щиколотках. Сожалел, что бутылка разбилась. Бурбон был хорош. А то, что после Ари мне не удается никого трахнуть – это мелочи.
– Пустота стала острее, да?
– Да.
– Иди на хрен, Стивен! – выпалила Асоль. Серые глаза вновь покрылись ледяной коркой. Уже я-то знаю: самый плотный на вид лед крошится быстрее. – Козел поганый. – Асоль вихрем пронеслась мимо и исчезла за грязной простыней.
Ровно неделю я не видел Аристель.
Ари
– Почему ты остановился?
Я лежала на заднем сиденье «Порше» и с трудом дышала. Задрана майка, спущены брюки. На груди и бедрах – красные следы, они станут багровыми синяками. Царапины на животе пощипывали от воздуха кондиционера. Больно глотать после пальцев на шее.
Сейчас все случится. Я дала согласие.
Но Джерад убрал руки. Он не расстегнул ширинку, не достал из джинсов футболку. Он сидел и смотрел на полуголую меня.
– Неинтересно, – спокойно ответил и перебрался на водительское место. – Трахать безвольную девчонку. Одевайся.
Я на дне и не хочу всплывать. Я на диване в неубранной комнате, смотрю в потолок и киваю в такт электронной музыке. Волосы грязные, лицо сальное, халат воняет. Когда я последний раз была в душе?
Трэвис принял меня на работу, а я игнорирую звонки, много сплю, мало ем, смотрю телевизор и слушаю музыку. Зачем что-то делать? Куда-то стремиться? Моя жизнь бессмысленна.
Скрипнула входная дверь.
– Ты что устроила?
– Ничего, папуля. – Я перекатилась на другой бок.
Джерад выключил музыку и загородил собой беспорядок на столе. Я цокнула языком – потом уберусь! От пересыпа голова чугунная.
Я сфокусировала взгляд: Джер чертовски горяч в деловом костюме. Когда мы переспим? Вне клубных рейвов он меня не трогает. Ему противен мой внешний вид? Ну пусть достает наркотики посильнее.
– Принес?
– Немного. Ты скоро с кровати встать не сможешь.
– Благодарю за заботу, – съязвила я, демонстративно вскочив с дивана – и тут же села обратно. Виски пульсировали, и я застонала. Андерсон не замечает – я уже не встаю с кровати! Или с дивана. Или со стула. – Дай наркоту, мне через полчаса в клуб. – Странно называть Cotton Candy клубом.
Джерад скривил губы – все-таки волнуется? Он высыпал на журнальный столик красно-белые таблетки.
– Колеса? – Меня затрясло, а в глазах на несколько секунд потемнело. От ярости я закричала: – Ты издеваешься?! Ты, блин, издеваешься?! Так ты меня любишь, сволочь?!
Джерад дернул меня за локоть, прежде чем я смахнула таблетки.
– Будешь характер показывать – ничего не получишь.
Я зарычала или застонала – выдавила что-то жалкое. Взяла одну таблетку, покрутила, повертела. Разве я – убогий клубный торчок?
– Нет! – Моя рука дрогнула, и таблетка выпала. Укатилась под стол. Я заревела, будто кто-то нажал на кнопку. Нечестно! Несправедливо! – Я хочу нормальную дозу! – Топала ногами, выла, куталась в халат. Меня знобило, по лицу размазались сопли. Я упала на колени и вцепилась в штанину его брюк: – Джерад, ты подсадил меня снова, дай мне больше! Дай!
– Мы глотаем таблетки почти каждый день, ты в своем уме?
– Мне надо… – Я трясла его, как ребенок, и всхлипывала.
Он секунду медлил. В болотных глазах что-то мелькнуло… Торжество? Восторг? Нет. Это презрение к наркоманке.
– Иди к своему дилеру и попроси. – Джерад отдернул штанину, тогда я уцепилась за его рукав. – Совсем уже… – Он пихнул меня, и я стукнулась о диван. – Смотреть противно!
