стороне, улепетывал от нас по всей разрешенной для водяных боев территории, метко отстреливаясь, когда кто-то из нас подходил слишком близко.
Сражение закончилось внезапно, когда у всех участников закончилась вода в бластерах. Объявив временное перемирие, мы снова направились к бочке, чтобы пополнить запасы и продолжить спонтанное веселье.
Мы все насквозь промокли, у меня с волос по лицу стекали капли воды, а одежда липла к телу, но ничто не могло нас остановить. Даже мы с Рори вошли во вкус и от души веселились, вспомнив детство.
Тело отреагировало первое. Сердце забилось в горле, а щеки запылали. Я подняла голову и окаменела.
Матвей стоял невдалеке, с интересом рассматривая наш миленький отряд сопротивления революционно настроенному Роберту, который требовал, чтобы его бластер зарядили первым, потому что, видите ли, в нашем отряде численное преимущество.
Он спрятал руки в карманы легких синих шорт, а глаза – за стеклами темных очков, но я знала их выражение. По коже пробежали мурашки, и она вдруг стала очень чувствительной. Настолько, что капля, стекающая по ноге, заставила вздрогнуть.
Роберт первый заметил мою заминку, обернулся, возвел очи к небу и осторожно потеснил меня от бочки, не преминув шепнуть на ухо:
– Бери и пользуйся, парень влюблен, как я в Рори. Гордость, Катерина Романовна, здесь неуместна!
– Роберт Леванович, заряжайте бластеры, – пробурчала я.
– Мотя, а ну, марш ко мне! – гаркнул сводник Багров. – Давай, давай, мне необходимо подкрепление. Скиртач, типун тебе на пис… – Роберт осекся и покосился на Федю. – Отвисни, я тут один за всех страдаю.
Матвей мотнул головой, выдал свою самую широкую улыбку и потопал к нам. Снял очки, посмотрел на меня, отчего мне мгновенно стало жарко, и прохрипел:
– Что нужно делать?
– Бери оружие, а то меня дамочки побеждают количеством. Набросились толпой на беззащитного меня.
– Матвей, смотри, как стрелять надо, – подбежал к нему Федя.
Мой сын обучал военному искусству Матвея, который внимательно слушал все наставления Федора, без конца косясь на меня.
А мне так домой захотелось… Сбежать и спрятаться от его нахальства, харизмы, улыбки этой чертовой, от которой колени ослабевали каждый раз.
Почему он не может просто перестать мне врать?
– Я понял, – от его голоса по телу снова пробежал табун мурашек, зарождаясь у затылка. Ураганом прошелся по позвоночнику и остался тяжестью внизу живота.
Этот парень действовал на меня почти гипнотически, и я ничего не могла с собой поделать.
– Мотя, смотри, это наша счастливая сторона, а вот эта – сторона противника, – инструктировал Матвея Роберт. – Слушайте, а чего мы просто так воду тратим? Давайте на желание играть?
– Роберт, – вмешалась Аврора.
– Ну не на деньги же, с нами ребенок. А так невинное желание, кто проиграл, тот и отвечает. Скиртач?
– Я согласен.
– Вот. Правила простые: кто первый дойдет до помещения на стороне противника, тот и победил.
Мы с Авророй тактично не стали заострять внимание на том, что на нашей половине из всех помещений был только курятник.
Багров, кажется, тоже понял, что сморозил глупость, когда присмотрелся к ветхому строению за нашими спинами, но давать заднюю было слишком поздно.
– На желание, значит? – повторила я, твердо глядя Матвею в глаза. – Годится. Федя, командуй!
– На позиции! – радостно объявил сын. – Мама, защищай слева, тетя Ро, ты справа.
Мы снова разбрелись по укрытиям, поливая друг друга водой. И как-то так вышло, что нашим с Федей противником оказался Матвей, а Аврора мужественно воспитывала и поливала слишком энергичного супруга.
– Стоять! – кричал Федя, когда Матвей очень профессионально продвигался в сторону треклятого курятника.
Скиртач явно нацелился на победу. Сверкая глазами, он уворачивался от наших снарядов, прятался за естественными укрытиями, полз по-пластунски и несколько раз показал акробатический трюк в виде переворота через голову. Был и прицельный выстрел в меня, пока я его выцеливала.
– Огонь из всех орудий! – закричал Федя, когда Матвей оказался в паре метров от курятника.
Мы с сыном побежали к Матвею, уже не жалея воды из бластеров, чтобы остановить наглеца, который почти выиграл желание.
Матвей легко перепрыгнул через низкий заборчик, который служил оградой для гуляющих куриц, развернулся, прищурился, и меня окатила струя воды.
Скиртач пятился назад, медленно переставляя ноги, но запнулся о другую сторону забора, которая примыкала прямо к курятнику, раскинул руки и полетел через старые двери прямо к курам.
В тот день я впервые своими ушами слышала, как курицы ругаются матом! Пернатые возмущенно кудахтали, пока Матвей пытался подняться. Получалось с трудом, потому что его смех я слышала даже сквозь гомон потревоженных птиц.
Мы с Федей остановились и ждали. Матвей вылетел из курятника под аккомпанемент куриных матов, сдул с лица белое перо и объявил:
– Я победил!
Сказал и побледнел, когда из открытой двери сарая, которая висела на одном крюке и честном слове, из курятника вышел петух – защищать честь своих встревоженных дам.
Петя сдвинул гребешок набок, распушил перья и нацелился отомстить нарушителю куриного спокойствия.
Матвей медленно обернулся, встретился с ним взглядом и зажмурился. В ту же секунду во взбешенного петуха полетела струя воды, выпущенная моим сыном.
На удивление – Федя попал точно в цель, а пернатый взбесился.
– Бежим! – крикнул Матвей, отбрасывая бластер.
Улепетывая в дом, он по дороге как-то умудрился подхватить за талию меня. Федя болтался у него под мышкой.
Роберт тоже быстро среагировал, успев схватить за руку Аврору. Мы влетели в прихожую бабушки Липы, заперли дверь и испуганно переглянулись.
– Катя, как так вышло, что у твоего сына мои гены? – весело прошептал Матвей мне на ухо. – Он точно не от меня?
До нас донесся разочарованный крик боевого петуха, который все еще жаждал мести.
Мы все толпились в узких сенях. Рука Матвея как-то незаметно легла мне на живот, а взгляд его говорил много больше слов.
Дыхание сбилось, когда я ощутила легкое поглаживание. Я схватила Скиртача за запястье и убрала наглую конечность подальше, потому что и прикосновения его волновали.
– Мотя, охальник! – на пороге возникла обеспокоенная баба Липа. – Да что ж тебе, болезному, куры-то в этой жизни сделали, а? У Варвары всех пернатых взбаламутил, теперь на моих переключился?
– Что, прям всех? – не удержалась я.
– Да они с Левкой всех курей в деревне в страхе держали, – тут же выдала стратегически важную информацию бабушка Липа, – идейными врагами их назначили. Мотя, паразит, уже вон какой лось вымахал, а все туда же.
– Я не специально, – мужественно взял всю вину на себя Матвей, пряча за свою спину Феденьку, – зато Петя летать научился, когда через забор за нами
