— Кажется, ты сам говорил, что это не собака, а комок недоразумения. Машенька чище тебя, по крайней мере сейчас точно. В конце концов, она тебе всего лишь лицо полизала, — плюхается рядом со мной и тут же начинает гладить меня по и без того чувствительной голове. — Как ты себя чувствуешь?
— Хреново, мам. Который час?
— Без пяти семь.
— Как же так можно было нажраться-то… А папа в порядке?
— Ну я же рядом, значит в порядке. Скоро придешь в себя. Выпей пока воды, я там тебе таблетку растворила.
Залпом выпиваю стакан воды со специфическим вкусом и откидываю голову назад. Даже в юности так не нажирался…
— Кирюш, иди в душ. Я там тебе чистые трусы положила с запахом весенней свежести. Почти новые. Без дырок. Чуть-чуть могут подвисать на тебе, но это лучше, чем грязные.
— Подвисающие трусы без дырок с запахом весенней свежести, это прям то, что доктор прописал. Чтобы я без тебя делал, мама.
— Ну, если в тебе просыпается сарказм, значит скоро все придет в норму, — вновь гладит по голове, словно я котенок в ожидании долгожданной ласки. — Все, иди, мой хороший. Приводи себя в чувство, спускайся вниз, я тебя как надо накормлю и потом мне надо с тобой серьезно поговорить.
— О, нет. Я не поднял крышку унитаза и забрызгал все вокруг?
— Понятия не имею, но обязательно проверю. Вставай давай, — прихватывает в подмышку медвежье недоразумение и медленно идет на выход, цокая тапками с каблуком. С каблуком… Интересно, Света умеет ходить на каблуках? Охрененно важный вопрос с бодуна…
Не знаю каким усилием воли я приподнял свою затекшую задницу с кровати и пошел в душ. Но результат превзошел ожидания. Уже через полчаса я чувствовал себя не то, что бы хорошо, но значительно лучше. По крайней мере, голова уже так не раскалывалась.
— Ну наконец-то, садись давай, блины уже остыли. Стой, — хватает меня за плечо и начинает принюхиваться.
— Сынок от тебя так пахнет. Ты там что, весь гель для душа на себя вылил?
— Я куплю вам новый.
— Да нет, я не об этом, просто от тебя пахнет другим…, - вновь принюхивается ко мне. — Не гелем.
— Чем?
— Перегаром, Кирюша. Так что зря только потратил гель. Его надо было в рот заливать, а не на тело.
— Ой, мам, прекрати. И так тошно.
— Не бойся, я тебе фенхель дам пожевать, на работе будешь почти огурцом. Садись. Ешь блинчики, запивай кофе и давай поговорим о твоей девочке.
— Мам, это уже слишком. Я не подросток, чтобы обсуждать с тобой свои отношения с кем-либо.
— Кирилл, со всем к тебе уважением, все мужчины дети, даже не подростки. Будь вам десять лет или девяносто. Если тебе станет легче, твой папа вчера утром надел рваные трусы шиворот-навыворот.
— Вот ты сейчас к чему это сказала?
— К тому, что ему уже пятьдесят девять, но он все равно такой же ребенок, как и ты. И если бы не я, он так бы и расхаживал по дому.
— Ну и пусть бы расхаживал. Естественная вентиляция еще никому не помешала, — закидывая в рот оладью, спокойно отвечаю я. — Мам, у меня нет желания о чем-то говорить.
— А ты не говори, а просто слушай. Забудь все, о чем тебе говорил Саша, — еще б я помнил, что он мне говорил. — Нет, твой папа, конечно, умный человек, но сейчас тебе не надо его слушать. Тебе надо сменить тактику. Нет, конечно, ванильным соплежуем становится не надо и лить девочке сироп в уши тоже не стоит… но она любви хочет, понимаешь? Ее же я так понимаю никто не любил и тут ты со своими открытыми желаниями.
— Это тебе папа рассказал?!
— Нет, конечно. Я сама слушала, он бы что-то важное упустил.
— Мама, я не желаю этого слушать. Мне тридцать шесть лет, и я в состоянии сам определиться, как мне вести себя с женщиной.
