— Ну вот видишь. Двойной удар.
— Нам не выдержать.
— Ни за что.
Я медленно повернула голову к Кириллу.
Он смотрел на меня. А я смотрела на него.
Медленно, совсем незаметно мы расплели руки и повернулись боком, лицом друг к другу. Кирилл подложил ладонь под мою щёку, и я сделала то же самое.
— Но ведь бывают новогодние сказки, которые не заканчиваются, — прошептала я.
Он едва заметно покачал головой.
— Не бывают. Иначе бы люди круглый год ходили, как влюблённые идиоты.
— Из тебя никогда не получится влюблённый идиот, — хмыкнула я. — Ты никогда не отключаешь голову.
— Ха. Если бы я её отключал, кто достал бы тебе миллион?
— Нужен мне твой миллион. Если хочешь знать, мне нужен…
Я осеклась.
— Не я. Роман, — тихо сказал Кирилл. — Дописанный. Да, ежонок?
— Да, — прошептала я.
— И если что-то в моих требованиях пойдёт вразрез с тем, как ты видишь текст, ты сбежишь совершенно так же, как Марина сбежала от меня. Текст оставишь, конечно, ты же тихая честная девочка. Но возненавидишь меня за это. Я прав?
Как он беспощадно сгрёб меня и Марину под одну гребёнку.
Но он был прав. У меня больше ничего не было — ни денег, ни любимого, ни даже красоты или особых способностей. Но у меня был мой дар, и я ценила его превыше всего на свете.
Превыше Кирилла и любого другого мужчины, наверное. Потому что мужчина мог уйти, а дар превращать слова в миры оставался со мной каждую минуту каждого дня. Пусть даже мешался порой со страхом, что я разучусь, потеряю искру, стану такой, как любимые авторы моего детства, которые один за другим прекращали писать интересно — я умела летать на своих страницах, и это было важнее.
— Сбегу, — тихо подтвердила я. — Я такая же, как Марина, наверное. А ты? Что для тебя на свете выше настоящей, верной, вечной любви?
Кирилл вдруг улыбнулся.
— Я бы сказал «жареная картошка с грибами», чтобы снизить градус пафоса, но ты же меня за это и укусишь. Не знаю, ежонок. Выше любви может быть только любовь.
— К жареной картошке с грибами.
— Ты меня понимаешь.
Мы глядели друг на друга, и я невольно потянулась вперёд, придвигаясь ближе. Вторая рука Кирилла обняла меня, скользнула по волосам, легла на щёку.
— С Мариной, — тихо сказал он, — мы никогда не будем вместе.
— Никогда-никогда-никогда?
— Просто решил, что стоит прояснить этот вопрос.
Его карие глаза были совсем близко. И что бы Кирилл ни говорил про всё, что нас разделяло, от социальных кругов до слишком недавних расставаний, в эту минуту мне достаточно было потянуться к нему, чтобы…
… Чтобы все преграды смыло прочь. На эту ночь — а может быть, и навсегда.
— Спокойной ночи, — прошептала я.
Его ладонь под моей щекой. Такая тёплая, такая мягкая.
И карие глаза, смотрящие безмятежно. Веки, скользящие вниз.
— Спокойной ночи, ежонок.
Его рука снова коснулась моих волос перед тем, как вернуться обратно.
— Ты допишешь свой роман, — прошептал он. — Обязательно. И я тебя отпущу.
Глава 28
Лучше бы он этого не говорил, мрачно подумала я, просыпаясь. Отпустит он меня. Спасибо большое, всю жизнь мечтала побыть вольноотпущенницей… на воле.
Причём со смутными перспективами. Ладно Марина: у неё есть и тиражи, и имя. А я? Ну, напечатают один мой роман под псевдонимом. Пусть даже просочится в узкие круги: «это она, это она!» А что будет со мной дальше?
Буду рассказывать истории, наверное. Пусть даже мои книги не будут перечитывать: если роман скрасит скучный час в очереди, это уже маленькая победа. Утешение для путника в ночи. Ужин сказителя, который, конечно, с удовольствием поел бы сочной баранины и переночевал в шатре, но довольствуется и горстью фиников из чашки на жёсткой циновке, лишь бы совсем не прогнали прочь.
Ведь кто мы, как не рассказчики историй у костра?
В общем, судьба у меня одна: писать. А там видно будет.
С этой мыслью я открыла глаза и потянулась.
