и ещё не родившихся детей в заложниках. Эти дети должны родиться идеальными в отличие от нас с Русиком, которых он списал в утиль. Мы для него прокажённые: Руслан слишком добрый, а я — просто никчёмная.
— Дотнара, давай помогу тебе помыться? — отрывает он меня от тягостных мыслей.
Мне становится неловко от одной мысли, что Руслан увидит меня голой. Да, мы были с ним близки тот единственный раз, и одежды на нас не было, но сейчас всё по-другому. Я вся в свежих шрамах, и особенно пострадала спина, которую разрезали, чтоб укрепить позвонки.
— Может, завтра? — пытаюсь я отсрочить этот момент хоть на чуть-чуть.
— Ты меня стесняешься? — предполагает он удивлённо.
— Немного.
— Когда мы были вместе, ты была без одежды, и мы были почти как одно целое.
— Было темно.
— Я сейчас подготовлю кое-что и вернусь за тобой.
Руслан аккуратно перекладывает спящего Сникерса в маленькую розовую лежанку и уходит. Я просто жду, пытаясь преодолеть очередную волну отчаяния, которая вдруг накатила.
Возвращается Руслан, снимает коляску с тормоза и катит меня в ванную. Тут царит полумрак. Над ванной благоухает пышная шапка пены, а на бортиках расставлены свечи. Руслан опускается на колени у моих ног и шепчет:
— Доверься мне, Нара. Ты самая прекрасная девушка в мире и я тебя очень люблю!
Он снимает с меня кеды и стягивает носки. Потом кладёт мои руки себе на шею, и когда я немного приподнимаюсь, аккуратно снимает шорты, и наконец — футболку. Подхватывает меня на руки, как пушинку, и опускает в теплую воду. На ванне теперь есть поручни, и я придерживаюсь за них. Руслан берёт губку и медленно водит ею по моему телу. Тёплые губы касаются кончика носа.
— Так хорошо? Вода достаточно тёплая?
— Всё идеально! — говорю я, чувствуя, как счастье бежит по венам.
Когда на меня накатывает, я вспоминаю слова Жени о том, что живу, чтоб любить его. Я люблю всем сердцем.
Передо мной стоит привычная белая керамическая тарелочка, и я выдавливаю на ровную поверхность по чуть-чуть из каждого тюбика. Тщательно болтаю кисть в банке с водой, чтоб она хорошенько промочилась. Пальцами отжимаю излишек воды и прокатываю кисть из колонка по салфетке, чтоб ворс собрался, а кончик стал остреньким.
Передо мной закреплён карандашный набросок Сникерса. Я заливаю фон травянисто-зелёным, наблюдая, как красиво гранулирует краска, образуя на бумаге драгоценные фейерверки.
Руслан ставит на стол рядом со мной кружку кофе и скользит губами по шее: от ямки под сводом черепа до ворота футболки.
— Нара, я точно могу идти? — спрашивает он уже в четвёртый раз за утро.
— Да, конечно! — Я оборачиваюсь и улыбаюсь ему не потому, что хочу сделать вид, что всё хорошо, а потому что не могу не улыбаться Руслану сегодня.
— Тебе что-то ещё нужно?
— Нет, у нас всё есть. Правда, Сникерс?
Сникерс звонко лает с пола, и Руслан даёт ему кусочек собачьей галеты в награду.
— Ладно, я скоро вернусь. К двум буду. Звони, если что, хорошо?
— Руслан, не переживай! Работай спокойно. Иди сюда. — Тяну к нему руки.
Он склоняется надо мной, и я поправляю узел галстука, который чуть съехал вбок. Обвиваю его шею руками и целую на прощанье.
Когда моя жизнь поменялась, я сначала отталкивала Руслана и не хотела принимать его помощь, но, в конце концов, поняла, что в заботе близкого человека нет ничего плохого. Дома я прекратила биться в агонии. Я теперь нужна Сникерсу и должна помогать Руслану.
Я перестала использовать тёмные цвета, потому что устала от угольной мазни — только немного для глазок и носика Сникерса. Я стараюсь радоваться каждой улыбке Руслана, каждому красивому осеннему листочку, который вижу на прогулке, каждому солнечному поцелую. Женя права: у нас так мало времени на любовь и радость, что просто нельзя проживать его в унынии.
Ключи лязгают в дверном замке. Наверное, Руслан что-то забыл. Я снимаю коляску с тормоза и качу туда.
Оказываюсь в коридоре и чувствую, как по спине полился холодный липкий пот, и стало тяжело дышать. Передо мной стоит Кристина. Такая же перекаченная филлерами и на высоких шпильках.
— Как ты сюда попала? — спрашиваю я, чувствуя, как пересыхает во рту.
— Консьерж дал ключи по старой памяти, — отвечает она, и наморщив нос, добавляет: — Фу, какая ты жалкая! Как он тебя терпит?!
— Пошла вон! Иначе я вызову полицию.
— Не успеешь! — зло шипит она.
Ей и, правда, ничего не стоит опрокинуть коляску, и тогда я буду беспомощно ползать у её ног. Я крепче сжимаю обода колёс, понимая, что осталась совершенно беззащитной перед девицей, которая меня ненавидит.
— Сейчас Руслан придёт и выкинет тебя отсюда!
— Не придёт. Я видела, как он уехал. Расслабься, — успокаивает она с хищной улыбкой. — Я пришла с тобой просто поговорить, пока его нет.
— О чём же? — Меня трясёт от злости и отвращения.
— О Руслане, конечно же. Думаешь, любит тебя, потому и остался? Ошибаешься! Он просто очень совестливый и не может бросить инвалидку. Я точно знаю. Он и меня не бросал, когда я притворялась больной. Ты подумай, как жизнь ему гробишь.
— Это не так, — слабо отбиваюсь я.
— Ещё как так! — восклицает она. — А тебе разве нравится такая жизнь? Ты уже никогда не сможешь пройтись с ним по пляжу или пойти на пробежку. Согласна, что это мелочи! Есть важнее аспекты. У вас даже секса полноценного не будет.
— Он бросил тебя, несмотря на то, что ты всё это можешь! — почти выкрикиваю я.
— Бросил, когда ты была здорова, а сейчас… Подожди-ка. — Она присаживается на корточки и дёргает меня за руку. Лицо её перекашивает, когда эта дрянь видит
