Пискнул звонок: кто-то ждал у ворот. Несколько секунд спустя я увидела, как отворяется калитка, и по заснеженной дорожке быстро идёт курьер с коробкой пиццы. Я невольно заулыбалась. Кирилл решил меня побаловать после жареной картошки? Вообще-то времени уже прошло порядочно, можно было и перекусить.
Дверь курьеру я открыла сама. Радостно потянулась к бумажнику, чтобы дать чаевые, но курьер почему-то быстро покачал головой и почти побежал прочь.
Всё ясно, пицца остывшая. Что ж, для этого боги пиццы и придумали микроволновку.
Я повернулась, чтобы нести пиццу на кухню, коробка качнулась, и вниз упал узкий белый конверт. Я нагнулась, чтобы его поднять, и столкнулась с Кириллом, который как раз сбегал по лестнице.
— О, ты вызвала пиццу? — очень натурально удивился он. — Без телефона?
Я выпрямилась.
— Я думала, ты её вызвал. Курьеру кто-то открыл ворота…
— Это наша доставка, у них ключ от ворот.
Я нервно засмеялась, держа коробку в руках.
— Курьер сам приехал? То есть пиццу не заказывали ни ты, ни я? Тогда кто? Очередной заговор? Конкуренты прислали отравленные пепперони?
— Не думаю. — Кирилл наклонился за конвертом. — Просто приплатили курьеру, и…
Он приоткрыл конверт и заглянул внутрь.
И резко закрыл его.
— Я сейчас вернусь, — бросил он, разворачиваясь.
Ну уж нет.
Побелевшие губы и стиснутые костяшки пальцев. Таким я Кирилла ещё не видела.
И без объяснений он не уйдёт.
Коробка с пиццей упала на пол, и я быстро заступила Кириллу дорогу.
— Не так быстро. Что в конверте?
— Лира Гречко, тебя это не касается.
— Я ежонок и маленькое сонное существо, меня в этом доме касается всё, — отрезала я. — Покажи, что внутри. Или поклянись, что это не касается меня.
— Э, нет, — твёрдо сказал Кирилл. — Это мы уже пробовали. Никаких клятв, обещаний, честных слов и так далее. Это моё дело, ежонок. Отойди в сторону.
— Ладно, — просто сказала я. — Тогда придётся применить насилие.
Кирилл успел вскинуть руку, но я уже прыгнула на него, и мы оба рухнули на ковёр. Конверт разорвался, и по ковру рассыпались фотографии. Пять или шесть, телесного цвета, словно на них были…
Я зажмурилась. Но образы тел, распластанных на фотографиях, уже впечатались в память.
И моё собственное лицо. Без косметики, с распущенными волосами, на одном фото — и вовсе с дурацкой счастливой улыбкой…
Впрочем, уж лицо-то на фотографии занимало совсем не главное место.
Я сжалась в комочек, закрывая голову. Словно это могло хоть как-то меня защитить.
Послышался шелест бумаги. И удаляющиеся шаги.
Ну естественно. Кирилл сам признался, что ему было весьма неприятно видеть те две фотографии на экране телефона. А тут их шесть, и каждую можно потрогать, полапать и сравнить с оригиналом.
Вряд ли он вообще сегодня вернётся. И вряд ли я вообще лягу спать.
Я тихонько всхлипнула — просто для того, чтобы сделалось полегче. Не помогло.
Сзади раздались быстрые шаги по лестнице. Я всё-таки не выдержала и обернулась — и открыла рот, когда увидела, как Кирилл спускается с одеялом через плечо и двумя подушками в руках.
— Ты…
— Буду спать здесь, — просто сказал он, укладывая подушки и одеяло перед камином. — И ты тоже. Не спорь.
Я снова сжалась, обхватывая колени.
— Я… хочу побыть одна.
— Не обсуждается.
— Сходить в душ. Я чувствую себя грязной после всего… этого.
— Тоже не обсуждается, — легко сообщил Кирилл, стаскивая с себя свитер. — Укутать тебя в ангору? Очень уютно, и помогает от излишнего стеснения.
Я невольно улыбнулась.
— У меня есть свой.
— Этот лучше.
Бежевый свитер и впрямь выглядел тепло и уютно. Я поколебалась.
— Хорошо. Но я надену его сама.
Я не желала, чтобы сейчас кто-то меня трогал. Я сама не очень-то хотела к себе прикасаться.
Судя по лицу Кирилла, он прекрасно всё понял. Но всё-таки подошёл в полутьме, передал свитер из рук в руки и сжал мои ладони.