Кирилл не спал. Он сидел в постели, укутанный одеялом по бёдра, и набирал что-то на ноутбуке. Несколько секунд я беззастенчиво разглядывала резинку его боксёров с логотипом брэнда. Брэнд мне нравился.
— До трёх у тебя есть время на роман, — невозмутимо сообщил он. — Потом мы едем в Москву знакомиться с заказчиком. Это будет короткая встреча, так что напрягаться, пугаться, удивляться, театрально вздыхать: «Как, это вы!» и так далее совершенно не стоит. Впрочем, ты всё равно телевизор не смотришь.
— Ну, пару фамилий знаю, — осторожно сказала я. — Президента вот. Киркорова.
— Олег Галицкий.
Про короля металлургии я слышала. Даже роман о его бизнесе читала. И сериал смотрела… ну, так, урывками. Любовную линию чудовищно урезали, а куда мне без неё?
Потом я моргнула. Что, настоящий Олег Галицкий?
— Ты ведь не шутишь, — утвердительно сказала я.
Кирилл не оторвался от ноутбука.
— Я похож на ведущего КВН этим утром?
— Не очень.
— Ну вот видишь.
— То есть ты, — уточнила я, — работаешь на самого настоящего живого олигарха.
— Ну, на труп работать было бы затруднительно.
Я подумала.
— Гм. Интересно, сколько конкурентов будут показывать на него пальцем, если окажется, что он вдруг ударился в любовные романы?
— Ежонок, ты правда не понимаешь, или только с недосыпу такая наивная?
Я уставилась на Кирилла.
— Что?
Кирилл посмотрел на меня поверх ноутбука.
— Он женат, — мягко сказал Кирилл. — И любит свою жену. И хочет сделать ей приятное на двадцатипятилетие свадьбы. Историю любви с счастливым концом, рассказанную заново. Когда допишешь, придётся переименовывать героя ещё раз. И, да, её действительно зовут Ирина.
— И это у неё накануне свадьбы когда-то увели жениха.
— Совершенно верно.
Оба-на.
Несколько секунд я сидела, будто ударенная пыльным мешком. И моргала.
Потом пришло опустошение.
Ну да, конечно, чего ещё я могла ожидать? Кем ещё тебя могли выбрать, Лира Гречко, как не подарком на годовщину?
Унизительно и обидно. С другой стороны, вроде бы почётно, нет? Писать для элиты мира сего? Если уж Марина, явно успешный и уважаемый автор, взялась за этакую штуку с открытыми глазами…
Я тяжело вздохнула. Ладно. Олигархи олигархами, а роман никуда не денется.
А ещё был Слава. И олигархом его было, увы, не припугнуть. Даже не поверит.
Впрочем, раз Кирилл сказал, что подумает на эту тему, вопросов у меня не было.
Я вышла из душа и спустилась вниз. Кирилла уже не было в постели, зато с кухни пахло блинчиками.
Растолстею, счастливо подумала я. Ну и пусть. Всё равно никто никогда мне их больше не испечёт. А тут немного радости с утра.
— Расскажи мне об Олеге Галицком, — попросила я. — Вы ведь давно работаете вместе?
— Давно, — отозвался Кирилл от плиты. — И нет, не расскажу.
— Неразглашение.
— Здравый смысл. Тебе это не нужно.
— Ладно, — легко согласилась я.
Кирилл сбросил последний крошечный блинчик на тарелку, выключил плиту и повернулся ко мне.
— Сейчас ты позвонишь своему бывшему парню и скажешь, что будешь готова подписать все бумаги только после того, как он в твоём присутствии всё удалит. Из почты, с облака, с диска, с флешек. Мы запишем разговор. Потом ты поедешь к нему, и ты снова запишешь разговор. Потом его арестуют. Как тебе такой вариант?
— Ну… — осторожно сказала я. — А как насчёт того, что к нему просто-напросто придёт строгий дядя из вашей службы безопасности и объясняет, что шантажировать беспомощных девушек нехорошо?
Кирилл вдруг улыбнулся.
— Будешь должна мне поцелуй.
Я ахнула. То есть он… он уже…
— Ты уже это сделал! — выпалила я. — С ним уже поговорили!
— Можно подумать, ты сомневалась.
— Тогда зачем вот это про запись разговора?
— Решил тебя поддразнить, — беззаботно сказал Кирилл. — И, кстати, маленький блинчик я тоже заслужил.
