— Я хотел бы, — хрипло сказал он. — Взять трофей. Показать, что ты моя. Но ты стесняешься, ежонок. Я понимаю.
Я помедлила.
— Я доверилась Славе. Я не буду прятаться от тебя.
Он несколько секунд глядел на меня.
— Точно?
Я кивнула.
Глаза Кирилла блеснули.
Он достал из кармана джинсов телефон, включил камеру и прицелился. Я согнула ногу в колене и уставилась в объектив. Снимок. Два.
— Никто их не взломает, — прошептал Кирилл, откладывая телефон и расстёгивая джинсы. — Никто не украдёт. И никто не будет указывать мне, какую женщину я должен хотеть.
— Я хочу тебя, — прошептала я. — Чудовищно. Я мечтала, чтобы ты раздел и взял меня ещё тогда, когда снимал с меня новогоднее платье.
— Я сниму с тебя ещё много платьев, — пригрозил Кирилл, выскальзывая из джинсов. — Ты до конца праздников вообще не наденешь ни одного. Не позволю прикрыть эту красоту даже простынёй. А попробуешь, буду раздевать снова и снова.
Я подалась к нему.
— Ну уж нет. Сейчас моя очередь.
Резинка его белья поддалась мгновенно под моими пальцами, и я ахнула от восторга, медленно раскрывая свой новогодний подарок.
Именно такой, какой и был мне нужен.
Я обхватила его рукой. Лизнула головку, нежно коснулась её губами. И, помедлив, сделала то, что так долго хотела — вобрала его в свой рот целиком.
— Ежонок, прекрати, — хрипло прошептал Кирилл. — Я не сдержусь.
Я неохотно выпустила свой приз и потянула вниз чёрные боксёры, помогая Кириллу раздеться.
А в следующий момент оказалась лежащей навзничь на ковре под совершенно, упоительно голым Кириллом.
— Хочу тебя.
— Безумно, — прошептала я, открывая ноги шире. И подалась бёдрами навстречу, чувствуя его совсем близко. Как же это приятно — хотеть мужчину и отдаваться ему. Влюбиться по уши и понять, что ты тоже ему не безразлична. Когда секс с ним — это мечта, новогодняя мечта, и ничто не стоит у неё на пути.
Кирилл вошёл в меня очень медленно, неглубоко, и тут же вышел почти полностью. Я оплела его ногами, глядя прямо в лицо, и сама не поняла, как мы начали двигаться вместе в едином ритме. Кирилл перехватил мои руки и вытянул их над головой, сжал кисти, и наши лица оказались совсем рядом, почти касаясь друг друга губами.
— Лира, — почти простонал он.
Я подалась к нему, ловя каждое его движение, и Кирилл почувствовал это, двигаясь быстрее, врываясь сильнее. Отсветы огня падали на наши тела, тени на потолке сплетались и расплетались, живот покрылся бисеринками пота, и это была лучшая ночь в моей жизни. Ночь, когда меня хотели, желали, любили.
— Поцелуй меня, — хрипло попросила я.
Кирилл накрыл мои губы своими, и плотина прорвалась.
Я не знала, что можно целоваться — так. Когда уходит из-под ног земля, когда ты вся — пламя, и всякое представление о том, где он и где ты, исчезает. Когда вы занимаетесь любовью, и одновременно его язык берёт тебя, овладевает тобой, и ты принадлежишь ему на этом ковре на веки вечные. Когда язык тела значит больше, чем самые нежные слова. Когда мужчина выплёскивается в тебя, а ты отдаёшь ему всю себя полностью, целиком, без остатка.
Его поцелуи, его движения, резкие и быстрые, всё быстрее подводили меня к пику. Я застонала ему в губы, протяжно, долго — и Кирилл оторвался от моих губ, целуя веки, щёки, ресницы, присваивая себе всё лицо.
— Кричи, — прошептал Кирилл. — Кричи, моя девочка.
Сладкая волна, опрокидывающая, сбивающая с ног. Я уже не помнила, где я и что со мной: остались только руки Кирилла, держащие меня надёжно и крепко, и я ахала и стонала в них, изгибаясь, принимая его в себя, забыв о стыде, о стеснении, о собственной наготе, запечатлённой на фотографиях, забыв обо всём.
Наконец Кирилл тоже застонал, и я почувствовала, как он изливается в меня горячими толчками.
Он опустился на ковёр рядом со мной, и я мгновенно прильнула к нему. К своему мужчине. Теперь.
— Ты такая мягкая, смешная и возбуждающая, — задумчиво протянул Кирилл. — И совсем не колючая, когда стонешь.
