перед поселком, смотрит на горящие огни нашего дома. Его оттуда видно хорошо…
— Аля, ты что-то скучная, — папа внезапно обращает на меня внимание, — ты как себя чувствуешь?
Вот он, шанс!
— Честно говоря, не особенно хорошо, — я делаю самые несчастные глаза на свете, — я бы хотела… Пойти отдохнуть…
— Я провожу! — тут же вскидывается Олег, весь вечер не сводящий с меня внимательного взгляда.
Вот уж не надо мне этой радости!
Но возразить ничего не могу, не рассказывать прямо сейчас, при папином начальстве, внезапно приехавшем из столицы, родителях Олега, папиных друзьях и коллегах, что мы с этим придурком больше не пара?
Нет уж, не самый лучший момент для каминг-аута…
Я встаю, вскользь замечаю Мишкин острый взгляд, демонстративно вымученно улыбаюсь и, не дожидаясь Олега, а вообще, больше надеясь на его нерасторопность, иду к выходу.
— Милая, может, тебе принести чего-нибудь? — озабоченно спрашивает мама, привставая со стула.
— Нет, — торопливо отвечаю, выдавая еще одну улыбку, — нет, я просто хочу полежать… Наверно, перезанималась. Такая программа на третьем курсе сложная…
Солидные гости кивают, соглашаясь и улыбаясь ностальгически. Наверно, свои вышки вспоминают.
Затормозив из-за мамы, я в итоге вынуждена принимать знаки внимания от своего якобы жениха.
Он открывает дверь, трогательно поддерживает меня под локоток.
Прикосновения его отвратны до тошноты, скриплю зубами, но терплю.
Но сразу после того, как закрывается дверь, резко дергаю локтем, пытаясь вывернуться.
Олег, тут же превращаясь из заботливого няшки в злобного придурка, перехватывает крепче и силой тащит в сторону гардеробной.
Я сопротивляюсь.
Борьба происходит в полном молчании, потому что за дверью наши родители, этот ужин — не просто ужин, а что-то вроде растанцовки перед началом сотрудничества, и наши дрязги только напортят. Впечатление позитивное смажут.
Олег заталкивает меня в гардеробную, закрывает дверь, приваливается к ней спиной.
Я тут же резко дергаюсь, в итоге сумев вырваться, разворачиваюсь к нему, шиплю кошкой:
— Какого хера? Выпусти меня!
— А поговорить, малыш?
Блин, почему я раньше не замечала, какая у него мерзкая, лягушачья улыбка? А что я вообще раньше замечала?
— Не о чем! — отрезаю я, — и запомни, это последний раз, когда я терплю и прикрываю тебя. Если ты сегодня же не расскажешь своему отцу про нас, я расскажу своему. И, поверь, даже краски не придется сгущать, потому что ты и без того чернушник гребанный!
— Ого, как мы разговариваем! Не принцесса, а шлюшка прямо подзаборная! Хотя… Мне нравится.
Он внезапно хватает меня, прижимает к себе, начинает тискать и целовать, сипя в процессе:
— Прекращай уже, блять… Ну побегала и хватит. Я уже извинялся… Ну ты же любишь меня, а я тебя…
— Да ты… Ты ебнулся! — других слов для характеристики его действий у меня просто нет. Словно заевшая пластинка, одно и то же!
Я сопротивляюсь, выламывая руки и извиваясь всем телом. Сильно, Олег еле удерживает, несмотря на свой рост и габариты.
— А чего так? Другого нашла, да? Другого? Кто он? Кто? — рычит он внезапно злобно, встряхивает меня так, что зубы клацают.
— Нашла! Да! — А чего сдерживаться уже? Не пошел бы он!
— И трахалась с ним? — Олег замирает, внимательно изучая мое лицо и, судя по всему, ища в нем признаки лжи. Не находит, злобно матерится сквозь зубы.
— Да! — Выпаливаю я, — и, сразу отвечая на твой следующий вопрос: трахается он лучше тебя! Гораздо!
— Ах ты… — Олег сжимает меня сильнее, до боли, я выпрастываю руку и луплю его по роже. С оттягом и применением маникюра.
— Сучка! — хрипит он, отшатываясь и прижимая руку к щеке, — бешеная! Да нахуя бы ты мне сдалась, если б не отец! Попробуй только ляпнуть что-то своему, сразу узнаешь, что такое: быть дочерью взяточника!
— Чего? — я не верю услышанному. Да не может быть такого… У отца Олега есть что-то на моего? Да нет… Бред же…
— Того! А ты думала, откуда у прокурора такой дом и такие бабки? Все повязаны, малыш. И твой папаша тоже. А сейчас под соусом нашей свадьбы готовится кое-что интересное… Так что скажешь отцу про мои маленькие шалости, забудешь, как он выглядит, на следующую пятнашку лет.
Я молчу. Перевариваю. Внутри все от ужаса замирает, думать невероятно трудно. С одной стороны, я не верю этому, просто не верю. Мой папа не мог. Он же… Он же всю жизнь в системе, у него ни одного нарекания, только благодарности! Он не мог так поступить!
Но с другой стороны…
Денег у нас и в самом деле много… И я раньше совсем не задумывалась, откуда. Казалось, что так и должно быть. Всегда так было. С самого моего рождения.
Олег, поняв по моему лицу, что все удары достигли цели, усмехается:
— Все поняла, малыш? Иди сюда, расскажешь, с кем успела меня сравнить. А потом я покажу тебе, что ты была не права…
Я поднимаю на него взгляд, надеясь, что не выгляжу так, как на самом деле себя ощущаю, делаю шаг назад, понимая, что скорее умру, чем позволю ему прикоснуться к себе.
Шок от информации про папу не проходит, он только еще больше расползается по телу, я не могу толком соображать.
Мне надо срочно побыть одной… Мне надо… С папой… Да. Он же… Он же не может. Он мне скажет правду!
А я ему правду скажу…
— Сюда подойди, сучка, — голос Олега становится грубее, — на колени встанешь сейчас и покажешь, чему тебя новый ебарь научил.
— Сам справляйся! — выплевывааю я презрительно.
— Ах ты, сука!
Олег делает шаг ко мне, я прижимаюсь спиной к стене, понимая, что сейчас наплюю на все и просто заору. Если он меня еще раз тронет, я реально заору!
Но в этот момент в дверь гардеробной стучат, и слышится тихий голос Мишки:
— Алька… Открывайте сейчас же. Охерели совсем…
Олег останавливается, досадливо кривится, потом шепчет:
— Ну что, малыш, все поняла? Будешь паинькой?
Я торопливо киваю, мечтая только выбраться отсюда. И поскорее.
— Ну вот и умница.
Олег вытирает кровь со щеки, открывает дверь, улыбается Мишке:
— Брат… Прости… Мы чего-то увлеклись…
Мишка , хмурясь, заглядывает в гардеробную, кивает мне:
— Наверх.
Я, не споря, хотя раньше бы закатила скандал на такое самоуправство, скольжу мимо
