– Что у вас тут без меня нового-интересно происходило, колитесь?
За неполный год столько воды утекло, что я хочу быстрее вернуться в струю и заполнить имеющиеся пробелы. Мне до самых мельчайших подробностей интересно, как без меня жили приятели, чем дышали, как развлекались и как испытывали на прочность терпение стального Алексеича.
Пусть мы с ними и частенько созванивались, но всего по телефону не передашь. Что я понимаю, когда Артем заламывает бровь и начинает перечислять уже известные мне факты.
– Ванька чемпионат прошлый выиграл, стипендию спортивную получил и… исполнил стриптиз перед родителями.
– Что?!
– Ну, Тём! Ты же обещал.
Выпаливаем мы с Иваном одновременно, только вот я с трудом сдерживаю рвущийся наружу смех, а Ванька смешно хохлится и сейчас напоминает маленького обиженного воробья.
– Какая разница, если видео все равно слили в сеть? – флегматично пожимает плечами Тёмыч и демонстрирует мне ролик, уже набравший приличное количество просмотров. – Мы победу отмечали как раз, в фанты играли, Ивану повезло, а вот его отцу с матерью не очень. Приехали раньше из отпуска на пару дней.
Хохочет Артем, оттирая рукавом светло-голубого джемпера слезы, и старательно игнорирует недовольное Ванькино сопение. Благодарит подоспевшую с графином сока официантку, умело стреляет у нее номер и резко серьезнеет, когда в помещении появляется запыхавшаяся Татка.
Ввалившись в кафе, она приветливо машет нам рукой через весь зал, едва не сшибает фланирующего мимо паренька в черном худи и утаскивает прямо с подноса предназначавшийся Ваньке коктейль. Тянет через соломинку лимонный напиток, приземляется рядом со мной и шутливо пихает меня локтем в бок, не замечая стойкого неодобрения, что исходит от пацанов.
Едва уловимо морщит лоб дружелюбный рубаха-парень Иван, сжимает в тонкую выразительную линию губы Артем и порывается вскочить на ноги. И я понимаю, как некрасиво это все выглядит со стороны.
Коротким движением я тру грудь, в которой селится стылый холод, взъерошиваю и без того растрепанные волосы болтающей ногами девушки, и окидываю парней пронзительным долгим взглядом.
– Это Наташа, Сереги Морозова сестра. Я обещал за ней присмотреть, пока он в Москву не вернется.
Стоит мне только расставить точки над i и прояснить характер наших с Таткой не-отношений, как сгустившееся над столиком напряжение исчезает. Отмирает закаменевший Артем, расслабляется подобравшийся Ванька, а окружающее пространство постепенно окрашивается в радужные тона. Натка смешно прикусывает соломинку, подкатывает длинные рукава огромной бордовой толстовки и, выудив откуда-то из-за спины колоду карт, начинает показывать фокусы.
Все внимание ожидаемо перетекает к вынимающей из-за Ванькиного уха бубного туза девушке, и на какое-то время я могу отрешиться от происходящего. Стащить с края стола телефон, смахнуть заставку с зимним Питером с экрана и медленно листать список контактов, пока большой палец не остановится на въевшемся в подкорку имени «Слава».
Пару минут я гипнотизирую расплывающиеся буквы, явственно ощущая покалывание в левой части груди, и почти блокирую призывно мигающий гаджет. Только вот гребанное притяжение, которое я упорно сводил к нулю и старательно подавлял, мощной волной вырывается наружу, сметая всевозможные аргументы на своем пути.
«Ты ни капельки не изменилась, Слава. Такая же красивая, как в нашу первую встречу. Помнишь?».
Провокационное сообщение мгновенно попадает к адресату, и я приклеиваюсь к диванчику, пока Аверина печатает что-то в ответ.
«Хотела бы – не смогла бы забыть».
Лаконичная фраза бьет наотмашь, частично присыпав пеплом скопившиеся обиды, и я с легкостью могу представить, как на другом конце Москвы Стаська кусает губы и обнимает руками колени. Я почему-то уверен, что и у нее не отболело. И не прошло.
«Татушку с ребер не свела?».
«Нет».
«И я не свел».