— Так в том то и дело, что она не женщина, Кирилл, а девочка, причем проблемная. Ну не злись, послушай. Будь чуточку мягче, не напирай так. Заинтересуй ее, покажи ей то, чего она не видела. А учитывая, что она ничего не видела — у тебя вообще все козыри в руках. Вот переедет она в нашу квартиру и воспользуйся этим с умом. С умом — это не прижать к стене и помахать своим посохом. Не дави ты на нее, в конце концов, иначе, чем ты отличаешься от ее родственницы? — Немыслимо…. просто немыслимо! Сколько нужно было выпить, чтобы так трепаться с отцом? — Дай ей чуточку свободы, но при этом будь рядом. И на работе, и случайно так… типа «Привет, а я вот тут гулял с собакой, и думаю зайду навестить тебя» Ну кофе там попить, просто поговорить… без посоха. А на выходные можно воспользоваться все той же Машей и пригласить твою Свету… ну скажем, на шашлык. Типа собаке нужно хорошенько погулять перед буднями, да и вы развлечетесь. Костер, еда, все дела…
— Пепел от посоха…, - бросаю я, не сдерживая смеха.
— Совершенно не смешно, — какая-то секунда, и мне на лицо пшикают чем-то холодным из флакона.
— Ты чего?!
— Это термальная водичка, полезна для кожи.
Сказать что-либо я не успел, через несколько секунд таких пшиков было еще три, так, что с меня стало капать.
— Соленая, — демонстративно сплевываю.
— Конечно, соленая. Там пятнадцать минералов. Укрепляет, восстанавливает, защищает. Могу тебе подарить одну, будешь ходить увлажненным.
— Нет, спасибо.
— Кирилл, не будь упрямым дураком, меняй тактику и послушай мать, в конце концов, — вполне серьезно произносит она, отпивая кофе из чашки. — Надо быть сдержаннее, если не пошло другое.
— Учту.
— Ты про Машу не забыл?
— Как я мог забыть о ее существовании, когда она мне козявки из носа вылизывала?
— Ну вот она тебе нос почистила, даже самому не придется его ковырять, а ты все на нее наговариваешь. Не забывай о ней, пожалуйста, когда мы уедем. Утром перед работай десяти минут будет достаточно для прогулки. В обед она все сделает на пеленку. А вечером перед сном и ты подышишь воздухом, и Машка погуляет.
— Я подумаю.
— Кирилл!
— Всем доброго хреноутра, — оборачиваюсь на охрипшего и слегка отечного папу. — Видать этот коньяк делали не девственницы, а какая-то обиженная шлюха. Поди что-то туда подмешала.
— Закрой рот, Саша, и ешь блины. А ты, Кирилл, надеюсь меня услышал. За руль я тебя такого не пущу, сама тебя отвезу. На твоей машине, не бойся. Все, ешьте.
* * *
Трусиха, какая ж ты трусиха… Пожалуй, это единственное, что крутилось у меня на языке все три часа долбанного занятия, на котором отсутствовала Света. Донорской справкой она закроет два дня пропуска по болезни, ну-ну. Глупая трусиха! Голова и так разрывается на части и на тебе — не пришла. Просто не пришла! Держусь из последних сил, чтобы не написать что-нибудь гадкое ей в сообщении. И, как ни странно, останавливали меня от дурацкого поступка слова матери «не будь упрямым дураком, меняй тактику».
Не знаю, как и что надо менять, но хватило меня ровно до четырех, как раз к тому времени, когда успел разгрести завалы на работе. Да и голова пришла в норму, видимо это и стало решающим фактором для отправки смс.
«А ты знаешь, что донорская справка перекрывает только день сдачи крови и любой другой после? Стало быть, тебе придется отработать мне один день. Мы можем начать прямо сегодня с домашней отработки. Ну скажем, я приду к тебе в часиков семь. Руки распускать не буду»
Боже, какую ж я несу херню… Кажется, даже в юности я не был таким придурком. И смех, и грех. Правда смешно перестало быть тогда, когда спустя двадцать минут я не получил ответа. Будь мягче, Кирилл. Да, да, мама. Вот прям «мягчею» на глазах.
«Так уж и быть, я готов на уступки, но я не отстану от тебя, Света. А вот твое игнорирование — не самый лучший способ «общения» со мной. Неужели ты не понимаешь, что еще больше подзадориваешь меня? Прекрати трусить. Я не кусаюсь, пока в ответ не кусают меня»
Десять минут, двадцать минут…новый больной, принятый мной, чтобы отвлечься и все равно молчание. Закипаю… просто самым настоящим образом закипаю. И по-прежнему кручу в руках долбаный телефон.
