- Дед играет? - спросила Кристина.
- Диск, - ответил Вова.
- Шопен?
- Я привез новую пластинку, - сказал он.
- Мне новой не надо. Меня устраивает старая. Я люблю Шопена.
- Тот же Шопен, только вальсы. А у тебя были прелюдии. Он ведь много чего написал.
- Вальс, это то, что мне не хватало, - кивнула Кристина. - Затащишь меня? Не на улице же танцевать вальс.
- В дом? Давай, подержи. – Он вручил ей обкусанный помидор.
Володя подхватил Кристину на руки, занес в гостиную, усадил рядом с пианино и ушел за каталкой. Увидев себя в полированном корпусе пианино, Кристина растрепала волосы, трижды поменяла выражение лица и оставила, как ей показалось, наиболее сексуальное.
Володя вернулся с пустыми руками:
- Я так и не понял, как она складывается, - признался он.
- Да и хрен с ней. Ты же здесь, будешь мне вместо осла.
- Ты даже не удивляешься тому, что я здесь?
- Я уже ничему не удивляюсь. Где коробка?
- От диска? Вот, держи.
- Без портрета? - Кристина покрутила в руке футляр от CD. - Ну, и слава богу. Там его таким дохлым нарисовали!
- На прелюдиях?
- Ну. Неужели, он таким был?
- Этот, ты имеешь в виду? - Володя взял с полки коробку с прелюдиями Шопена, на обложке которой красовался полуживой, исхудалый композитор. – Да, он был точно таким. Жорж Санд даже заявила, что в постели он напоминает труп.
- Здравствуй, Вова! - вошла Ольга.
- Привет!
- Ты в курсах, что она отколола? - Ольга погрозила Кристине кулаком.
- Нет.
- Пропустил самое главное.
- Оля, замолкни! - запротестовала Кристина.
- А ты обещаешь больше не выделываться? - Ольга вернулась на диван к любимому журналу.
- Обещаю.
- Хорошо, я замолкла.
- Вов... - Кристина взяла у парня коробку с портретом. - Такой дохлый и такая музыка! Объясни. Какая тетка согласится это любить? Если б тетки были слепыми и любили ушами, я б еще поняла.
- Все романтики живут на границе жизни и смерти, - объяснил Вова. - Но здесь, действительно жуткий портрет - я видел лучше, - хотя нарисовал его великий Делакруа. Вообще, очень трудно нарисовать гения. Мне ни разу не встречался нормальный Пушкин. Или Лермонтов. Как-то случайно я видел одну-единственную зарисовку с Толстым, чей-то быстрый эскиз карандашом, вот это было то, что надо, настоящий гений, а все остальное – просто тупые карикатуры. Между прочим, тут даже не портрет, а вырезка с картины. - Вова вернулся к Шопену и ткнул пальцем в пустое место: - Вот здесь у Делакруа стоит самая знаменитая тетка прошлого века, графиня Жорж Санд. Она любила Шопена.
- Графиня на четвереньках? - перебила Кристина.
Ольга, вполуха слушавшая Володю, засмеялась.
- Поэтому ее вырезали? - не отступала Кристина. – Что я сказала смешного?
В комнату вбежала собака.
- Граф, иди сюда! - Она приласкала собаку. – Почему над нами все смеются, м?
За графом вошел Александр Николаевич. Хмуро осмотрев молодежь, он хотел пойти своей дорогой, но дочь его остановила:
- Пап! Я не думала, что ты рассердишься.
- Вот так? Думала, папа обхохочется?
- Я хотела удивить.
- Шизоид! - Ольга покачала головой.
- У тебя получилось, - сказал отец. – Удивила!
- Очень на меня сердишься?
- Сокровище мое, а что мне еще делать?!
- Ну, если не впадлу, прости.
- Ладно. - Александр Николаевич в знак примирения поцеловал ее в лоб. - Но больше не удивляй, я же так сдохну. Оля!
- А?
- Идем, поработаем, надо ужин приготовить.
- Пошли. - Ольга последовала за Александром Николаевичем на кухню.
Вова остался с Кристиной.
- Что стряслось-то, я могу узнать? - спросил он.
- Да, конечно. Мы с папой залезли на скалу, а потом он меня бросил, и мне пришлось слезать самой. - Кристина поманила к себе Вову: - Давай, залезем наверх? - она показала на лестницу. - Я могу узнать, что у нас наверху? - спросила онa.
- Почему бы и нет?
- Ну, так, вези меня!
Он поднял ее на руки.
- Ты та-ак классно меня хватаешь! Не тяжело вам, принц?
- Да нет.
- А что сразу закряхтели?
- От удовольствия.
- Ха-ха-ха-ха!
Кирилл долго целился, наконец, метнул биту, но она пролетела мимо.
- Секи, как Кристюха метнула! - вспомнил Гарик.
- Случайно, - ответил Кирилл.
- У тебя с десятого раза не случайно, а у нее с первого случайно?
Тем временем Витя с любопытством изучал оставленную во дворе коляску.
- Ты кидаешь или нет?! - крикнул ему Гарик.
- Кидай, я потом, - Витя нерешительно уселся в кресло Кристины.
- Э, слышь, отвали, - попросил Гарик.
Витя послушно слез.
- А чего она в коляске? - спросил Кирилл.
- Упала, переломала себе ноги. Не напрягай. - Гарик продолжал с подозрением следить за Витей, крутившимся возле каталки: - ... Витек, отвали, я же сказал!
- Гарик! - В окне второго этажа появилась Кристина.
- Что?
- Пусть покатается, отстань от него! - крикнула она.
- Можно? - Витя обосновался в кресле.
- Да, да, да. – Кристина дала одобрительную отмашку.
Она сидела на подоконнике спальной комнаты на втором этаже, куда ее принес Вова. Кроме двух кроватей, здесь стояла белая тумбочка с букетом полевых ромашек. Из окна, выходившего на юг, за шапкой леса, был виден залив. Увидев море, Кристина попросила Вову оставить ее на подоконнике: вид отсюда открывался божественный.
- А я знала, что ты приедешь, - сказала она, переключив внимание с ребятни на Вову. - С утра знала, как только мы с тобой простились.
- Я об этом узнал три часа назад.
- Ты какой-то опущенный. Что случилось?
- Ну, вообще я приехал, чтобы попрощаться. - Он вынул из кармана железнодорожный билет. - Я уезжаю... Вот так.
- Ого! - Она отвернулась. - Ушел из театра? Значит, больше не Гамлет?
- Нет.
- Hе поверишь, но я чувствовала, как ты сюда едешь. Конечно, влюбленная кляча может бог знает что вообразить, сначала я так и подумала, а потом гляжу: и вправду ты стоишь. Прикольно. Выламывает, что ты не Гамлет?
- Меня выламывает от слова кляча.
- Сама жалею, что так сказала. Извини, но… ведь я уже никогда не стану такой, как все девчонки, как бы мне не хотелось. Я так и буду сидеть в коляске или ползать на костылях.
- Никто от тебя не требует быть такой, как все, Кристи.
- В какой-то момент я захотела стать похожей на вас, принц.
- На меня?
- Ага.
- Я же мужик. Зачем тебе быть похожей на меня?
- Да ну, какой из тебя мужик? Мужик, вон, Лёля. Я другое имею в виду. Похожей внутренне: быть такой же умной, доброй, благородной... как сказочный принц, словами это не объяснить. Не жить, а играть роль, чтобы ничто вокруг тебя не касалось.
