и люблю.
– Подожди. Но ведь призраков не существует,– наконец пришла в себя я. Надо же, поддалась Глашиному сумасшествию.
– Это ты ему скажешь, когда он снова явится. Сюда, правда еще не пробирался. Но это потому, что я защиту поставила. Да и Пубусеночек его не пустит. Собаки то дом от нечисти хорошо защищают, – пробредила тетушка, пистолет надо у нее забрать. Я прошла в дом, увешанный вязанками чеснока, разрисованный странными символами, не чувствуя вкуса проглотила идиотские тетушкины кулинарные экзерсисы и свалилась на диван, заснув не долетев даже до подушки. Завтра я решу, как быть дальше, а сегодня…
Мне показалось, что я просто моргнула. Проснулась от тихого лая Пубусика. В окно заглядывал молодой месяц, освещая комнату призрачным светом.
Сползла с кровати и тенью заскользила к входной двери. Пинчер у Глаши брехливый, но лает всегда только по делу. А сейчас он заливался, но как то глухо. Глаша спит, наверняка опять запихала в уши любимые беруши. Нацепила на глаза маску для сна, и теперь тут хоть из пушек пали, тетушке фиолетово будет. Она очень бережет свой сон, считая, что он продлевает молодость. Я замерла на месте, услышав тихий шорох на крыльце, нащупала тяжелую кочергу, зазывно прислоненную к облицовке камина. Кованая железяка как родная легла в ладонь.
– Черт, об этом доме никто не знал,– услышала я озадаченный голос с другой стороны двери. Точнее громкий шипящий шепот, который показался мне спросонья зловещим адским гласом.
– Шеф, можно я угомоню эту лысую брехливую тварь? Что это, кстати, за цербер комнатный? – прошептал кто-то в ответ и грязно выругался,– оно кусается.
– Сам угомонись и приготовься входить.
Я занесла руку с кочергой над головой, приготовившись к нападению. Буду защищать мою малышку до победного конца Никому не позволено зариться на мое дитя. Интересно, чем его укусил пинчер, давно растерявший свои моляры? Поди засосал до смерти. Нервно хихикнув замерла, привалившись к косяку, пытаясь слиться с обстановкой терема.
Дверь распахнулась и в дом ввалилась огромная фигура. Я взвизгнула и рванулась вперед, хаотично размахивая кочергой. Пришелец взвыл, я победно взревела, зловеще захохотала, радуясь своей неимоверной ловкости и сделала еще один бросок вперед, совсем забыв, что этот ушлепок не один явился. На пол шлепнулся выпущенный ошалевшим бандитом Пубусик и вцепился в ногу гаду. Вы когда-нибудь слышали, как воет тасманский дьявол? Я тоже нет. Но думаю, что бандит переплюнул несчастную зверушку, ктулху и всех прочих чужих, прилетевших колонизировать нашу планету, но услышали рев идиота, погрузились обратно в свои звездолеты и свалили восвояси от греха подальше.
– Сука,– гаркнул убивец и с силой мотнул ногой. Висящий на одном зубе песик сорвался с его штанины с куском ткани в пасти.
– Кобель, вообще-то,– пропыхтела я, глядя на полет обалдевшего от непочтительного отношения к своей персоне, Пубусика, через секунду исчезнувшего в кустах. Ну все, теперь громиле точно не жить. Его с особой жестокость убьет Глафира, если проснется, конечно. И ей за это ничего не будет, в свете того, что тетушка брызнула флягой. Признают недееспособной.
– А я говорил, шеф. Что это не баба, а летучая обезьяна.– выдохнул амбал, с грацией бабуина, уходя от очередного удара. Перехватил мое запястье, вырвал кочергу. Я завыла от разочарования и вцепилась зубами в волосатую лапищу, не собираясь сдаваться.
– Ну все. Я тебе говорил, Сема, быть вежливым. Эта летучая… тьфу ты черт. Я бы на твоем месте более галантно говорил о будущей хозяйке, если ты не желаешь к чертовой бабушке лишиться работы.
У меня в груди лопнула тугая струна. Этот голос я бы узнала из миллионов. Черт, меня наверное все же убил проклятый качок, и я теперь в чистилище? А может Глаша не совсем обезумела? Только сейчас мне некогда было думать над этими дилеммами, потому что я вдруг начала проваливаться в черное липкое болото беспамятства. Сильные руки подхватили мое непослушное тело и это было последнее, что я запомнила.
******
– П-п-п-п-п,– проикала Марджери, уставившись на него своим глазищами.
– Придурок? – хмыкнул Муромцев, так и не разжав рук.
– П-п-п-п.
– Марджери. Ты еще и материшься? Вот уж не знал, что моя женщина умеет убивать с помощью кочегарского инвентаря и ругаться как извозчик. Сеня навсегда запомнит твой выход. Ты была похожа на фурию, – больше не сдерживаясь, нервно хихикнул он, чувствуя, как его наконец отпускает безумное напряжение. Он искал эту странную пухляшку, как пес, сходил с ума от неизвестности.– Но мне понравилось. Страшно захотелось тебя поцеловать. Теперь же можно уже? Ты ж больше не невеста моего сына?
– Ты призрак? – наконец выдохнуло это растрепанное недоразумение.– Или Дракула?
– Скорее черный плащ, летящий на крыльях ночи. Но если ты согласишься стать невестой Дракулы…– совершенно серьезно сказал Виктор, положив руку на округлый животик женщины, укравшей его сердце. Вот уж он не думал никогда, что будет сходить с ума, потеряв девку снявшую его в пафосной невкусной забегаловке. – Я так испугался, что потерял вас. Там девочка, правда же? Маша, она ведь моя…– такое короткое слово, но произнести его он отчего – то не смог. Словно онемел, прислушиваясь к легким толчками изнутри.
– Не…– начала было Мария, но…
– Что это было? – задохнулся Виктор, захлебнувшись противной, вылившейся ему на голову, воняющей какой – то сладостью водой. Показалось, что ее цистерна не меньше. Он уже пожалел, что отправил Сеню обходить территорию. Утонуть находясь в заброшенном доме, даже не узнав, правда ли он станет не дедом, а отцом, было бы верхом идиотизма
– Получи гад, призрак,– захохотал кто – то прямо над его головой,– эй, ты почему не дымишься и не распыляешься? – озадаченно поинтересовался тот же самый голос. – Это так-то святая вода, падла потусторонняя. Я баклагу чуть доперла, а она не работает. Непорядок. Придется по старинке, сейчас я тебя солью прострелю, гадину суккубскую.
– Тетя, он не призрак,– устало выдохнула Маша, – он…
Договорить она не успела. Дверь с грохотом распахнулась. На пороге появился озадаченный Сема.
Мария
«Он не призрак. Он мой единственный мужчина, отец моего ребенка и он жив» – хотела сказать я, а потом вцепиться в Муромцева руками и ногами, чтобы удостовериться, что он осязаем. Что я не потеряла его навсегда, как думала всего какой – то час назад, засыпая в чужом заброшенном доме. А еще, я хотела рассказать ему, как он мне нужен, и что я то оказывается очень его…
–Шеф, у нас проблемы,– басом прогудел Сема, врываясь в теремок.
