за мной, по пути осматривая офис.
Проекту было всего три года, и он считался одним из моих любимых. Балки, которые я нашел для сводчатых потолков, были взяты из старого сарая на местном ранчо. Мне так понравился паркет из гикори, что я выбрал такой же для своего дома. От огромных сверкающих окон до деревянной отделки фасада, я бы ничего не изменил в этом здании.
— Здесь мило, — сказал Мэддокс.
— Ты знаешь маму и папу. — Они знали цену красивым зданиям и не возражали потратить немного денег.
Они упорно трудились всю свою жизнь, чтобы оставить наследство своим сыновьям. Они намного превзошли свои собственные ожидания и несколько лет назад заявили, что собираются пожинать плоды. Они это заслужили.
Огромный дом мамы и папы в предгорьях был еще одним моим любимым проектом. Они дали мне свободу творчества, поэтому я спроектировал дом, который вписывался в ландшафт и дополнял его.
Единственной просьбой мамы были спальни. Много-много спален. Одна была для Вайолет. А остальные для ее будущих внуков.
Думаю, скоро она сможет выделить еще одну комнату.
Для моего ребенка.
Свитер, который я натянул сегодня утром, стягивал мои ребра, как ремень, затрудняя дыхание, пока мы несли дымящиеся кофейные кружки в мой офис.
— Ты в порядке? — спросил Мэддокс, когда я сел за стол.
— Да, — солгал я, потирая бороду. — Отлично.
Мэддокс на это не купился. Он изучал мое лицо, совсем как вчера во время рождественских праздников в доме наших родителей. Вайолет была в центре внимания, развлекая нас всех, пока открывала свои подарки. Я надеялся, что с ней в центре внимания никто не заметит, что я был занят размышлениями.
Думаю, нет.
— Скучал по тебе на вечеринке в «Бакстере», — сказал он.
— Да. Кое-что случилось. — Надвигающееся отцовство убило мое желание танцевать и пить.
— Тобиас.
Я проглотил комок в горле.
— Что случилось? — спросил он.
— Ничего.
— Поговори со мной. В последнее время я был дерьмовым старшим братом. Дай мне шанс загладить свою вину.
В последнее время мы с Мэддоксом почти не разговаривали. Он был занят в Калифорнии. Я был занят здесь. Я с нетерпением ждал возможности снова пообщаться с ним. Кататься на лыжах по выходным или пить пиво в центре города.
Может быть, он научит меня менять подгузники.
— Ты помнишь Еву? — спросил я, тупо уставившись в стену.
— Я никогда не встречал ее, но да. — Он наклонился вперед в своем кресле, уделяя мне все свое внимание.
— Она приходила на днях утром. В Сочельник.
— Хорошо. Вы снова вместе или что-то в этом роде?
— Нет. — Я потер лицо руками, затем произнес слова, в которые все еще не мог поверить. — Она беременна.
— О. — «Дерьмо», которое должно было следовать дальше, повисло в воздухе.
— Мы переспали некоторое время назад. Презерватив порвался. Она беременна. И переезжает в Лондон. — Вот. Правда выплыла наружу. Теперь я хотел приступить к работе. Поэтому взял со стола карандаш. — Давай обсудим, что ты хочешь для своего дома.
— Мы можем сделать это в другой раз.
Я подсунул блокнот под графитовый наконечник и подождал.
— Нет, сегодня подойдет.
— Тоб…
— Пять спален? Или ты хотел бы шесть?
Мэддокс вздохнул, но не настаивал.
— Шесть. И одна в гостевом доме.
— Ванные комнаты?
После часа обсуждения его дома, когда я задавал вопросы, а Мэддокс отвечал, у меня было все, что мне было нужно, и я был готов вернуться домой на случай, если Ева появится раньше.
— Я сделаю предварительный набросок и принесу его в течение недели.
— Спасибо. — Он кивнул, и после того, как я проводил его до двери, я надел пальто и запер за собой офис.
Я ехал по знакомым улицам города, пока не выехал на проселочную дорогу, которая вилась в сторону гор. Мой дом находился в центре участка площадью шесть акров, который я купил до того, как цены на землю в долине резко выросли. Мама следила за объявлениями о продаже, потому что знала, как сильно я хотел жить за городом.
Я владел землей два года, прежде чем начал строить собственный дом. Теперь, когда строительство было завершено, я не мог представить, что буду жить где-то еще. Не только потому, что это была еще одна любимая постройка, но и потому, что Монтана была моим домом.
Ева тоже была отсюда. Это давало нам на одно препятствие меньше, которое нужно было преодолеть. Ее семья была здесь, и это было очевидным местом для нас, чтобы растить нашего ребенка.
Я заехал в гараж, направляясь внутрь, где задержался в гостиной, переводя взгляд с пола на окна, выходящие на подъездную дорожку. Часы на стене тикали слишком медленно, и каждый раз, когда я поднимал взгляд, ожидая, что уже почти два, стрелки едва двигались.
Тиканье становилось все громче и громче, пока я не издал разочарованный стон и не заставил себя выйти из гостиной. Я прошествовал в свою комнату, не по какой-то особой причине, просто ее окна не выходили на фасад дома. Мои ноги замерли, когда взгляд упал на кровать.
Неделями я представлял Еву там. Ее темные волосы разметались по моей подушке. Ее карие глаза встретились с моими, пока я двигался внутри нее.
Я не заметил, что презерватив порвался. Конечно, мы выпили бутылку вина в центре города и еще одну, когда приехали сюда. К тому времени, когда я доставил ей три оргазма, я был измотан и ни на что не обращал особого внимания.
Или, может быть, она вскружила мне голову. Потому что та ночь с Евой, ну… это было похоже на путешествие назад во времени.
Я подошел к комоду у стены, осторожно выдвинул верхний ящик. Под рядами сложенных носков, засунутых в дальний угол рядом с моими боксерами, была квадратная бархатная коробочка. Последний раз я держал ее в руках в тот день, когда переехал сюда.
Петли слегка щелкнули, когда я открыл крышку. Золотое кольцо прочно сидело в белом атласном футляре. Бриллиант огранки «маркиз» сверкал в свете лампы в спальне, как звезда, попавшая в эту крошечную коробочку.
У меня не было логической причины хранить это кольцо. Я купил его для Евы, и не то, чтобы приберегал его для другой женщины.
И все же в тот день, когда я, двадцатидвухлетний мужчина с разбитым сердцем, отнес его в ломбард, я не смог с ним расстаться. Я подошел к прилавку, показал продавцу кольцо, и прежде чем он успел пробормотать цену, я сказал ему, что это была ошибка, и вышел за дверь.
Никто не знал,
