я люблю. Да, я люблю Ярова. А за дочь свою порву на тряпки любого бандита.
– Мне надо позвонить, – мозг у меня наконец-то начинает соображать ясно. Надо было сразу позвонить Лавру. И почему эта простая мысль пришла мне в голову только сейчас?
– Ага, так он и ответил. Если все, как ты говоришь, то он точно не жилец. В кино таких героев обычно первыми…
Лютый ужас трансформируется в сверхестественный адский колотун. Вот немного приду в себя и вырву язык этой дурной мартышке. Хватаю со стола телефон, набираю номер Ярова. Слушаю длинные гудки, сводящие с ума. Да я не смотрю фильмы про убийства. Мне нравятся комедии. Поэтому я точно знаю, что мне нужна помощь. Но вдруг Полька права? Вдруг…
– Варя, – наконец отзывается телефон родным голосом, с сотого гудка, кажется. – Слушай меня.
– Ты где? Где Корюшка? Лавр, что происходит? Тут полиция. Я сейчас спущусь…
– Я сказал, Варя, у меня нет времени. Слушай меня, в конце концов.
Лавр Яров
Я не умею нести в жизни тех, кто мне дорог свет и счастье. Зато козлом у меня очень хорошо получается быть. А ведь я сегодня старался быть душкой, и у меня ведь даже получилось… Почти. Но жизнь внесла свои коррективы. Сейчас я в ярости, и хочу убивать.
– Ну что же ты, Лавруша так некрасиво поступаешь? – вкрадчивый голос Бульдога в телефонной трубке меня бесит до искр в глазах. Я то рассчитывал, что у меня будет чуть больше времени. Но этот старый хитрый мудак, видимо все-таки действовать решил быстро и за моей спиной. Сука. – Я к тебе, как к сыну. Дочечку мою в жены пожаловал ненаглядную. Ты торт то заказал? Нет? Уж прямо и не знаю, обычно бабы перед свадьбой истерят. Ты же мужик. Лавр.
– Некогда было, Арсюша. Тут, понимаешь, я сам чуть в торт не превратился. Некрасивый такой, подгоревший. Лиска бы заценила, она любит подгоревшее мясо, – я говорю спокойно, но внутри все клокочет от ярости. – Ты звонишь то чего, папа? Голос мой услышать, или убедиться, что зять твой ненаглядный поджарился до хрустящей корочки?
– Где документы, сука? – рычит Бульдог, больше не сдерживаясь. Его маска доброго дядюшки даже не слетает, а растворяется, будто под воздействием едкой кислоты. – Ты что мне подсунул, падла? Фантики, которыми только подтереться? Я выглядел как долбач сегодня перед очень важными людьми.
– Фу, Бульдог. А доча твоя знает, как ты с ее женихом разговариваешь? – ситуация даже меня бы повеселила, если бы не одно, но… Маленькая девочка, которая сейчас самая большая проблема. – Ты что думал, что я дурак, долбач ты старый? Принесу тебе заводик на блюдечке с голубой каемочкой? Ты меня кинешь, как привык, я женюсь на твоей дочери, потому что она решила, что хочет именно меня, и буду у тебя с руки жрать?
– Да я уж понял, что тебе не с руки нравится, а с земли крошки слизывать бисквитные, Лаврик, – кряхтит по-стариковски мой собеседник. – Разочарован я.
Конечно он разочарован. План провалился. Меня бы убрал с дороги. Дочь вдова, он несчастный горемыка, жаждущий мести за несостоявшегося зятя. Даже поди наказал бы какого горемыку, для проформы. А Варвару бы он сломал на раз, она бы ему не только завод, жизнь за дочь бы отдала не раздумывая. Может ее бы он и сделал крайней в моей кончине. Красота. Все продумал, кроме того, что у бога, видимо, на нас с Вареей совсем другие планы.
– Я так понимаю, торт не заказывать, – хмыкаю я. Разговор утомляет, а тревога за Корюшку бежит по телу ледяными волнами.
– Закажи, сучонок. На поминки себе, – рычит Арсений. – И бляди своей толстой. Решили меня нагнуть? А я то все думал, что ты к ней зачастил. Ну не любовь же у тебя к этой корове? А ты еще и извращенец, мать твою.
– Девочку верни, – хриплю я. Он оскорбил мою женщину. Мою. Жаль, что я говорю сейчас с этой мразью по телефону.
– Документы привезешь настоящие, получишь соплячку. Жду через полчаса. Ах, у тебя же нет машины. Ладно, час даю. Такси возьмешь. И попрощайся с толстой. Не свидитесь уж поди. Неча мужу моей дочери с бабами чужими валандаться. Я б тебя шлепнул, если честно. Но Лиска тебя любит, вот уж оказия, прямо как кошка. Распишетесь сегодня, а свадебку сыграем дня через два. Ты будешь жрать у меня с рук, Яров, как бы тебе этого не не хотелось. И не глупи, Лавруша. Шейка у личинки твоей тоненькая, того гляди хрустнет. Да и мамка ее сочная моим ребятам наверняка понравится. Ох, что они с ней сделают.
– Еду, – я задыхаюсь. Страх вихрится в душе темным туманом. Нет, я не боюсь за себя. Наверное впервые в жизни. Я вспоминаю глаза Киры, горящие ненавистью. И ее слова, про надежного папу и мужа. И схожу с ума, от осознания ее правоты. Я создаю им одни проблемы.
Набираю номер Вари. Слышу ее испуганный голос. У меня совсем мало времени. У нас мало времени.
– Эй, я люблю тебя, – шепчу я, впервые в своей жизни. Никогда никому такого не говорил искренне. Оказывается я так и не смог выкинуть из памяти глупышку, подарившую мне себя, аж за целых десять лет. Я, считавший до недавнего времени, что сердце мне дано, только для того, чтобы гонять кровь по организму. Отключаюсь. Надеюсь, она не слышала.
В дом Бульдога я захожу спустя сорок минут. Смешно, но сегодня меня встречает Алиска, красивая и благоухающая, как майская роза. Но ледяная и снулая как рыба. Жизни в ней нет, что ли. Или просто на контрасте с Варварой. Она кажется мне ожившей куклой, как солдат Урфин Джюса. И окружающие ее амбалы, тоже похожи на дуболомов из детской сказки, которую я когда-то любил. Черт, я раньше же умел это делать. Когда же я потерял это чудесное качество?
– Котик, я заждалась, – тянет губы свои, похожие на пиявок, моя невестушка. – Папа сказал, что ты соскучился и едешь в гости.
Делаю шаг вперед, сграбастываю в объятия Алиску. Амбалы напрягаются, того и гляди сорвутся с цепи. Странно, чего это с их лицами? Только сейчас замечаю, что у одного из Бобиков подбит глаз, а у другого ухо размером с крышку от кастрюли. И лица все в ссадинах.
– Страшно соскучился, детка. Аж до тошноты. Извини, что долго ехал. Машина у меня поломалась. Прямо
