этого разговора в другом. В том, что вам придется ехать одной, – договаривает, а у меня уже паника захлестывает.
– То есть… Как это одной? Там же… Там… А как же, – обхватываю обручальное кольцо пальцами и начинаю его крутить. – Почему?
– Таковы условия…
– Вранье, – выкрикиваю, начиная злиться и плакать. – Вранье доктор. Мама узнавала сама лично, чтобы полететь со мной и Латифом, моим братом. Вы лжете… Я не понимаю, зачем вы это делаете? Зачем вы…?
– Далия… – откуда-то издалека слышу голос врача.
– Что происходит? – в ушах чувствуются удары пульса, а дыхание словно замедляется. – Я не…
Картинка становится странно вытянутой и склонившийся надо мной врач, вдруг оказывается таким большеголовым.
Тук-тук… тук… Все медленней и медленней, пока совсем перестаю слышать его и ощущать кажется тоже.
Таир
Ощущение, что я хватаюсь, падая с высоты за выступы скалы, которые превращаются в песок.
Песок…
Именно таким образом все выходит из-под контроля. Сыпется в пропасть самоконтроль, терпение, счастье, любовь. Все рассыпается. Перед ней…
Чуть не умерла.
В глазах скапливаются слезы от мыслей о том, что я мог ее потерять.
Потерять. Это страшное слово. Это не тот смысл, когда теряешь, наблюдая как она уходит в объятия другого. Это иное.
Никто не станет прежним после всего этого.
Никто не скажет, что не пытался. Даже чертов Малик.
Мы заложники? Да. Я с ним в этом согласен.
Но я не могу поступить так, как советовал этот чертов эскулап. Я не могу, твою мать.
Я видел ее в коридоре с ним, но больше не выдержу. И пусть я сейчас как… слабак, я не могу этого допустить.
Придется поговорить с ее матерью, если она не согласится полететь одна. Я расскажу ей все. Пусть решает сама, в каком виде лгать во благо. Я даже не знаю, есть ли это «благо» от этого всего.
Вышел из больницы и, кажется, ничего не видел дальше своего носа. Голова кружилась и болела страшно. Позвонил маме и попросил забрать Амиту. Я сегодня просто не в состоянии ей лгать о том, что маме стало плохо, но она скоро поправится. Потому что она ее сегодня чуть не потеряла.
Наша дочь потеряла родную мать, а сейчас… Нет. Ни я, ни она не потеряем ее.
Уезжаю в туристическую зону и долго стою в сомнениях купить алкоголь.
Никогда не злоупотреблял, находясь в Европе, но сейчас так хочется ненадолго обо всем забыть. Забыть и помнить что-то другое.
Мне кажется, эти дни забрали у меня безвозвратно с десяток лет.
Покупаю все-таки дорогой виски и уезжаю домой.
Прогоняю прислугу и остаюсь один.
Закрываю дом изнутри. Лишаю его света и сажусь на диван гостиной слушая тишину. Которая звенит колокольным звоном.
Время принятия решений. Время действий. Но я не знаю больше, что правильно и куда двигаться.
Недолго лежу неподвижно, а после открываю глаза и сажусь за ноутбук, готовить все что потребуется для операции. Какой бы не была цена.
Не знаю сколько я так просидел, но прервал меня звонок.
Посмотрел на время. Утро уже.
Потягиваюсь, разминая затекшее тело и поднимаю трубку.
– Алло, я слушаю.
– Таир, я готовлю вашу жену к транспортировке, – без предисловий и размусоливаний начинает врач Далии. – Если не в Германию, то в Израиль.
– Постойте, что случилось? – вскакиваю на ноги и мечусь по гостиной.
– Я вас предупреждал. Вам ехать с ней я просто-напросто запрещаю. Это мое последнее слово.
– Да погодите, в чем дело?
– Наш разговор закончился новым приступом. И стоит ли мне вам говорить о том, чем закончится новая попытка, которая, к слову, может стать последней? Вам не мешало бы подумать не о ваших принципах сейчас, а о другом. Если все же есть нечто, более важное.
Звонок прерывается, но я по-прежнему стою с телефоном, который прижимаю к уху. А после хватаю ключи от машины и еду туда, куда хотел попасть еще недавно, чтобы убить. Сейчас же, у меня иная причина. Такая, после которой я даже не знаю, к чему приду в итоге, и все мы.
Останавливаюсь на обочине и долго сижу, сжимая руль. А после отмеряя шаг иду навстречу судьбе, не иначе.
Еще в дороге я понял, что ее мать все может испортить. Женщины эмоциональны. Да и рассказывать ей обо всем, равносильно что просто предать свою жену в глазах родных. Я не могу так поступить. Амнезия пройдет, а память их останется прежней.
Стучу в дверь и мне открывает ее сам Малик.
– Ты не вовремя, Аббас. Я уже ухожу.
– Нет, ты выслушаешь меня, Орхан.
Орхан
Приехал домой после пляжа и сразу же набрал Далеру, как он и сказал.
– Привет, Хан.
– Привет, извини что прерываю твой отдых с семьей.
– Лучше не напоминай. Ждать дочь, оказалось слишком… Короче слова не могу подобрать. Я на панике, представляешь?
– Представляю, – улыбаюсь этой новости. И уже в курсе что он поднимает забор на полтора метра в высоту, а также тестирует новых ребят для охраны.
– Что там у тебя? Гена сказал, что тебя в пустыню смыло.
– Если бы. Отец в больнице лежит, вот поеду завтра за ним.
– Черт. Там как с медициной? Ты скажи я все организую. И до твоей страны руки дотяну, ты же знаешь.
– Спасибо. Вроде порядок. Просто возрастное.
– Напугал. А помощь с чем нужна?
– У тебя в Германии связи есть?
– Смотря какие, – хмыкает многозначно.
– Профессиональные твои.
– Имеются. Помнишь когда Мурада сестру забирали? Вот тогда и заимел. Насолил кто?
– Нужно немного надавить на очень принципиального врача, чтобы… чтобы одну девушку прооперировал как может только он, с гарантией и положительным исходом.
– Понял. Дай мне пару часов, я все устрою. Ты мне только имя его скажи и адреса.
– Без насилия.
– Ну, нам он нужен целым и невредимым. Детей и женщин я не трогаю в принципе, так что точки давления придется искать другие, либо блефовать. А если он реально умный мужик, то заметив людей сразу же поймет, что стоит согласиться на запрашиваемые услуги.
– Спасибо тебе.
– Пока не за что. Жду информацию.
– Сейчас все будет.
Быстро скидываю ему все что есть у меня на доктора и его окружение. Город, клиника, дом, телефоны и так далее и отправляюсь в душ.
Убираю кулон Далии в комод и заваливаюсь спать.
Через пару часов просыпаюсь еще больше разбитым, потому и ненавижу дневной сон. А заметив смс на телефоне тут же его читаю.
«Все
