видишь, как любимая сердцем жена, обнимает и позволяет касаться себя другому. Плачет в его руках… любит…
Я не сдаюсь, потому что она моя. Но обмануться в очередной раз так сложно.
Не всякая боль по-настоящему ранит. Но есть такая, которая приправлена ядом и убивает слишком медленно.
А еще… еще ее глаза, ее страх, осязаемый, ощущаемый, густой и удушающий. Она меня боится.
«Всевышний, я не понимаю за что мне женщина, которая моя только на устах произнесенных когда-то клятв?»
Все чего я хотел, выйдя в коридор – убить его. И мне было жаль, что пистолет оставался дома. Будь он сейчас при мне, Малик был бы мертв.
Выхожу за ним, после того как врач остался с женой и задаю вопрос, на который он отвечает молчанием, но говорит иное.
– Кто тебе позволил сюда прийти и приблизиться к Далии?
– Я оставил все в прошлом. Я ушел.
– Ты вернулся.
– Пошел ты. Я бы забрал ее даже со свадьбы, но она отказалась идти. Так что не думай, что ты победил, потому что априори победитель. Я сам оставил ее. Я, – орет подходя ближе. – Ты не король этого положения, Аббас. Ты пленник. Мы все пленники.
– Это не так.
– Это всегда было так. Если бы ты хоть чуть-чуть ее знал до свадьбы, ты бы и другое понял сразу, что ее заставили. А она уже выставила все как смирение.
– Многие женщины выходят замуж не по своей воле.
– И тебя это устраивает? Много счастья принесло?
– Достаточно, поверь.
– Но каждый раз ты знал и боялся того, что она не с тобой. Признайся, – злобно улыбается.
– Заткнись, – угрожающе смотрю в ответ на его слова.
– Даа, так и есть. В чем дело великий Таир Аббас? Проиграл в борьбе не за женщину, а за ее любовь?
– Малик ты играешь с огнем. Ты уже заслужил смертную казнь.
– Ну так приведи ее в исполнение, – толкает меня и сам встает спиной к стене. – Это вы виноваты. Вы и ваши долбанные законы богатых людишек. Вы играете жизнями, угрожая при этом слабой женщине. Ублюдки, прикрываетесь положением создавая новые клетки, оплетая их золотой колючей проволокой. А потом вините их в том, что вам мало власти. Обвиняете в том, чего просто не заслужили.
– Я заслужил.
– Правда?
– Я был ей хорошим мужем, Малик. Но перед тобой оправдываться не намерен. Зачем ты пришел?
– Ты сам знаешь. Я уехал, но вернулся.
– Зачем?
– Отвали, – зло смотрит, не желая отвечать.
– Не смей приближаться к моей семье, это последнее предупреждение, – тычу пальцем в него.
– Что с ней? Почему она тебя боится?
– Иди к черту, Орхан, – встаем напротив друг друга, снова готовые к драке.
– Она не помнит верно? Не помнит тебя? – скалится. – Я прав. Не помнит.
– Вспомнит.
– Молодые люди, – обрывает нас голос врача, и мы поворачиваемся к нему. – Нам предстоит серьезный разговор. Всем нам.
Смотрит на обоих, догадываясь в чем дело и мне совершенно не нравится то, что всплывает в моей голове.
Орхан
Не стоило приходить. Не стоило возвращаться в больницу. А может быть я не прав.
Мы готовы друг друга убить, но что делать с ситуацией в которой оказались не было вообще соображений.
Она не помнит его, но помнит меня.
Пусть разбираются сами!
– Извините, но я не друг семьи, не родственник, поэтому я поеду домой. Я был здесь в гостях у отца, – отвечаю доктору и развернувшись ухожу.
Не потому, что сейчас я решил, что проиграю. А потому, что это больше не шутки. Это ее здоровье. Это ее семья. И тут именно я лишний элемент. Ведь память вернется, а Далия по-прежнему будет Аббас.
Пусть изнутри меня рвет на части. Пусть снова пройдут года, а я буду мысленно о ней одной. Это не изменит ничего. На месте Таира, я бы давно себя убил.
– Она чуть не умерла только что, – останавливают меня слова дока, будто копье вонзили в спину.
Не оборачиваюсь назад. Не могу этого сделать, потому что страх не позволяет даже дышать.
«…чуть не умерла…», – как заевшая пластинка. По натянутым нервам.
– Что случилось? – спрашивает Таир и я наконец оживаю сам.
Подхожу вновь к ним и жду ответ.
– Полагаю в кабинете нам будет удобней обо всем поговорить.
Ступаю за ними обоими и сейчас оказывается, что все вопросы когда-то не заданные отступают под давлением страха. Страха за ее маленькое сердце.
Садимся по разные стороны т-образного стола, во главе которого располагается врач.
– Молодые люди, тут, – крутит пальцем по кругу намекая на место нашего нахождения, – мало интересуют меня ваши деньги, связи, отношения, сплетни и недомолвки двух мужчин не сумевших поделить одну женщину. Тут важны медицина и больные, нуждающиеся в том, чтобы выздороветь и выйти из этих стен живыми. Это главное правило, которое я не нарушаю и не стану этого делать.
– К чему вы это ведете? – не выдерживает упертый баран.
– Вы знаете о чем, Таир. И обсуждать причины появления второго мужчины, о котором говорила Далия я не стану. Мне это не интересно. И если вы со мной хоть немного согласны, то значит мы с вами в одной команде. Далия уверена в том, что ее сестра жива. Она ждет ее в гости с маленькой дочерью. Она считает вас, – обращается ко мне, – своим мужем и испытывает непонимание, почему я вас не пускаю, как и родителей. И если с тем, что это пока невозможно мы с ней справились, то вот с остальным, большие проблемы. Поймите, я пытаюсь вам сказать о том, что ее сердце сдается. Я был уверен в том, что оно выдержит. Амнезия Далии сложная. Я не стану вдаваться в подробности медицинских терминов. Но она забыла обо всем что было последние четыре года. В ее памяти нет вас, – смотрит на Таира, который сжимает кулаки до побеления и я бы хотел злорадствовать, да это не даст ничего.
Проблема оказалась слишком серьезной и если сейчас прозвучит то, о чем я думаю… Я этого просто не хочу. Я не смогу этого сделать.
– К сожалению, вынужден сказать о том, что нам нужно действовать и проводить экстренную операцию на сердце.
– Но вы говорили, что это опасно в ее состоянии, – почти заорал, срываясь Аббас.
– Поверьте, промедление ее вообще убьет. Это не для красного словца. Не для того, чтобы вас напугать. Это факты, которые я вам говорю. Ее сердце остановилось полчаса назад, и мы его вновь запустили.