— Сейчас ты его наденешь, — негромко сказал он, — и ляжешь под одеяло. Вместе со мной, потому что я — тиран и деспот. На протесты оппозиции я выделяю две минуты. Не больше.
Я прижалась лицом к бежевой шерсти, которая пахла только Кириллом и никем иным. И, уже не думая ни о чём, влезла в свитер. Естественно, он был велик, но не настолько, чтобы доставлять хоть малейшее неудобство. Наоборот, я почувствовала себя защищённой.
— Выйдешь на баррикады с лозунгом «долой самодержавие», или забьёшься под одеяло, и будешь доблестно меня игнорировать? — поинтересовался Кирилл. — Учти, меня устроят оба варианта.
Я покосилась на него.
— Второе.
— Тогда прошу.
Я поколебалась — и встала. Кирилл тихо засмеялся, и я обернулась.
— Что?
— Свитер. Ты так забавно в нём выглядишь. Словно мой двойник лет шестнадцати попал в будущее, и теперь я буду рассказывать ему, как тут всё работает.
— Иногда ты странный.
— Стараюсь.
Я подошла к огню. Села, не торопясь ложиться, и почувствовала, как Кирилл садится за спиной.
— Серия, — задумчиво сказала я. — Жене Олега Галицкого хочется прочитать серию романов про неё саму. Может, я её всю и напишу?
Кирилл поперхнулся.
— Ежонок, а ты не обнаглела?
— Ну а чего? — Я пожала плечами. — Счастье же само в руки плывёт. Как эти ваши другие авторы напишут, ещё непонятно, а я уже тут. Вон, даже в постель залезла.
— Ещё не залезла, попрошу заметить.
— Дело наживное.
Кирилл вздохнул.
— Серия не гарантирована, ежонок. Марина всё-таки не на пустом месте сбежала: велика вероятность, что всё завершится на первом удачном аккорде. Выйдет книга, будет реклама, возможно, будет экранизация. Но всё остальное зыбко и писано вилами по воде.
Настала моя очередь вздохнуть.
— Понятно.
— Хотя, конечно, твое рвение достойно похвалы.
Я обернулась к нему через плечо.
— Издеваешься, да?
— Каждый зарабатывает, как может, — невозмутимо сказал Кирилл. — Впрочем, ты ведь продолжишь писать так или иначе, правда? Года через три всплывёшь или утонешь сама.
— Да уж, — мрачно сказала я. — Напишу столько всего, что от меня начнут шарахаться даже книжные пираты. «Что, опять у неё новая книга? Да сколько можно!»
— Будем надеяться, что они никогда о тебе не узнают.
— Хорошо бы. — Я подумала. — Чтобы совсем уж наверняка не узнали, откроем литературный портал на необитаемом острове и будем выкладывать эротику про чаек. Или крабиков.
— А вот это уже зоофилия.
Я прыснула.
И вздрогнула, когда в веренице смешных образов перед глазами мелькнули мои собственные фотографии, что я видела совсем недавно.
Я обхватила себя руками. Горел огонь, но мне вновь сделалось холодно.
Мужские руки легли на плечи поверх свитера. А потом спустились ниже и безо всякого стеснения обняли меня за грудь.
Я охнула.
— Вот это как называется?
— Очень просто. — Кирилл придвинулся ближе. — Ты мне нравишься, и я не собираюсь потворствовать чьим-то гнусностям.
— Но нравлюсь тебе уже куда меньше.
— Ещё ареометр возьми. Или амперметр. — Его рука задумчиво взвесила мою грудь в ладони. — Как ты это измеришь, ежонок? Только опытным путём.
Я вздрогнула.
— Не хочу опытный путь, — прошептала я. — Хочу спать.
— Со мной, я надеюсь.
— Нет, с Мариной, — огрызнулась я. — Обложусь её бестселлерами и торжественно их сожгу. Ты, кстати, так и не рассказал, под каким именем она пишет.
— А тебе это нужно? Чем меньше ты думаешь о ней, тем лучше.
Кирилл потянул меня назад, пока я не оказалась полулежащей у него на плече. Рядом с ним было тепло. Уютно, надёжно, безопасно.
Ровно до того момента, когда меня вновь не охватывали воспоминания о фотографиях на ковре.
Но без Кирилла, подумала я, мне пришлось бы куда хуже.
— Спасибо, — тихо проронила я.
— Не за что, ежонок. Я рядом.
