Мне продолжать?
И мы замолчали.
Нервное тиканье часов словно давило и нагнетало тем, что это часы Далии… Тик-так…
Ненавижу.
Так недолжно быть.
Не с ней. Не с нами.
– Значит, нужна операция, – вслух свои мысли заторможенно воспроизводит Таир.
– Срочно.
– Немецкий врач говорил, что такие операции сложные и на них большая очередь.
– Попробуйте Израиль.
– Когда я искал информацию в процентном соотношении положительных результатов никого подобного ему не нашел. Я не стану рисковать и пускать ее под нож того, у кого умирают пациенты по субботам.
– Поймите…
– Нет. Я попробую договориться.
– Договориться? – спрашиваю почти смеясь. – Как ты это сделаешь? Предложишь денег? Сколько? Продашь весь свой бизнес? Неужели ты решил, что богаче других?
– Тебя забыл спросить, Малик, – выплевывает, вскакивая с места.
– Я бы вас попросил в моем кабинете вести диалоги, а не бои. И, Таир, в данном случае тот самый врач несколько принципиален. И равнодушен к деньгам. Боюсь, что…
– Это мы посмотрим.
Почти смеюсь над ним. Решит он. Ну-ну.
Вытаскиваю телефон и пишу тому, кто уж точно способен этот момент урегулировать за несколько часов, и то те, которые потратит на перелет.
«Привет, Дал. Нужна твоя помощь».
Убираю в карман гаджет.
– Я смогу решить вопрос с операцией. Это все?
– Ты… Пошел к черту со своей помощью.
– Правда? В ритуальные услуги сам позвонишь, ублюдок?
– Тишина, – стучит ладонью по столу врач и мы отрываем глаза друг от друга.
– Это не все, – снова заставляет волноваться.
«Ну что еще?»
– Этот вопрос самый важный. Во-первых, ее нужно уговорить пойти на этот шаг. Психолог – это одно. Другое, что она требует… кхм… мужа. Ей нужна поддержка. Полагаю, что она не отступит, а ее нервное состояние усугубляет все до нуля процентов, сегодня вы в этом убедились.
– Вы… – начинает Таир, но его перебивает врач, а я даже не могу понять, о чем он.
– Это не все. С ней нужно поехать. Так, как реабилитация послеоперационная будет длиться месяц или полтора. Далия с ней не справится, если не будет рядом родственника или того, кого она сама пожелает увидеть рядом. Мы всегда рекомендуем, чтобы это был кто-то очень близкий.
Я смотрю на него, он на меня, и мы оба понимаем, что этого не будет.
– Нет, – говорим оба.
– Пусть поедет мать Далии, – вскакивает он. – Это мое решение, как мужа и ее законного представителя по законам страны. Я запрещаю все остальное. И для начала попробуйте уговорить ее поехать самостоятельно.
За ним поднимаюсь я.
– Я в общем-то тоже не согласен. У меня свои дела и больной отец. У меня нет времени за чужими женами присматривать и мотаться по миру. До свидания и удачи, Аббас. С врачом я договорюсь.
Хмыкаю, смотря на него и ухожу, пожав руку доктору.
Вылетаю на улицу и начинаю кашлять, потому что воздух застрял кусками в легких.
Сажусь в машину и не успев отъехать, вижу Таира, который в таком же состоянии вышел на крыльцо клиники.
Жму педаль газа и уезжаю подальше.
Но в пути сворачиваю туда, где все началось. Бреду по пляжу и дойдя до того самого камня бью по нему кулаком, сдерживая внутри оставшуюся злость. Ярость, которая клубами проникает в вены.
Бью вновь и вновь…
«Будьте вы прокляты твари. Все до единого. Все, кто встал, между нами. Все, кто решил, что знает лучше. Все, кто просто даже не спросил ни о чем, поставив наперед деньги и власть. Она из-за вас умирает».
Обхожу камень, чтобы как, бывало, не раз скрыться от внешнего мира и двигаюсь к выступу, на котором замечаю…
Беру в руку ее кулон, все на той же тонкой цепочке и сжав его в кулаке ору не сдерживаясь.
Далия
Просыпаюсь, снова услышав пикающий прибор. Вспоминаю что его не было в палате последние дни, значит…
Открываю глаза и оказываюсь права. Я в другом месте. Только не ясно одно – что случилось?
Пытаюсь согнуть руку, но она в локте оклеена пластырем, держащим катетер.
Возле ладони ощущаю вытянутый предмет, и сразу же нащупав кнопку жму ее.
Медсестра приходит быстро. Другая уже, эту впервые вижу.
– Здравствуйте, Далия. Как вы себя чувствуете? – она проверяет прибор подающий сигнал и удостоверившись в норме показателей, принимается за проверку уже капельницы.
– Здравствуйте, – кое-как выговариваю слова, ощущая жуткую сухость во рту. – Можно немного воды?
– Только совсем чуть-чуть.
Отпиваю буквально глоток и вновь кладу голову на подушку.
– Что случилось? – спрашиваю, немного придя в себя.
– Все хорошо на данный момент, но вам лучше поберечься. Что же вы так нервничаете? Врач скоро подойдет для разговора с вами.
Уже становится страшно от подобных моментов, сразу думаешь о чем-то… И тут в память врывается Орхан, а на глазах появляются слезы. Мне же это не приснилось?
– Он ведь приходил сюда? Я помню, значит можно снова увидеться? Если бы его не пропустили… Поверить не могу. Мой муж был тут, где он сейчас?
– Далия, – склоняется она надо мной и гладит руку, – просто дождитесь врача.
Закрываю глаза и качнув головой, соглашаясь с ней, просто жду. Но в голове прокручиваю момент, когда была в его объятиях, таких родных. Мне невыносимо быть вдалеке. Не видеть его и не слышать. Это так больно и так страшно. Мне нужен он, иначе я просто не выдержу больше.
– Далия, вы спите? – обращается ко мне доктор и я тут же смотрю на него открыв глаза.
– Да, я просто лежала. Здравствуйте.
– Доброе утро и вам, – мужчина садится на стул, сложив на коленях блокнот и ручку.
– Утро? Неужели сутки прошли?
– Именно так, и я имел желание ввести вас в искусственную кому.
– Почему? Зачем? – тут же ощущаю боль в голове, начинаю волноваться.
– Вот поэтому, – указывает на экран монитора, который пестрит мелькающими цифрами. – Нам необходимо с вами побеседовать. И желательно чтобы вы не пугали меня и себя повышающимся давлением.
– Я стараюсь. Но все выходит, как видите сами непроизвольно.
– Эх… – он подается вперед и облокачивается на свои колени локтями. – Далия, вашему сердцу требуется помощь. И вы сами прекрасно знаете, что вас ждала операция, в будущем, но сейчас сроки изменились.
– И что это значит?
– Что операция должна быть проведена в ближайшем будущем. В очень ближайшем, – выделяет последнее.
– Ну так проводите, скажите обо всем Орхану, родителям, пусть, я не знаю, назначат, оплатят. Я же в курсе, что это не здесь делают. Я не решаю такие вопросы.
– Суть
