, что они дали, ослабевает настолько, что я могу поднять голову. Чувствуя себя вялой, я принимаю сидячее положение, опираясь рукой о палубу.
— Я думал, ты сказал, что она все еще не пришла в себя, — бормочет один из мужчин.
— Может, мне снова вколоть ей наркотик?
— Не-а, это дерьмо слишком дорогое, чтобы тратить его на нее.
— Где… я? — Спрашиваю я невнятным голосом.
— В открытом море, детка.
По мере того как мой разум проясняется, я вспоминаю, как наркоторговцы схватили меня и сказали, что я должна выплатить долг Мэнди.
О Боже.
От этой мысли мои чувства возвращаются в полную силу, и я оглядываюсь по сторонам, поднимаясь на ноги.
На яхте со мной только трое мужчин. На какой-то безумный миг я подумываю прыгнуть за борт, но со связанными запястьями я утону.
— Хочешь искупаться нагишом? — спрашивает один из придурков, после чего заливается хохотом.
— Нет, спасибо. Немного холодновато для этого дерьма, — бормочу я, чувствуя себя спокойнее, чем следовало бы.
Если я потеряю хладнокровие, меня лишь убьют.
Господи, я
