Ее руки скользнули к его бедрам. Дэнис поднял ее и посадил на стол, нагнулся и начал целовать ее груди, щекотать чувствительные соски языком.
Она заскрипела зубами, не в силах устоять перед валом нарастающей страсти.
— Я хочу тебя, Дэн! Я хочу, чтобы ты вошел в меня. Сделай это!
Он стянул с нее трусики и расстегнул свои джинсы.
Лори широко раздвинула бедра, ее юбка задралась до пояса. Движимая непреодолимым вожделением, она подтянула его ближе и, обхватив ногами, крепко прижала к себе. Он повалился на нее, раскидывая бумаги, предназначенные для страховой компании.
Дэнис нависал над ней, и она видела дикую жажду в его глазах — отражение ее собственного желания. Потом он вошел в нее, проникая глубоко и мощно.
Ее страсть к нему была сильнее всякой логики, сильнее осознания окружающего ее мира. Был только Дэнис, его тело и пульсирующий ритм их любви. Достигнув желанного пика, она закричала не помня себя…
Постепенно ее сознание вернулось из небытия. Она увидела люминесцентные лампы над головой, почувствовала твердую поверхность стола под собой.
— Я не могу поверить, что только что занималась этим.
Он встал и застегнул джинсы.
— Ты что, жалеешь?
— Конечно, нет, — она села и опустила юбку. — Очевидно, это лучший способ использования письменного стола.
— Тебе бы следовало это знать, — ответил он. — В конце концов, ты исполнительный администратор.
Она соскочила со стола, подошла к нему и дотронулась до его щеки.
— Пойдем домой. Ко мне в постель.
— Нет.
Она была в изумлении.
— Но почему? Ты все еще сердишься за то, что я не сказала тебе всей правды?
— Не совсем.
— Извини меня, Дэн. Но я действительно хотела, чтобы Роза все рассказала сама.
Он внимательно посмотрел на нее и заметил, что ее губы слегка дрожали.
— Что еще, Лори?
— Я не хотела сваливать на тебя мои проблемы с работой, — призналась она. — У тебя и без этого много трудностей.
— Позволь мне решать это самому. Ладно, Лори. Роза не нуждается в твоей защите. И уж я, во всяком случае, не нуждаюсь в ней, — он нежно откинул прядь светлых волос с ее лица. — Когда ты, наконец поймешь, что невозможно заботиться обо всех?
— Я не забочусь обо всех.
— Довольно странное заявление от человека, у которого в доме живет семеро гостей. Ты хочешь, чтобы я был восьмым?
— Молодые африканеры уедут в конце следующей недели.
— А если они не смогут? Что, если они разрыдаются у тебя на груди и скажут, что им негде жить?
Она пожала плечами.
— Вероятно, я позволю им остаться.
— Вот поэтому я не могу вернуться в твой дом, — объяснил он, — Помогать людям хорошо. Но они пользуются твоей добротой, а ты позволяешь им делать это. Я не хочу быть одним из таких людей.
— Почему? Потому что Дэнис Макгроун всегда работает в одиночку? — она поморщилась. — Нельзя ли выключить свет? Он слишком ярок.
Он пошел, чтобы принести лампу, одну из тех, что были выставлены на продажу. Лори воспользовалась этой паузой, чтобы застегнуть блузку и разыскать трусики. Какая глупость! Она занималась любовью на письменном столе, хотя у нее дома была отличная кровать.
К сожалению, ее дом был менее уединенным местом, чем вокзал. Она окружила себя семьей и друзьями семьи. Пользовались ли они мягкостью ее характера?
Лори вспомнила те недолгие месяцы, когда распоряжалась в доме единолично. И период времени до того, когда она жила одна в квартире. Ей доставляла удовольствие возможность наводить порядок в своем доме в соответствии со своим вкусом, но она страдала от одиночества. Она вздрагивала от каждого постороннего звука. Когда она возвращалась с работы домой, ей там казалось сыро и холодно. И одиноко. Ужасно одиноко.
Дэнис поставил на угол стола лампу под абажуром с бахромой и включил ее. Когда он потушил верхний свет, кабинет погрузился в мягкий янтарный полумрак.
— Так лучше? — спросил он.
— Очень мило, — она села за его письменный стол, положив на него обнаженные ноги. — Дэнис, я хочу, чтобы ты поехал ко мне домой. Ты единственный, кого я хочу видеть там.
— Так не пойдет. Ты не можешь выбросить всех этих людей на улицу. Они нуждаются в твоем гостеприимстве.
Отчасти он был прав. Они нуждались в ней. Но если она хотела быть до конца откровенной сама с собой, то вынуждена была признать, что они тоже нужны ей. Она, что ни говори, страшилась одиночества.
— Я хочу, чтобы меня окружали люди.
— Возможно, тебе нужен лишь один человек, один человек, — он нежно поцеловал ее. — Возможно, тебе нужен лишь я.
Это была прекрасная мысль. И простая. Один человек, один необыкновенный человек, мог бы стать прекрасным лекарством от ее одиночества.
Он сел на стол рядом. Когда он провел пальцем по ее ступне, она вздрогнула и произнесла:
— Но нам же с тобой нужна нормальная постель!
Он рассеянно рассматривал поверхность стола.
— Ты так считаешь?
— Не всегда, — признала она. — Но я люблю современные удобства: с водопроводом, сменой белья и едой. Ведь утром я пойду на работу.
Его взгляд стал серьезным.
— Что ты собираешься там делать, Лори?
— Эту неделю я хочу посвятить наведению порядка в моих делах. Если меня уволят в пятницу, то моему преемнику легче будет войти в работу.
— Могу я чем-нибудь помочь тебе? Я готов написать заявление, в котором пообещаю не подавать в суд на ваше кредитное общество. Или я буду угрожать судебным расследованием в случае твоего увольнения.
Она подумала о Мейсоне и его готовности финансировать проект Дэниса. Лори была уверена, что он не испугается угроз Дэниса.
— Единственное, что устроило бы их, это если бы ты подал новое прошение на заем другому исполнительному администратору. Но это нелепо, — она не могла смириться с тем, чтобы Мейсон добился того, чего хотел. — Забудь обо всем.
— Ты сможешь найти новую работу?
С уверенностью, которой на самом деле у нее не было, Лори щелкнула пальцами и ответила:
— Моментально. То, что я делаю, я делаю хорошо.
Он погладил ее колено, потом бедро.
— Ты можешь повторить то, что ты сейчас сказала.
Но слова уже были не нужны. Она схватила его за руку и притянула к себе. Они снова слились в поцелуе.
В понедельник в пять часов Дэнис ждал Лори у нее дома.
Мэгги пригласила его на обед и, пользуясь случаем, попросила сходить на чердак, чтобы оценить оставшуюся рухлядь для будущей продажи на блошином рынке. Он попытался объяснить, что блошиного рынка больше не будет — склад сгорел.
