и сам успел осознать, стряхивая с себя подкравшегося дебила, будто мурашку, а вот то, что Милана освободила его от угрозы спереди, было полнейшей неожиданностью, вынудившей его крикнуть:
— Беги! — а потом уже долбануть противника в морду, заставив его отлететь на несколько метров, перецепиться за бордюр и упасть в клумбу.
Зато первый поверженный начал очухиваться и предпринял попытку броситься ему под ноги, чтобы тоже повалить. От неожиданного толчка Назар и правда еле устоял, да и удар в живот, от которого слегка потемнело в глазах, реально застал врасплох. В это самое время шум побоища был нарушен громким длинным криком, который в ночной тишине спящего городка показался просто оглушительным, отражаясь от обшарпанных стен домов и ржавых крыш. Казалось, будто даже стекла в окнах задребезжали, вторя Милане, которая от души орала во всю силу собственных легких.
- Кого там уже убивают? — донеслось сверху, с чьего-то балкона.
— А ну здрысните! Устроили тут! Ночь!
— Я милицию вызвала!
Такое оживление если кого и напугало, то точно не Назара, да и ребятки явно не были настроены прекращать вечеринку, поскольку один из них во всеобщей потасовке подлетел к Милане, чтобы заткнуть ей рот, но не успел, Шамрай, чуток отошедший от пропущенного удара, ухватил его за воротник и швырнул в сторону.
Где-то на соседней улице уже слышалась сирена патрульной машины.
— Спасибо, папочка! — пробормотала себе под нос Милана, подскочила к Назару и схватила его за руку. — Бежим! Нам только ментов не хватало.
Он медлил лишь секунду, глядя на их ладони, неожиданно соприкоснувшиеся, такое это было зрелище. А потом крепче обхватил ее пальцы и рванул в пролет между домами, увлекая во двор, оттуда в следующий пролет под высокой аркой, пока они не добежали до нескольких сараев, гаражей и хозпостроек, таких же обшарпанных, как весь этот квартал. Рядом росли раскидистые плодовые деревья, создавая живой заслон от внешнего мира. Назар впихнул Милану в узкий просвет между двумя стенами, втиснулся туда сам, и они оказались в темноте замкнутого пространства, прижатые друг к другу, в то время как снаружи было шумно и суетно.
В свете фонаря мимо промчался кто-то из нападавших, потом гнавшийся за ним страж порядка. С разных сторон перегавкивались растревоженные собаки. Где-то рядом скрипнула дверь, и в воздухе поплыл запах табачного дыма. Где-то там. В другом мире, в котором они никак не могли оказаться так близко, что ему было слышно, как часто стучит ее сердце, и ощущать ее дыхание на собственной скуле. От этого по коже табунами проносились мурашки. И он медленно опустил глаза, чтобы разглядеть ее лицо. А получилось, что наткнулся на ее взгляд.
Она не отвернулась. Продолжала внимательно смотреть прямо на него, пока суматоха, в которую и они внесли свой вклад, не стала ослабевать. Судя по воплям, кого-то даже задержали, полуночные курильщики разбрелись по домам, собаки затихли.
— Ну и чего стоим? — насмешливо проговорила Милана.
Назар медленно кивнул и заставил себя сдвинуться с места. Расстояние, образовавшееся между ними, казалось неправильным, и черт с ним. Он выбрался наружу, покрутил головой, якобы проверяя двор, а в действительности просто пытаясь отдышаться и прочистить мозги. Но нескольких секунд для того слишком мало.
— Никого, — глухо проговорил он.
— Тогда пошли уже отсюда, — Милана тоже выбралась из их временного убежища. Поправила пиджак, одернула юбку. Оглянулась и хмыкнула: — Ну и в какую нам сторону?
— Надо вернуться к клубу, я там машину оставил.
— А потом пошел гулять по улицам?
— Нет.
— Как же ты тут оказался?
Назар резко обернулся к ней и выпалил:
— За тобой приглядывал. Вдруг кто обидит. Есть еще вопросы?
— Пока нет, — мотнула она головой.
— Ладно.
И они двинулись снова через двор и пролеты обратно, чтобы выйти к улице, ставшей местом удивительного побоища. Город был совершенно безлюден. Будто и не случилось ничего. И они шагали по нему, не держась за руки и в полном молчании, прерываемом лишь стрекотом сверчков где-то в траве.
Назар искоса поглядывал на Милану, будто бы погруженную в себя, и в глубине души был ей крайне признателен за то, что теперь она ничего не говорила. С нее бы сталось. Тем более сейчас, когда он до трясущихся поджилок боялся, что она снова решит его высмеять. Но она не делала этого, хотя, конечно, повод был значительный, еще какой. Таким идиотом Шамрай себя в жизни не чувствовал. Но, черт подери… а если бы с ней что-то случилось? Да он бы в жизни себе не простил! И прав оказался, она все-таки нашла приключения на свою офигенную задницу!
Хватило его обид меньше, чем на неделю. Стыдно было и теперь, но обида уже прошла — что с нее, со столичной мажорки, взять? Каждый день Назар с упорством трудоголика ездил на копанки и проводил там столько времени, сколько мог чисто физически, лишь бы отвлечься от застрявших в его голове слов про дикаря, поехавшего кукухой. Потому что иначе следовало бы признать, что Милана права. Снова и снова вспоминалось, что она учится на юриста, что отец у нее депутат, а она сама обругала его за дешевые пионы в шелестящем упаковочном полиэтилене. Ну и куда он со своим сельским рылом сунулся?
А сегодня, вернувшись из леса еще задолго до завтрака, очень рано, случайно заметил ее фотографирующей бабушкины розы в саду и улыбающейся чему-то. Наблюдал издалека, из-за деревьев, чтобы не заметила, не смея приближаться, слушал, как ухает сердце в районе горла, и думал о том, что нифига у него не выходит. Его взгляд сам каждый раз ее находит… он чует ее на уровне инстинктов. Сознает, что пока она здесь — ему никакого покоя не будет. А если уедет — то он… он, наверное, будет еще долго выть на луну.
И смирившись с непреодолимой тягой, вечером снова рванул за ней в этот чертов клуб, потому как что она еще могла делать вечером, если не плясать, блин! А при ее внешности, бойкости и воспитании — реально вляпаться недолго. Не все здесь понимают, что она просто столичная и ведет себя как столичная, а значит, никому ничего
