коттедж, — тут же добавляет Соболев.
— Сколько квадратов?
— Но-но-но, такие вопросы только после свадьбы.
— А до этого купишь еще один дом, только реально небольшой?
— Намордник?
Шумно выдыхаю и отворачиваюсь к окну. Теперь я уже хочу посмотреть на его «небольшой коттедж». Так ведь гад, не приглашает.
* * *
Момент знакомства с моей «любимой» бабушкой прошел, на удивление… спокойно. Даже без косых взглядов. Скорее они были удивленные и любопытные. Но больше всего меня удивило то, что никакого Славы на празднике не оказалось.
— Ну как тебе моя бабуля?
— Мне не нравится ее оскал, а в целом нормальная бабка. Но напоминает немного обезьяну.
— Мне тоже всегда была похожа на шимпанзе. Но не обольщайся, она только притворяется на людях милой.
— Мы все притворяемся лучше, чем есть.
— Я — нет. Ну, то есть только с пациентами, — быстро добавляю я.
— То есть ты тоже, Васенька, — с каким-то удовольствием произносит Соболев, отодвигая мне стул.
— Ну, пусть будет, да, — нехотя, признаю я.
Чувствую, что все взгляды прикованы к моему Соболеву. С одной стороны — мне это нравится, ибо взгляды эти не злые, с другой — нет. Девка какая-то за столом сидит и пялится на Петю. Я ее знать не знаю. Вот кем ее представили? Витать нужно поменьше в облаках, может, и знала кто такая.
— Петя, а чем вы занимаетесь? — ну начинается. В принципе, бабуля вполне дружелюбна, но подвох от нее чую.
— Я — биоэнерготерапевт. Раскрываю чакры. Кстати, после трапезы можем все вместе начать их раскрывать.
— Как интересно. Я с удовольствием. А сколько за это платят?
— На жизнь хватает.
— Точно хватает?
— Определенно, Любовь Ивановна. Кстати, а кто готовил это вкусное мясо?
— Я, — с удовольствием отвечает мама. — Всю еду готовила я.
— Очень вкусно, Екатерина Михайловна.
— Спасибо за комплимент.
Слишком. Все слишком мило. Разве так бывает? А может, у меня паранойя? Зачем я постоянно ищу подвох? Неужели нельзя просто порадоваться? Потянулась за очередным куском мяса и замерла, услышав громкий… ну очень громкий характерный звук. И, переглянувшись с Петей, понимаю, что кажется, источник возникновения сам, довольно напряженный, Соболев. Ну вот и все. После такого он им точно разонравится. Молчание за столом затягивается. Блин, как неловко-то, словно это я виновник.
— Обезьяна Чи-Чи-Чи продавала кирпичи. За веревку дернула и нечайно пернула, — занавес… — Не волнуйтесь, Любовь Ивановна, — как ни в чем не бывало продолжает Соболев. — В этом нет ничего страшного. Это — норма, тем более для пожилых людей. В Индии вообще считается, что человек, который это сделал за столом, так выражает свою благодарность за вкусную еду. Так что, Екатерина Михайловна, вас только что поблагодарили.
— Всегда пожалуйста, мама. Только больше никому благодарить меня не надо, — как ни в чем не бывало произносит мама, потянувшись к бокалу с вином.
А бабуля… бабуля сейчас определенно записала Соболева во враги. Оно и понятно, «благодарила» то маму явно не она. Трам-пам-пам…
Вот же коза неблагодарная. Я, можно сказать, спас ее, а она еще и нос свой воротит. Причем реально смотрит на меня недобрым взглядом, словно это я «благодарил» ее маман. Кто должен смотреть на меня косо и злобно, так это бабка. Но та, как ни странно, ко мне доброжелательна. То ли хорошо притворяется, чтобы отхерачить палкой в каком-нибудь коридоре, то ли реально на меня не в обиде.
Снова перевожу взгляд на Василису. Красивая зараза, даже когда недовольная. Так бы на этом столе и разложил. Облом… дней пять на голодном пайке. Интересно, Вася и оральный секс на «вы» или на «ты». Скорее всего на «вы». Но спросить надо, прям сильно надо. В этот момент, словно почувствовав что-то, Вася взглянула на меня. Да так, как будто я задал вопрос вслух. А ответ Василисы, судя по ее взгляду, — сам соси. Ну, не очень-то и хотелось. И тут до меня дошло. Скорее всего она ведет себя так, потому что думает, что ее «благодарность» за столом меня оттолкнула. Тоже мне беда. Тяну руку к ложке с салатом из фасоли с мясом и от души накладываю Василисе, а затем и себе.
— Что естественно, то небезобразно, Васенька, — шепчу ей на ухо. — Кушай, я тоже буду с фасолькой.
— Может, тебе все же не стоит его есть? — почти шепотом интересуется она.
— Очень даже стоит, не парься, все чики-пуки, — кладу ладонь на ее коленку. Легонько сжимаю и только сейчас понимаю, что «чики-пуки» лучше убрать до лучших времен. — Ну в смысле, все нормуль, — отправляю в рот салат. — Кушай, давай.
Если бы не вкусная еда, сей праздник можно было бы с легкостью занести в самый отвратный. Скука смертная.
— Извините, — встаю из-за стола, как только начинает вибрировать мой мобильник.
Захожу на кухню и отвечаю на звонок. А вот и подарок для бабули на подходе. И только положив трубку, заметил в дверном проеме именинницу. Вид у нее сейчас такой, словно реально пришла херачить меня палкой.
— Зачем вам палка, если вы нормально ходите?
— Чтобы бить тех, кто раздражает.
— Представляете, я так и подумал.
Вблизи подошедшая бабулян стала еще больше напоминать мне обезьяну. И волос… какой же у нее отвратительный волос на подбородке.
— Я хотела с тобой поговорить о Василисе, — ну начинается, твою мать!
— И вы про детей? Ну в самом деле, даже у такого как я есть границы терпения. Мне похер на детей, так понятно, бабуля?
— Вполне. Только я не собиралась говорить о детях.
— Ну слава Богу.
— На сегодняшнем вечере должен был присутствовать очень хороший человек. Мужчина, которого мы с Катей подобрали Василисе. Он правда достойный. В последний момент Катерина запретила мне его приглашать и, честно говоря, я была настроена к тебе сразу негативно.
— Но я вам сразу понравился?
— Нет, не сразу, а после того, что ты сделал за столом.
— Может, как раз до того, что я сделал за столом?
— Нет, после. Признаться, меня подкупило то, если так можно сказать, как ты защитил Василису, приписав «благодарность» мне. Это дорогого стоит. Но, конечно, я в обиде, теперь клеймо старой пердуньи на мне. Открой, пожалуйста, окошко.
— Любовь Ивановна, я только с виду зайка, внутри меня живет настоящий лев. Так что мой внутренний лева будет сопротивляться до конца. Я в окошко прыгать не буду, даже не просите.
— Открывай, шутничок. Я хочу курить.
Вот тебе и раз. Неожиданно. Бабка действительно тянется в карман за сигаретой. Открываю окно, когда она закуривает сигарету. Протягивает
