происходящего в мой череп. Ребенок больше не был концепцией. Это —
она — была реальной. Это было реально и происходило слишком быстро.
Я не был готов.
Все это время, пока я все отрицал или сходил с ума, Кэсс была тверда как скала. Скала, на которую я собирался на мгновение опереться.
Кровь отхлынула от моего лица, и я склонился над кушеткой, используя ее, чтобы удержаться на ногах. Мои колени были в нескольких секундах от того, чтобы подогнуться. Мой лоб уткнулся в плечо Кэсс, и я вдохнул сладкий цитрусовый аромат ее волос, сосредоточившись на том, как чертовски хорошо от нее пахло, сердцебиение ребенка начало затихать в моих ушах.
Рука Кэсс скользнула по столу и нашла мою. Я крепко сжимал ее, забирая у нее силы, пока не смог выпрямиться.
— Вы впервые его слышите? — спросила доктор Тан.
Мне удалось кивнуть.
Доктор убрала палочку, и звук исчез из комнаты. Хорошо, не так ли? Тогда почему я хотел услышать его снова?
Доктор Тан схватила тряпку, чтобы вытереть живот Кэсс.
— Сердцебиение сильное. У меня есть записи от вашего врача в Миссуле, и, если у вас нет каких-либо опасений, беременность, похоже, проходит хорошо. В дальнейшем мы будем назначать встречи каждую неделю. Я бы так же хотела, чтобы вы сдали анализ крови на следующей неделе.
— Конечно. — Кэсс кивнула.
— Тогда у нас все. Не торопитесь. Вы можете назначить свои следующие встречи по пути домой или просто позвонить нам. Было приятно познакомиться с вами, Кассандра. И… — Доктор Тан подождала, пока я назову свое имя.
— Лео, — ответила за меня Кэсс.
— Лео. Мы внесем это в вашу карту.
— Спасибо, — сказала Кэсс, когда доктор выскользнула из палаты.
Ни Кэсс, ни я не пошевелились. Я не мог, а она замерла, ожидая моей реакции.
— Это было… — Я прочистил горло. — Не то, чего я ожидал сегодня.
Кэсс поправила свитер и села. Затем она слезла со стола и потянулась за своей паркой, висевшей на стуле позади меня.
Я приступил к действию, схватил парку для нее и протянул ей, чтобы она надела.
— Спасибо, что разрешила мне остаться.
— Добро пожаловать во все это, Лео. Ходить на приёмы. Выбирать имена. Она такая же твоя, как и моя.
— Я все еще привыкаю к понятию «она». Сегодня… все сделалось более реальным.
Кэсс потянулась к моей руке, взяв ее в свои. По моей коже пробежал огонь, тот самый огонь, который всегда разгорался, когда мы касались друг друга. Это было одной из причин, по которой я не смотрел на других женщину после нее.
Я горел ради нее. Только ради нее.
Ее прикосновение было нежным, но твердым, когда она притянула мою ладонь к своему животу и прижала ее к выпуклости. Затем она отпустила меня, оставив мою руку точно там, где она была.
Я напрягся, собираясь отстраниться, но на лице Кэсс было такое выражение, словно это было испытание. Я провалил достаточно из них, чтобы не двигаться. С каждой секундой, когда я касался ее живота, становилось легче. Десять. Тридцать. Шестьдесят. Я оставался неподвижным, пока страх, в котором я не признавался, не начал исчезать.
Глаза Кэсс ждали, когда я встретился с ее красивым взглядом.
Прикосновение. Связь. Я не отрывался от нее, когда наша ночь, проведенная вместе несколько месяцев назад, нахлынула на меня. Как я обнимал ее. Я никогда не обнимал женщин. Как я скользил в нее, медленно и лениво. Я никогда не медлил. Как она была у меня в постели.
Только она.
Меня пугал не только ребенок. Ее мать тоже пугала меня.
Если она уйдет, я потеряю ее.
— Не переезжай.
Кэсс опустила подбородок, и прядь шелковистых волос упала ей на лицо. Я протянул руку и убрал ее.
— Я чувствую себя дурой, — сказала она.
— Почему? Потому что ты беременна?
Она подняла глаза и покачала головой.
— Я ненавижу чувствовать себя дурой. Больше чем что либо. Быть у тебя дома, пока ты гуляешь с другими женщинами… Я чувствую себя дурой. Я чувствую себя жалкой. Я не могу быть у тебя дома пока ты гуляешь всю ночь с…
— …кучей парней.
— Хм?
— Прошлой ночью эти ребята были в городе, чтобы покататься на снегоходах. Они были в «Бетси» и пригласили меня к себе проверить их машины. Было поздно, и я был пьян. Я спал на диване и ждал, пока смогу поехать домой. Ни одной женщины в поле зрения.
— О. — Ее плечи поникли. — Все…
— У меня не было женщин после тебя.
Рот Кэсс приоткрылся.
Я подцепил указательным пальцем ее подбородок и сжал его. Если бы я не сделал этого, то поцеловал бы ее.
— Не смотри так удивленно.
— Ты серьезно?
— Я когда-нибудь лгал тебе?
— Нет.
— Я не собираюсь начинать сегодня, Фейерверк.
Она изучала меня, слегка наклонив голову, как делала это в своей спальне несколько недель назад. И, как и в ту ночь, она прошептала:
— Хорошо.
— Хорошо, ты останешься?
— Я останусь.
— Спасибо. — Волна облегчения обрушилась на мои плечи. — Тогда давай убираться отсюда. Плакаты с маткой и вагиной вызывают у меня дискомфорт.
Она хихикнула и позволила мне взять ее за руку. Я не был уверен, почему я этого хотел, но с тех пор, как она пришла в кабинет врача, мы начали прикасаться друг к другу. И я не хотел останавливаться.
Я не отпускал ее, используя снег и лед на парковке как предлог, чтобы крепко держать. Когда мы подошли к ее машине, я открыл дверцу.
— Я провожу тебя до дома.
— Хорошо.
Я подождал, пока она закроет дверь, прежде чем оставить ее и пройти к своему грузовику несколькими рядами дальше. Затем я встретил ее у въезда на парковку и последовал за ней через весь город.
Дороги были дерьмовыми, даже хуже, чем час назад. Снова шел снег, и из-за пробок он превратился в скользкие колеи. На первой остановке, чтобы свернуть на шоссе, я нажал на тормоз, и заднюю часть моего грузовика начало заносить. У моих шин не было сцепления. Я дважды прокачал их, но они продолжали скользить.
— Черт возьми.
Кэсс развернулась, уходя с дороги, так что я не стал утруждать себя остановкой. Я просто развернулся и догнал ее до поворота в наш район. Затем произошло то же самое, пока мы петляли по боковым улочкам по направлению к дому. Либо было слишком обледенело для моих лысых шин, либо отказали тормоза. Возможно, и то, и другое.
Когда мы добрались до дома, я выпрыгнул из
