раковине. Муж приблизился настолько, что я могла его локтем ткнуть в живот. И Герман наклонился ко мне и перехватил волосы, чтобы пока я умывалась и споласкивала рот, они не намокли. Я дернулась от него как от чумного, но муж только положил ладонь мне между лопаток.
Я отплюнулся воду и выпрямилась.
Герман тут же разжал пальцы и волосы упали на плечи.
— Выйди, — попросила я, дотягиваясь до зубной щетки.
— Я просто решил проверить как ты… а то мы ведь не договорили… — заметил Герман и развернулся к двери. Я выдохнула тяжело и стала чистить зубы, чтобы прогнать из горла кисловатый привкус.
Когда я вышла из ванной Герман лежал в постели и только брови приподнял, когда я дёрнула одеяло.
— Уйди из моей спальни, — произнесла я предельно четко и тряхнула одеяло, поймала конец и стала снимать пододеяльник.
— Ты что делаешь? — спросил муж, все же выпустив свой край из рук.
— Меняю белье, — отозвалась я зло. — А то ты сначала по шлюхам прыгаешь, а потом ко мне в постель лезешь.
— К нам в постель, — едко поправил меня Герман. — И если ты уж хочешь бизнес получить, то я хочу тоже свои требования выставить…
Герман все же встал с кровати и смотрел, приподняв бровь, как я стягивала постельное белье.
— Во-первых, я хочу спать со своей женой. Не просто делить кровать, а спать. Это значит обнимать, прикасаться, целовать. Во-вторых… — Герман замолчал, но я все равно делала вид, что его бредовые требования меня не касаются. — Ребёнок. Я тебе бизнес. Ты мне ребенка.
Я застыла от этих слов.
Я не верила Герману ни на секунду, но слова про ребенка всколыхнули что-то отчаянно желающее выжить внутри меня.
— Ну и самое главное… — Герман прошёл по спальне, словно красуясь передо мной. Показывая себя. — Бизнес в обмен на брак. Хочешь играть таким образом? Отлично. Я перепишу на тебя все, сам останусь наёмным генеральным, но развода никакого не будет. То есть ты рожаешь ребенка, мы заводим няню и домработницу на постоянку. Никаких ночёвок в детской. Никаких отговорок, что тебе надо спать с ребёнком. Никаких увиливаний. Никакого развода. И я все отдам тебе. Все.
Герман сложил руки на груди и посмотрел на меня.
А я оторопела.
Нет. Вы посмотрите как выкрутился. Ведь все просчитал, все приплел. И складно как у него вышло. Но на самом деле выходило, что он просто оплачивал свою измену. Бизнес в обмен на его измену.
— Я хочу ещё условий со своей стороны, — тихо сказала я, чтобы выгадать время. — Самое первое. Любое подозрение в измене и развод состоится, а все договоренности теряют силу.
— Ты думаешь я такой идиот, чтобы сначала обложить себя условиями, а потом пойти махать членом направо и налево? — холодно спросил Герман, приближаясь ко мне. Я отвела лицо и прикусила губы.
— Ну сейчас же ты забыл все договорённости… — медленно произнесла я. — И в горе, и в радости… про верность там что-то в клятве было… Про единственную…
У Германа напряглись все мышцы. Он туго сглотнул, и кадык дёрнулся.
— Я не изменял тебе… — повторил он как заведённый. — Я не знаю сколько раз мне ещё надо это повторить, чтобы ты поняла это. Да, я оступился. Да, мне было странно, что семья по факту была номинальной, а я был где-то за ее границей. Да… но я не изменял тебе. Я не спал с ней…
— А разве измена это только секс? — спросила я, посмотрев пристально в глаза супругу.
Герман ничего не ответил. Только отвёл глаза и прошёл мимо меня.
Он отвёз как и вчера Мирона в садик. Что-то объяснил охранникам перед выездом, и я вернулась в свою запертую башню снова обдумывать варианты шантажа.
В обед меня набрала Лина.
— Привет, я в кондитерской взяла лавандовый торт, попьём чай? — спросила она таким звонким голосом, что у меня в ушах зазвенело. Я понимала, что сейчас последует подробный рассказ вчерашней вылазки в стан врага, поэтому усмехнувшись, согласилась. Сама пошла на кухню и включила чайник. Вытащила несколько сортов чая и пока грелась вода, решила накрыть стол на террасе.
Лина позвонила снова через двадцать минут:
— А меня охранники не пускают, — сообщила она горестно и я покачала головой. Мне казалось абонемент на вход в дом у Лины вроде как закрепился.
Я расторопно надела шлёпки и спустилась по деревянным ступеням. Прошла к воротам и постучала в их. Спустя томительное ожидание калитка открылась и хмурый огранщик уточнил:
— Нас о гостях не предупреждали.
— Ну я и сама утром о них не знала. Давайте впустите девушку, а то у меня чай остывает. Вчера же все нормально было.
Охранник покачал головой и вытащил мобильник. Набрал Германа и все выдал. Герман что-то объяснял, а потом мужчина кивнул и закрыл калитку. Щёлкнул кнопкой электронного замка, чтобы разъехались ворота. Миниатюрный перламутровый седан Лины въехал во двор, и я случайно заметила подъехавшее такси.
Лина как раз припарковалась и вышла из машины.
Из такси тоже вышли. И заметив меня, чуть ли не два прыжка к воротам подлетела Настя, рыжая зазноба мужа, с воплями:
— Ах ты стерва!
Настя как в марафонском забеге стартанула ко мне с рыком. Я округлила глаза, но в этот момент ее перехватил охранник.
— Дамочка, а на вас разрешения не было, — прокряхтел мужчина, не скрываясь лапая любовницу мужа, но ее лицо было настолько обезображено истерикой, что она этого даже не заметила:
— Иди сюда коза! — взвизгнула Настя, дрыгая ногами. — Я тебе сейчас устрою листовки!
— Не понимаю о чем вы, — пожала плечами я и ехидно улыбнулась. Настя взвизгнула и дернулась в руках охранника.
— Иди сюда! Сидишь за жопой своего импотента, который ни разу не расчехлил своего дружка и ехидничаешь! Оба сволочи хорошие! Козел и стермная курица! — рычала Настя, и на ее лице проступали красные пятна. А я растерявшись от такого потока брани, не сразу поняла, что она прокричала. Спросить однако подробнее у меня не вышло, потому что Лина с тортом наперевес прыгнула в сторону ворот и, открыв упаковку, крикнула:
— Получай дрянь!
Торт влетел Насте в лицо, охраннику попало по затылку, а Лина, победоносно крикнув, обернулась ко мне. Я стояла, не зная, что делать и за что хвататься, поэтому выдавила:
— Наше чаепитие…
— Не переживай! — отряхнула руки и заверила меня Лина. — У меня ещё эклеры есть.
Она подошла ко мне и взяла за руку. Забрала с багажника стоящий на