— Подай рекламацию, — ехидно хмыкнула я. — Ежат недостаточно игольчатых завезли.
— Будешь язвить, поставлю на колени и проведу редакторскую правку.
— Ага, пошли окололитературные шуточки. Ещё скажи, что нужно провести планёрку по качеству корректуры.
— Корректурой, — опасным тоном заявил Кирилл, скользя рукой по моему голому бедру, — буду заниматься я.
Он кашлянул.
— Шучу. Всеми этими скучными мелочами будут заниматься совершенно другие люди, и тебя я им не покажу. Ни в каком виде.
— Я тебе нравлюсь, — счастливо выдохнула я. — По-настоящему нравлюсь. Я не верила.
Кирилл хмыкнул.
— Чувствую себя роковым соблазнителем. Осталось только пообещать жениться и удрать в закат.
— Никуда ты не удерёшь, — сонно возразила я. — Тебе нужен мой роман.
Кирилл набросил на меня одеяло.
— И от меня потребуется недюжинная дисциплина, чтобы ты его писала, а не осваивала матчасть со мной в спальне.
— Хочу на столе в кабинете, — пробормотала я. — И ещё раз на ковре. И в настоящей кровати. И…
Тихий смех.
— Спи, маленькое сонное существо. Счастье наступило.
Наступило, подумала я, прижимаясь к Кириллу. Наступило, подхватило, обволокло и уже никуда не уйдёт.
И неважно было, что ещё случится.
Мы будем вместе.
Глава 34
Когда я проснулась, уже рассвело. Потух камин, и густой ворс ковра щекотал обнажённую кожу.
А сзади меня обнимал обнажённый Кирилл, который никуда не делся за ночь.
Я счастливо вздохнула. Губы всё ещё помнили вкус его поцелуев. Жар мужского тела этой ночью, прерывистое дыхание, мои собственные стоны…
— Ёжик, — прошептала я, поворачиваясь к нему. — Пора вставать.
Его рука безошибочно переместилась мне на грудь.
— Ни за что, — сонно пробормотал Кирилл, пробегаясь по моему животу пальцами второй руки. — Я собираюсь пролежать вот так до обеда.
Словно подтверждая его слова, поодаль в сброшенных джинсах завибрировал его телефон. Кирилл не шевельнулся.
— В какой позе тебе больше всего нравится? — прошептал он мне на ухо. — Расскажешь, или будешь стесняться?
— Ммм…
Слава, если уж совсем ничего не утаивать, не был моим первым мужчиной: у меня была пара приключений в университете. Но как объяснишь, что ни с ними, ни со Славой я просто не чувствовала ничего подобного? Что любишь не позами, а головой?
— Мне будет хорошо с тобой в любой позе, — откровенно сказала я. — Хоть на голове.
— Умеешь ты делать мужчинам комплименты.
Он выпустил меня и прошёл к камину. Вид обнажённого Кирилла, разжигающего в камине огонь, разбудил во мне дремлющие пещерные инстинкты: я сама не заметила, как оказалась рядом, разминая сильные широкие плечи.
А потом представила, как это же самое делала Марина, и ощутила острый укол ревности.
— Ну уж нет, — прошептала я. — Никаких Марин, Ирин, гениальных авторов и обнажённых поклонниц. Только я.
— Да ты собственница, ежонок.
— Можно подумать, ты — нет.
Дрова в камине наконец весело затрещали, и Кирилл обернулся.
— Я не просто собственник, — негромко сказал он. — Я владелец. Ещё на пять дней, помнишь? Начиная с сегодняшнего числа. Ты вся в моём распоряжении.
Я придвинулась ближе. Положила ему руки на плечи.
— Тогда владей, — прошептала я. — Всеми возможными способами.
Его глаза зажглись.
— Даже такими?
— Особенно такими, — откровенно сказала я. — Я разрешаю тебе всё.
— Чёрт, — хрипло сказал Кирилл, облизывая губу. — Это ужасно заводит.
— Я знаю.
Я знала. А ещё я совершенно не собиралась ему об этом говорить, что секс приносит вдохновение. И прямо сейчас у меня родилась совершенно блестящая идея по поводу того, как и когда сбежавший жених должен был появиться в романе, чтобы героиня дала ему от ворот поворот и поддала бы пинком под зад. Я записала бы, но отворачиваться от мужчины моей мечты, чтобы лезть за ноутбуком… нет. Пожалуй, нет. Когда-нибудь я обнаглею и сделаю именно это, но пока сей день ещё не наступил.
