потом перебирать… жрать перехочется.
— Васенька, я имел в виду, что люблю их есть, а не собирать.
— Ты что! Это же так интересно, — и вот хотелось бы сказать, что она прикалывается, так ведь нет же!
— Ну я бы так не сказал. Ладно, чем мы еще будем заниматься?
— Ты чувствуешь, что будет что-то еще?
— Определенно.
— Да, мне надо делать салаты. Если хочешь, будешь помогать мне резать кабачки и перец.
— Ах, мой любимый перец…
— Я дам тебе перчатки. Не бойся.
— Какие у меня намечаются чудные выходные…
— А может, ты втянешься, не расстраивайся заранее, — тянется ко мне на носочках и целует в щеку.
Да куда уж тут расстраиваться, притворюсь больным и дело с концом. Вот тебе и доброе утро.
— Петя?
— Оу?
— У нас большие проблемы, — поворачиваюсь к встревоженной Василисе. — Собаки пропали.
— Эти педики на огороде.
— Их там нет, а калитка открыта!
— Бля…
— Ладно, главное не паниковать. Мы найдем их.
— Мне-таки начистят сахасрару…
Мне кранты. В принципе, какая-нибудь надвигающая жопа была весьма ожидаема, ибо стало все подозрительно хорошо. Правда, подвоха я ждал от самой Василисы. Взбрыкнет не вовремя, включит типичные бабские загоны, ан нет, четвероногий все испортил. На кой хрен я вообще его взял у Зорина? Вот, что теперь он со мной сделает? А что бы я сделал, потеряй он мою кошку?
— Петь, — перевожу взгляд на стоящую напротив меня Василису. От роя мыслей даже не заметил ее прихода.
Она садится рядом со мной на кровать и протягивает мне чашку с какао. Вот уж чего от нее не ожидал, так это заботы в столь идиотской ситуации. Ничто не чуждо Василиске. И мягкой может быть, когда захочет.
— Что?
— Мне непривычно видеть тебя таким.
— Не нравится?
— Нет. Ну не переживай ты так. Они же не умерли. Мы найдем их. Завтра снова продолжим. Может, кто-то откликнется по объявлениям. Надо телефоны держать при себе.
— Я рад, дорогая, что ты переживаешь о моих чувствах, но дело не в собаках, — отпиваю какао и ставлю на тумбу. — А в том, что мне раскроют сахасрару и не только ее, если я не найду и не отдам Гришу его хозяину. И если твоего Тошу, который на одно лицо или на одну жопу со всеми шпицами, я смогу купить и сделать счастливый вид, что нашел твоего недопацана, то с Гришей большие проблемы. Где я найду похожую беспородную собаку с такой внешкой? Предлагаешь мне бегать с ножницами и резать чьи-то ухи?
Вместо ответа Василиса тянет руку на прикроватную тумбу и хватает мухобойку. Какое-то мгновение и я получаю последней по лбу.
— Во-первых, уши. Во-вторых…
— Комар? — потираю лоб.
— Нет, просто заслужил! Я же так и думала, что это не твоя собака. Зачем ты все время мне врешь?!
— Да прям все время. Несколько раз соврал, остальное просто не говорю. И вообще, ты сама виновата. Не надо было говорить, что ты не любишь кошек. Я бы тогда «не подбирал» искалеченную собаку, — демонстрирую кавычки. — Чтобы к тебе еще больше подмазаться. Стало быть, и не просил бы ее у друга.
— Я не говорила, что не люблю кошек. Кажется.
— Но любви ты к ним не выказывала, назвав себя собачницей.
— Ну вообще я реально их не очень люблю. Точнее побаиваюсь. На меня кошка один раз в детстве напала и теперь ну как-то не очень.
— Ну супер, у меня кошка.
— Я так и знала! — восклицает Вася. — Петя, Петя, какой же ты…
— Какой? — а вот сейчас она точно взбрыкнет.
— Ты сумасшедший, Соболев, — фух. — Дом купил, собаку чужую взял. Господи, да всего не упомнишь. В чем ты мне еще врал? Ну ясное дело, Миша не брат, он твой работник и ты не чакролог. Что еще архиважного?
— Да я так всего и не припомню. Ты лучше спрашивай.
— Издеваешься?
— Нет. У меня стресс от потери чужой собаки. Какие уж там издевательства? — вполне серьезно произношу я.
— Ладно, успокойся, никто тебе ничего не сделает за собаку. Наверное, — тут же добавляет она. — Ты же неспециально. А друг у тебя нормальный?
— С приличной ноткой ебанцы, но хороший. Он мне, кстати, жизнь спас. И я не шучу.
— Это как понимать? Он какой-нибудь прокурор? Адвокат?
— Ну классно ты обо мне думаешь. Он твой коллега, врач в смысле.
— Хирург? Ты попал в аварию, да? Там твоя семья и погибла. А ты выжил и шрамы у тебя после этого?
— Ага.
— Ну вот врешь же сейчас. Вижу! — секунда и мне снова прилетает в лоб мухобойкой.
— Ну, разве что, чуть-чуть. А вообще оно тебе надо, Вась? Я тебе правду сказал. И нет, он не хирург, а обычный терапевт. Просто оказался в нужное время, в нужном месте. Не сдрейфил, несмотря на то что сопляком был.
— Это как?
— Жопой об косяк, не беси. И не лезь туда, куда тебя не просят, — резко встаю с кровати, ненароком задевая чашку с какао. Не оглядываясь, иду на кухню.
И все-таки чувство надвигающейся задницы не подвело. Какая уж там пропавшая собака? Наливаю стакан холодной воды и выпиваю залпом под цепким взглядом вошедшей Василисы. Смотрим друг другу в глаза и вот как-то без слов понял, что-то точно сейчас выдаст.
— Миша не твой рабочий. Он твой охранник, да? И тогда около озера он появился не просто так. У него было оружие в бардачке, я думала, что мне показалось на фоне пьянки. А это точно было оно. Странно, что в первый раз, когда я ударила тебя в лесу, рядом не было Миши.
— На дворе две тысячи десятый. Я больше не нуждаюсь в круглосуточной охране. Да я вообще в ней, если честно, не нуждаюсь. Миша, а до этого были другие — скорее для того, чтобы не было скучно.
— И чем ты занимался раньше, что тебе нужна была охрана?
— Всем понемногу, — небрежно пожимаю плечами, уже прекрасно осознавая, что так или иначе она дожмет меня. А если нет, так на хер пошлет за молчание. Вопрос только в том, что хуже — пошлет после моих слов или пошлет за молчание. Есть, конечно, третий вариант — примет. Скорее всего маловероятный. Не та степень влюбленности. Хотя… усмехаюсь в голос.
— Вот, как разговор о какой-то собаке у нас вылился вот в это?! Вот как, блядь?
— Ты какой-нибудь криминальный авторитет в прошлом? Да? — подходит ко мне и опирается на столешницу. — Хотя, наверное, таких не бывает в прошлом.
— Понятия не