Хлопнула дверь.
Я закричала. Мне надо. Надо. Надо! Мое топливо, мой смысл… Я взяла со стола таблетку. Проглотила. Взяла следующую. Пять таблеток спустя меня начало мутить, и я выблевала наркотики в туалет. Там же упала на пол, царапая стену, ломая о плитку ногти. Таблетки не для меня. После них тянет танцевать, а танцевать я и так люблю, или хочется заняться сексом, а Джерад считает, я не готова к близости.
Всхлипывая, я вспомнила дозу, которую нашел в комоде Стив. Не знаю, откуда там порошок, но спасибо. Спасибо! Вот бы… Я вскочила, игнорируя рвоту на подбородке, и побежала в спальню. Вытаскивала вещи Джерада из шкафа, залезла под кровать, осмотрела все углы – вдруг у него есть… Откуда?
Я захохотала.
Дело не в слабом эффекте таблеток. Мне просто их мало, а первая ломка всегда накрывает внезапно: боясь повторения, идешь за дозой. Круг опять замыкается. «Остановись!» Это… техасский акцент? Я легла на ковер и раскинула руки. Слезы заливались в уши. «Не делай этого!» Стивен…
Мы – убийцы любви. Он – предательством. Я – наркотиками. Любовь мертва, а все, что от нее осталось, – воспоминания. То настоящее, ради чего стоит жить и бороться.
Стивен
Тук-тук. ТУК-ТУК. Я сплю! ТУК-ТУК-ТУК.
– Не могу дозвониться до Ариэль, не отвечает, – виновато сказала Асоль, когда я, зевая, открыл дверь. Рыжая выглядела приличнее: пальто застегнуто на все пуговицы, волосы идеально прямые. – Пустишь?
Я сделал галантный реверанс. Асоль фыркнула, пряча улыбку.
Для нее нормально делать вид, что ничего между нами не было? Тогда оба забудем о моей пьяной выходке.
– Чем могу помочь? – спросил я, пригладив волосы и одернув футболку. – Аристель мне не рассказывает о своих планах.
– Какая Аристель? – огрызнулась Асоль. – Ее зовут Ариэль! Тоже мне, любимый, имени ее не знаешь. – Асоль опустилась на пол в коридоре.
Я опешил. Разозлился слегка.
– О, чудесная подруга, – в тон ей проворчал и сел рядом. – Я знаю Ари намного дольше тебя. В моем прошлом она звалась Аристель.
Ее первая «новая жизнь». Узнаю ли я когда-нибудь про судьбу Арины Тешер?
Я опомнился и добавил:
– Аристель была моим солнечным светом.
– Ага, и ты бросил ее! – рявкнула Асоль. Стушевалась: – Прости. Иногда я плохо себя контролирую. Зря ты ее бросил. У нее житуха несладкая была. А ты ее, блин, уничтожил! Как она смогла тебя простить… никогда не пойму.
– Ты знаешь о прошлом Ари? – Сердце пропустило удар. Может, сейчас? Выясню правду. – Знаешь, почему она уехала в Америку?
– Не так много… – поняла, что сболтнула лишнее. Асоль вцепилась в рукав пальто и оттянула его. – У меня с Ари много общего. Блин. Неужели она тебе не рассказала? Вы… любили друг друга.
– Нет. Ари сказала: отец хотел, чтобы она пошла в бизнес, а она хотела свободы. Я ей не поверил. Было в ней изначально что-то… трагическое.
Невероятно: откровенничаю с Асоль в коридоре квартиры Ари. Бутылки не хватает.
– Молоток, что не поверил, – грубовато похвалила Асоль. – Чушь. Но раз не рассказала, значит, ты не должен знать. А я поклялась молчать.
– Да перестань! – От нетерпения свело скулы. – Она предала тебя. Обманывает тебя. Растоптала твои чувства. Забудь девчоночьи правила
