готово. Скажи, когда надо к нему в гости наведаться. Я с Геной полечу сам. Люди принципиальные, сам понимаешь».
«Спасибо».
Выдыхаю облегченно и иду есть. вечер проходит в странных ощущениях. Мысли то об одном, то о другом мелькают как калейдоскоп, но все они сводятся к одному.
Если у врача не выйдет уговорить Лалу?
Пошлю нахрен Таира и всех ее родственников, увезу ее сам, а там посмотрим, что в итоге.
Соглашаюсь с самим собой и под телевизор засыпаю.
С утра встаю готовым ко всему, но придется сказать отцу, что свадьба по всей видимости переносится. Сомневаюсь, что амнезия Далии будет длиться всю жизнь, так что ей в любом случае придется вернуться домой. И этот дом не то место, где живу я.
Врач дал отбивку, что можно забирать отца, поэтому выпив кофе беру ключи и… слышу стук в дверь.
Неужели домработница.
Открываю и почти смеюсь. Вот только приходится держать маску.
– Ты не вовремя, Аббас. Я уже ухожу, – делаю попытку выйти, но этот придурок стоит на месте.
– Нет, ты выслушаешь меня, Орхан.
– Я же сказал, что все будет готово к операции. Только скажи дату и все.
– Сегодня.
– Сегодня, что? Дату операции я попросил.
– Я ответил – сегодня.
Вот тут я уже перестал смотреть на него со смехом или превосходством.
– То есть как это?
– Вот так, дай войти.
Отхожу скорее машинально в сторону, чем гостеприимно.
– Мне позвонил врач, Малик. Далия снова в критическом состоянии. Времени больше нет. А звонить ее матери и рассказывать все, значит…
– Значит очернить ее в их глазах, – договариваю за него на автомате.
На самом деле я вообще еще не понял, что произошло и слабо понимал наш разговор. Меня волновало лишь то, что она снова чуть…
– Ты полетишь с ней, и будешь… – слышу скрежет его зубов и желаю приложиться к ним кулаком.
– Делаешь мне одолжение?
– Да пошел ты. Ты сделаешь это. Сделаешь не ради себя, а ради нее.
– Ты меня уговариваешь? – ступаю к нему, готовый драться, вот только он, итак, получил свой урок, сукин сын. Когда забрал ее у меня.
– Нет, считай, что это ее просьба. Она хочет видеть тебя. И будь ты тысячу раз проклят Всевышним, но ты будешь мужем ей, эти полтора месяца. Но без вольностей. Не порочь ее честь, пока она не пришла в себя. Стоит ей вспомнить, что ты временная замена, она не будет рада что была в твоих руках, если замужем за другим.
Смотрю на него пару секунд, а потом просто замахиваюсь и бью ему в нос кулаком.
– За то, что решил, что ты выше всех однажды. И ты не будешь мне указывать. Я знаю ее лучше, чем кто-либо, сколько бы лет не прошло.
Он выпрямляется, зажав ноздри пальцами.
– У нас дочь, Малик, – его слова меня заставляют остановиться.
– Как…?
– Не лишай ее матери. Сделай операцию, и верни ей Далию. Амита ее любит как родную. Не дай ей потерять мать второй раз.
Сжимаю кулаки и иду вперед, не ощущая сердце, которое почти пробило грудную клетку.
Доезжаю до больницы. Иду к отцу. И все происходящее не замечаю совершенно. Я занят другим. Адреналин хлещет в крови селя хаос внутрь меня.
Только дома приходится немного прийти в себя. Потому что мне нужно сказать отцу что я уеду. Жду, когда он выйдет из своей комнаты и сразу же начинаю.
– Отец, нам нужно поговорить.
– Когда ты поджидаешь меня под дверью, а потом произносишь слова таким тоном, значит, что ты либо натворил что-то, либо собираешься натворить.
Усаживаю его в кресло. Ухожу за чаем и приступаю к разговору.
– Я не знаю, стоит ли начинать с самого начала. Полагаю ты и сам все помнишь, так что начну просто с сегодня, – он хмурится, но не перебивает. – Далия Аббас, та девушка, она попала в аварию и потеряла память. Так вышло, что она помнит меня и не знает, что прошло четыре года. Для нее жива сестра еще, а я муж.
– Ты? Но вы же не были женаты тогда…
– Она помнит себя невестой. У нее на пальце обручальное кольцо. Она ждала меня и на этом все. Поэтому очнувшись она просто сопоставила факты.
– Но нужно же ей как-то все рассказать…
– Ей пытались рассказать. И у нее два раза чуть не остановилось сердце. Точнее так и вышло, но врачи возобновили его ход. В общем, ей требуется операция, но ехать с кем-то другим она отказывается.
– Поэтому, поедешь ты? Орхан, – громко произносит моя имя и встает со своего места. – Ты что. Не понимаешь, чем грозит подобная выходка? Что скажут о девушке люди?
– Если она умрет, говорить никто не станет, что она опозорила свой род, – поднимаюсь на ноги и смотрю ему в глаза, произнося свои слова. – Получается лучше мертвой быть, но чистой, чем живой, но слушать чьи-то языки? Каких-то посторонних людей, которые решили, что могут судить ее за то, что она… Да она даже не понимает, что происходит.
– Ты не понимаешь, это очень сложно…
– Нет, отец. Все просто. Проще некуда. Вековые устои решают кто чист, кто порочен. Прохожий решает кому как одеваться. Сосед решает, чья невестка достойна. А остальные?
– Такова жизнь, сынок.
– Жизнь, где все просто плывут по течению. Где просто привыкли. Я не согласен. А Далия… Спасти ее – это все чего я хочу.
Подхожу к дверям, ведущим в мою комнату, но останавливаюсь.
– Я улечу на полтора месяца. Прости, что впервые с тобой несогласен.
Вхожу в комнату, собираю все необходимое и иду на выход.
– Я может быть не согласен с тобой, но гордиться тобой не перестану, сын.
Обнимаю его, крепко сжав и ухожу.
Вызываю такси, чтобы оставить машину в гараже и уезжаю в больницу.
Там меня провожают к скорой и уже через пятнадцать минут в коляске выкатывают Лалу.
– Орхан, – тянет свои руки, и я опускаюсь перед ней на колени, чтобы обнять.
В черту Таира и всех. К черту.
– Кажется ты кое-что потеряла? – вытаскиваю ее кулон, что прихватил с собой и надеваю на шею.
– Ах… ты его нашел? Боже… я думала потеряла в аварии, я так переживала.
– Ну-ну. Нам нельзя нервничать помнишь?
– Прости. Я спокойна. Спасибо, – улыбается мне, но нас перебивает врач.
– Итак, перелет будет длиться пять часов. Далия будет подключена к датчикам, это важно. По прилету, вас встретят и отправят в клинику. Дальше уже будет то, о чем договорились с врачом.
– Хорошо, спасибо.
Жму
