Не могу оставаться здесь и домой ехать не хочу. Смотрю на часы в телефоне. Рустам уже открыт. Немного красивых полуголых женщин — какой мужчина откажется от этого?
*********
Когда Лера перестает танцевать, подзываю ее одними глазами. Она ловит мой взгляд и послушно идет ко мне. Из всех девушек она самая милая. И почему я раньше уделял больше внимания той стервочке Эванжелине? Конечно, это не ее настоящее имя, но мне все равно. Я сам никогда не представляюсь им своим именем. Я понимаю ее лучше, чем другие.
Но сегодня будет все о Лере. Сегодня ее вечер. Она как раз подходит и присаживается ко мне на колени, опустив глаза. Это нормально. Я и сам не любитель смотреть им в глаза.
— Твоя смена закончилась? — провожу носом по ее шее.
— Еще один номер. Ты подождешь? — она обвивает мои плечи руками, будто боится, что я прямо сейчас убегу.
— Конечно, милая.
— Тебе понравился танец?
— Очень.
— И как я нагибалась?
— Это особенно. Иди ко мне, — притягиваю ее ближе. — Как ты хочешь сегодня?
— Я хочу, чтобы ты сделал мне ту штуку... — на ее щеках проступает румянец. — про которую шептались девчонки.
Смущающаяся стриптизерша. Это так трогательно.
— Хорошо, милая, — ухмыляюсь. — Все, что захочешь...
— Ой, мой номер следующий. Я побежала.
— Беги. Я буду прямо здесь... ждать... — провожу рукой по ее упругой попке, когда она встает с моих колен.
Откидываюсь на спинку кресла и наблюдаю за тем, как сменяются девушки на сцене, одна за другой...
знакомо...
— Одна за другой, — шепчу в полупустой бокал пива.
— Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.
Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
Знаю я — они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.
Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.*
***********************************
* С. Есенин
6
НИКИТА
Не ожидал, что кто-то из парней женится. И в самую последнюю очередь подумал бы, что это будет Давид.
Много народу. Все здесь. А ее нет.
Это хорошо. Значит этот вечер я проведу спокойно.
Последнюю неделю в офисе всегда тоже кто-то есть. И это тоже хорошо. Мне так проще держать себя в руках. Знание, что в любой момент кто-то может войти в офис, помогает мне не сорваться и не разложить ее прямо на моем рабочем столе. Один раз я был очень близок к этому. Когда все парни уехали в деревню устраивать ловушку для Марата. Но буря миновала. Так будет лучше.
Я рад, что сегодня на свадьбе ее нет. Так легче дышать. Я могу хоть немного расслабиться, чего в офисе в течение дня сделать не получается. Я стал ловить себя на мысли, что даже во время секса не могу расслабиться, зная, что она где-то там в городе. Ходит по тем же самым улицам, что и я. Надо воспользоваться моментом, пока она в отъезде со своей волейбольной командой.
Обвожу взглядом сидящих за столом. Максим обнимает Анну. Марк глаз не сводит с Софии. Давид не выпускает из рук руку своей невесты. Харлей, сидящий напротив меня, вообще светится, как новогодняя елка, и переглядывается со своей женщиной взглядами, как будто у них есть какая-то тайна, одна на двоих. Вокруг одни влюбленные. Черт!
Перевожу взгляд на Матвея и Чили. Когда все это здесь закончится, надо предложить им наведаться к Рустаму. Пусть сегодня это будут две блондинки для меня! Как раз есть две новенькие танцовщицы-блондинки. Надо сказать парням, что я их застолбил. Хотя общество Чили последнее время меня раздражает. И все из-за нее. Черт! А я только начал отвлекаться! И почему мысли снова возвращаются к ней?
Страшно. Страшно, что если попробую ее хоть раз, уже не получится оторваться от ее губ. Мне будет мало одного раза. Но мне не нужно, чтобы женщина вцеплялась в меня и питала иллюзии, что я могу ей что-то дать.
Она наверняка и так уже напридумывала себе о нас.
Женщинам вообще не надо много, чтобы навоображать себе всего. Именно поэтому я не сплю с одной и той женщиной дважды и не позволяю им оставаться на ночь. Именно поэтому я предпочитаю ангажировать сразу двух на вечер. Черт, даже когда я трахаю двух одновременно, они все равно умудряются вообразить себя единственной и надеются на продолжение, уже слыша в голове звуки свадебного марша и рисуя лица наших будущих детей.
Самый негеморройный вариант — это мой собственный кулак.
Я ведь держусь из последних сил, чтобы не наброситься на нее как голодный зверь, старательно выстраивая между нами стену из моей раздражительности.
И жду.
Жду, когда ей надоест биться об нее своей нежностью.
Не имею права прикасаться к ней. Я из тех мужчин, которые трахают женщин, даже не раздеваясь до конца, и сразу уходят. Неужели она не видит, что я не создан для того, чего она жаждет от меня?
Когда я впервые заметил, как Чили смотрит на нее, сначала обрадовался. Возможно скоро она переключится на него, и я смогу вздохнуть свободно. Но, чем больше я наблюдаю за их маленькой дружбой, тем больше хочу свернуть ему шею. Он не должен иметь возможность касаться ее руки, улыбаться ей, приобнимать за плечи.
Раз я не могу, никто не может.
Потом напоминаю себе, что она не моя, мне нечего ей дать. Ни любви, ни ласки, ни постоянства. Во мне этого нет. Ей будет лучше так.
Без меня.
Все знают, опасно трогать то, что принадлежит мне. Даже, когда я был ранен в плечо, не позволил никому из парней сесть за руль моего автомобиля. Но Юля... она не принадлежит мне.
И тем не менее я не перестаю кидать все эти знаки в сторону Чили. Он должен видеть это в моем взгляде, слышать в моем нарочито резком тоне даже не по делу, что ему лучше не переступать черту. Послать его что ли куда подальше на задание? Как назло ни одного подходящего для него вдали от дома.
Сейчас все мы сосредоточены на поисках банды Дикого. Мы тратим слишком много времени и сил на это. Из-за этого не хватает людей для других дел. Несмотря на то, что нам сейчас пригодились бы лишние руки, у меня глаз задергался, когда Илья вспомнил о Кубинце. Вздыхаю и откидываюсь на спинку стула, лениво поигрывая вилкой на столе. Хорошо. Хорошо, что он далеко отсюда. Если повезет, он останется в своей Гаване навсегда.
В этот момент входная дверь с грохотом распахивается и все поворачивают головы в ее сторону. Удивлен, что парни держат ее незапертой.
Чили, Матвей и Давид вскакивают на ноги со своих мест. Матвей хватает со стола огромный нож для свадебного торта и напряженно сжимает его в руке.
А на пороге появляется никто иной, как сам черт из ада.
Кубинец!
О нет!
Со всех сторон начинают одновременно раздаваться возгласы:
- Что за черт!?
- Как ты здесь оказался?
- Парни, вы тоже это видите?
- Неужели это ты? Вот это новости...
- Las putas portuarias gobiernan el mundo*, - истошно кричит огромный попугай Ара в клетке, которую Кубинец держит в руках.
На его губах появляется греховная улыбка, пока он сканирует помещение. Он пропускает Софию, то ли от того, что у нее на руках маленький сын, то ли от убийственного предупреждающего взгляда Марка, и останавливает свой взор на Авроре.