На этом наш с ней спонтанный, глупый для всех, кроме нас двоих, диалог заканчивается, но я могу с уверенностью в сто процентов сказать, что мы к нему еще обязательно вернемся. Стаська готова на клочки порвать маячащую рядом со мной Татку, я же готов придушить крутящегося рядом с Авериной Шилова. Нелюбимых так не ревнуют…
Банальное в своей простоте открытие врывается в мой воспаленный мозг подобно вспышке молнии, и я с трудом разбираю, что ребята просят счет и уже собираются разъезжаться. На выходе я крепко жму руку каждому из пацанов, закидываю сонную, беспрестанно зевающую Татку в дом к матери с Леркой и, отказавшись от недавно приготовленного пирога, валю к себе на съемную квартиру.
Чтобы избавиться от одежды и долго стоять под ледяными струями воды в душе, надеясь, что она смоет поселившийся в голове дурман и хоть немного приведет в порядок разбегающиеся мысли. Я пытаюсь потушить разгорающийся в сердце пожар, но он становится только сильнее, с небывалой скоростью распространяясь по всему телу.
Так что я быстро оставляю эту никчемную затею и, обернув темно-синее полотенце вокруг бедер, направляюсь в просторную спальню с практически спартанской обстановкой. Падаю на мягкую двуспальную кровать, широко раскинув руки, и устремляю невидящий взгляд в потолок.
А перед глазами мелькает грустная Славка. Смеющаяся Славка, перепачкавшая губы в молочном шоколаде. Плачущая в аэропорту Славка.
И эти картины окончательно допаливают мои обугленные предохранители, подталкивая чуть подрагивающие пальцы к брошенному на край кровати айфону. А дальше по отработанной схеме: снять блокировку, смахнуть заставку и отправить сообщение единственно нужному контакту.
«Я тебя обязательно верну. Слышишь?».
Не дождавшись ответа, я проваливаюсь в липкую вязкую дремоту, выныриваю из нее, когда за окном рассветает, и только крепну в принятом вчера решении. Я хочу вернуть не только Станиславу, пусть даже ее предательство больно ударило по мне, но и место в сборной.
Позавтракав второпях и влив в себя лошадиную дозу кофе, я подбиваю вопросы в деканате, проверяю оставшиеся из-за внезапного перевода, ставшего для большинства преподавателей сюрпризом, хвосты и захожу в раздевалку, гордо расправив плечи.
– Какие люди и без охраны!
– О, Громов, красава!
– Я же говорил, Алексеич его уболтает! Гони сотку!
– Рад тебя видеть, бро!
Дружный пацанский коллектив снова встречает меня стройным одобрительным гвалтом, и только Шилов выразительно молчит, красноречиво стреляя в меня глазами.
Правда, его недовольство стекает с меня, как с гуся вода. У меня на сегодня весьма и весьма грандиозные планы. Финишировать первым, оставить смурного Кирюху далеко позади и успеть в свадебный салон, чтобы помочь сестре выбрать платье.
Глава 32
Слава
Ночь. Пробивающийся сквозь неплотно задернутые шторы лунный свет. Тени, отражающиеся на стене. Опутавшая меня своими крепкими объятьями бессонница. И раздающиеся набатом в чугунной голове фразы.
«Татушку с ребер не свела?».
«Нет».
«И я не свел».
Пальцы сами отодвигают край легкой шелковой рубашки глубокого темно-фиолетового цвета и скользят вверх по коже, пока не добираются до нужного места. Гладят символичную для нас с Громовым надпись и замирают, слегка подрагивая.
– Ты в моем сердце. Ты до сих пор в моем сердце, Тимур.
И я не знаю, что с этим делать. По-хорошему нужно перевернуть страницу, двигаться дальше и даже не думать о том, чтобы вернуться к тому, кто однажды оставил. Ушел без объяснений и заставил захлебываться безответными, как мне тогда казалось, чувствами в одиночку. А никак не перечитывать в сотый раз вывернувшее душу наизнанку обещание.
«Я тебя обязательно верну. Слышишь?».
Тихо выдохнув, я переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку. Только вот перед глазами все равно проносятся невероятно яркие образы, которые я не могу вытравить из своего сознания. Я помню, какими нежными могут быть ладони Громова, какими заботливыми – прикосновения. И я совершенно точно не смогу забыть, какими жадными – губы.
