и подчинить себе тело. А потом резко раскрыл их и шевельнул губами, приходя в себя. Развернулся к столу, на котором лежал телефон, схватил его и набрал номер хлопца, отвечавшего за охрану Миланы. Тот ответил сразу же, бодро и со всей готовностью:
— Да, Станислав Янович! Слушаю вас!
— Милана уехала в клуб, сегодня одна и…
— Проконтролируем, не беспокойтесь! Все будет в порядке, как обычно, вы же знаете, — перебили его, и Стах поморщился — ярость плавила его волю держать себя в руках. А нужно было. Он втянул носом воздух и выдохнул злым голосом в трубку:
— Заткнись и слушай. Припугнуть ее надо. Всерьез, по-взрослому.
На том конце повисло недолгое молчание, а после «охранник» в замешательстве уточнил:
— Как это припугнуть? Не понял…
— Да что ты можешь понять, остолоп! — рявкнул Стах. — Говорю, она сегодня одна, не на машине, значит, будет искать варианты, как добраться обратно. Если найдется удобный момент, чтобы ее не сопровождали друзья, подойдете к ней и встряхнете хорошенько. Позадираете, но аккуратно, чтобы до реальной беды не доводить, ясно?
— Н-не очень, Станислав Янович… Вы хотите, чтобы мы это… типа лапать ее полезли? Или телефон-кошелек отобрать?
— Мне надо, чтобы до нее дошло, что шляться ночами по злачным заведениям опасно. Делайте, что хотите, но домой она должна вернуться целая, невредимая и достаточно напуганная, чтобы и носа из дома не казала. Достали меня ее гульки!
— Ладно, понял, сделаем, — спешно заверили его, и Стах, не прощаясь, нажал отбой. А после гавкнул, вызывая прислугу: какого черта до сих пор никто не явился с уборкой? И пыль на рабочем столе!
9
Из клуба Милана ушла чуть за полночь. Сегодня ей особенно хотелось развеяться, и к этому даже имелись шансы. Возможно потому, что Назар перестал бродить за ней тенью, ее существование в Рудославе стало возвращать себе оттенки нормальности. В тренажерном зале неожиданно снова материализовался тренер. Пару дней назад, когда она с девчонками жарилась у речки, к ним присоединился Остап. А сегодня за ее столик даже подсел вернувшийся со сборов Голованов, несмотря на отсутствие сестер, уехавших с родителями по каким-то запутанным семейным делам, в которые Милана не пыталась вникать. Тут бы в своем разобраться.
А разбираться было с чем.
Стах. Чертов Стах, от которого не знаешь куда деться.
Конечно же, первым делом она подумала, что лучше возможности и не придумаешь, чтобы сбежать домой. Повод будто бы сам плыл в руки. У кого еще искать защиты от нездоровых ухаживаний престарелого аристократа, как не у родителей. Но отключив эмоции, главной из которой была злость на Шамрая — как ему такое вообще в голову взбрело! — Милану посетила не самая приятная мысль. Она три недели торчит в этой забытой богом дыре, а отец ни разу ей не звонил. На ее звонки не отвечал — выдерживал характер.
Ей вдруг слишком ясно привиделось, как он рубанет в ответ на ее жалобы: «Меньше надо было голой жопой крутить перед камерой!» И пофиг, что причинно-следственные связи здесь отсутствуют. Сквозь его голос, отчетливо звучащий в ушах, навязчиво фонило воспоминание о местных слухах, в которые ее посвятили сестры Иваненко, что ее прислали сюда на смотрины. Нелепица, но что ей делать, если в этом есть хоть доля правды?
Нет. Чепуха. Иначе бы Стах не просил ее молчать.
А если он просто выторговал у нее фору, чтобы рассказать все отцу в выгодном для себя свете? Что ей тогда делать?
Так ее и болтало в который раз на качелях неопределенности, пока она деловито топала к стоянке местных бомбил, которую приметила несколько дней назад. Звуков почти что не было, городок спал. И только каблуки лубутенов отбивали свой одинокий ритм по асфальту.
А потом за ее спиной кто-то мерзко свистнул.
— Ля, какая! — раздалось следом и несколько голосов загоготали.
Не ускоряя шага, Милана медленно переместила сумочку вперед и аккуратно расстегнула молнию.
— Эй, красотка, далеко собралась? Притормози! — снова зазвучало на пустой улице, уже ближе. — Давай познакомимся!
Наравне со стуком ее каблучков асфальт загудел тяжелыми мужскими шагами. Милана снова проигнорировала сотрясание воздуха за спиной. До стоянки было уже недалеко, с десяток шагов и свернуть за угол. Их она проделать не успела, как почувствовала чужое дыхание собственным затылком, и чьи-то руки, схватившие ее за плечи и разворачивающие назад.
— Некрасиво нос воротить, когда к тебе обращаются! — пробасило возле ее уха, и она разглядела перед собой три особи определенно мужского полу.
— Вот это чика! — загыгыкал второй из них, а третий тянулся к ее волосам.
В следующее мгновение один из них верещал и судорожно протирал глаза. Выхватив из сумочки флакон с духами, она брызнула мужику, державшему ее за плечи, в лицо. И, воспользовавшись тем, что он отпустил ее, пустилась наутек. Даже пробежала несколько метров, отказываясь представить себе, что будет, если ее догонят, и сознавая, что минимум двое и правда рванули следом, как вдруг услышала мужской крик:
— А ну оставили ее!
И глухой звук падения чьего-то тела. Инстинкт самосохранения отключился, Милана тормознула и обернулась, чтобы узреть очаровательную картину, напоминавшую простую сельскую пастораль, исполненную легкими акварельными мазками и… взмахами кулака.
Назар Шамрай, непонятно откуда взявшийся тут посреди ночи, повалил на землю одного из хулиганов и примерялся ко второму в то время, как со спины к нему подбирался тот, которого сама Милана успела обработать своими духами — видать, оклемался.
— Мужик, нахуй свали! — потребовал тот, что оставался на ногах. — Мы тут без тебя разберемся.
— Сами свалите, придурки, — прорычал Назар и замахнулся, но кулак его в воздухе перехватили.
— Fuck! — мрачно выдохнула Милана, замешкавшись на мгновение, но уже в следующее оглядываясь по сторонам. Дернулась к раздолбанному крыльцу одноэтажного дома, на котором чьей-то неряшливой рукой была оставлена пустая бутылка из-под пива. Подхватив ее, она кинулась обратно.
— Сзади! — взвизгнула она, глянув на Назара, и огрела еще одного нападавшего своим пришедшимся кстати оружием по спине.
То, что «сзади» — он
