– Я смогу ее видеть?
– Разумеется, – кивает Руслан. – Это будет полезно и для Влады тоже. Можете приходить на кормление, купание или взвешивание, будете видеть, как малышка развивается, говорить с ней. Знаете, дети в таком возрасте чувствительны…
Я отворачиваюсь, когда Руслан отвлекается на мобильный.
И стараюсь погасить в себе приступ ревности. Другие люди будут делать для Влады то, что должна делать я – менять подгузники, купать, кормить и оберегать… Я не ненормальная, я понимаю, что Влада должна находиться в руках самых компетентных людей. Но сердце все равно сжимается от мыслей, что какое-то время я не смогу быть с ней каждую секунду.
– Скоро вам ее принесут, – говорит мне Руслан, по-дружески сжимая руку. – Пока отдыхайте. Может, вам что-нибудь нужно?
– Нет. Нет, спасибо…
Он выходит и я сразу же падаю на подушку.
Медсестра сказала, что роды были быстрыми – Влада появилась на свет за каких-то пятнадцать минут – и в целом несложными. Я смотрела на нее и просто поверить не могла, быстрыми? Время на кушетке растянулось для меня буквально на вечность. До сих пор все болит… В голове сплошной туман и эйфория. Если меня так развезло после «легких родов», то как женщины переживают роды сложные?
Я смотрю в окно.
Вспоминаю Дамира.
Я бы позвонила ему, но телефон остался в сумке в машине Алексея.
Без Дамира я чувствую только половину радости, а его радость – эхом.
Все те дни, пока мы находились на съемной квартире, он повторял, как сильно хотел бы быть здесь со мной, он хотел увидеть Владу в первые минуты ее жизни. Наш идеальный план развалился на куски из-за идиотского Алексея. Но он хотя бы ушел, как сказали врачи, не став испытывать мое терпение и дальше.
В палату стучат.
Я на долю секунды представляю, что за дверями стоит Дамир…
Что он каким-то чудом узнал, где я, почувствовал, что нас теперь трое, что в его семье счастливое пополнение…
Но в палату входит не он.
Медсестра Татьяна широко открывает двери и дает мне увидеть маленький бокс на колесиках. Внутри спит моя Влада. К ее ручкам и лицу тянутся проводки, а рядом пикает прибор, считывающий ее сердцебиение. В остальном она кажется абсолютно нормальной и здоровой. На моем лице поселяется широкая улыбка, радость распирает внутренности. Татьяна останавливается и поворачивает бокс так, чтобы он стал параллельно кровати.
– Можете пока с ней побыть, – предлагает она. – Зовите, если проснется.
– Спасибо. Спасибо вам, – шепчу я ей в спину, а сама неотрывно наблюдаю за Владой. Она такая хрупкая и беззащитная, что и дышать над стеклом не хочется… Спит, прикрыв глаза, беззаботно, мирно. Смотрю на маленькие розовые пальчики и осознаю, что уже люблю ее. Безумно люблю, без причины, просто так – потому что она наша дочь. И она плод любви, которая сумела выжить в условиях предательства, вранья, неуверенности…
– Я никогда–никогда–никогда не оставлю тебя, – шепчу я над боксом.
Влада почмокивает во сне, выбивая из меня еще один смех.
– Скоро наш папа придет. Обещаю. Скоро он с тобой познакомится и тоже не захочет тебя никогда-никогда отпускать.
Глава 29
Дамир садится в автомобиль, повторяя в уме адрес роддома…
До сих пор не может поверить, что все получилось именно так. Настолько неудачно. Отец разлучил его с Виталиной на каких-то два часа, а она за это время успела родить. «Лишь бы все было хорошо», – просит Дамир мысленно у Вселенной и заводит мотор. Пробки середины дня раздражают даже больше, чем обычно, но он не рискует сворачивать и объезжать, не зная досконально весь город… Пока Дамир едет, в салоне играет медленная лирическая мелодия.
«Не отпускай меня, только не отпускай меня», – поет девушка.
Дамир нехотя возвращается мыслями к отцу. Он так торопился к Виталине, что не выслушал его вердикт. Дамир не хотел больше ни дня вот так жить – опасаясь, что его дурацкое прошлое может постучать в любой момент и забрать у них счастье.
Он уже думал, куда можно увезти Виталину, чтобы шпионы отца не добрались до них снова. В тихий городок или даже в другую страну? Но точно не сейчас, позже. Сначала Виталина должна будет прийти в себя, а малышка адаптироваться. Дамир понимал, что их ожидают и бессонные ночи, и усталость, но он нуждался в этом. Хотел, чтобы ребенок, а не работа, забирал его время. Хотел беспокоиться о ней, о маленьком комке счастья и тепла на руках у его Виталины, а не об отчетностях и холодных бумагах. Его жизнь была наполнена не самыми важными вещами… Работой, церемонными бизнес-встречами, боулингом с коллегами.
Он позволил отцу разрушить именно то, что имело значение. Его семью.
– Да боже, быстрее ты ехать можешь? – возмущается Дамир.
Коротко сигналит.
Хотя водитель «Мазды» впереди его не слышит и по-прежнему не торопится.
Дамир сверяется с картой на экране и вздыхает, увидев, что до пункта назначения осталось две минуты езды. Он уже видит справа трехэтажное белое здание, в котором работает клиника. Она называется «Первый шаг». Банально, если ты не новоиспеченный родитель, для которого мысль о первом шаге твоего ребенка вызывает трепет внутри живота…
Сбросив скорость, он съезжает на вторую линию и занимает единственное парковочное место. С собой у Дамира не нет цветов, ни других подарков для Виты…
Разве только… Он резко открывает бардачок с забытым колье в подарочной упаковке. Он не решился подарить его Виталине в первый день в городе, но мог бы надеть на ее тонкую прекрасную шею сегодня. Примерять его вместе со своей любовью, искренней и почти безграничной.
Дамир больше не медлит, почти бежит к дверям клиники, одним махом раскрывает их и стремительным возгласом даже немного пугает молодую девушку в фойе.
– Вита Сергеева. Рожает. У вас?
Он вцепляется в стойку пыльно-розового цвета, пока девушка проверяет в компьютере, числится ли у них Вита.
Губы Дамира шепчут беззвучное: «Пожалуйста, ну пожалуйста»… Он почему-то знает, что отец не соврал. Возможно, он все же имеет связь с ребенком, или с Витой. Или с двумя его девочками сразу.
Дамир не сомневается, что у него теперь есть дочка. Осталось ее найти…
– Вита Сергеева у нас, – подтверждает работница. – А вы…
– Я ее муж.
Хотя формально нет, но Дамир не собирается объяснять, что сегодня они собирались в ЗАГС. Он отдает свой паспорт, чтобы девушка убедилась, что он не чужой человек. Ее пальцы взлетают над клавиатурой, вбивая имя в какую-то графу. Может, с посетителями. Дамир обращает внимание, что на бейджике у нее написано имя – Катерина Васильева.
– В какой она палате? Она родила? С дочкой все нормально? – Дамир не может остановиться, постукивая пальцами…
Катерина поднимает на его взгляд и, наконец, демонстрирует хоть какую-то эмоцию. Дамир не знает, что означает ее улыбка. Может, он ведет себя как-то не так? Может, новоиспеченные отцы не теряют самообладания? Остаются холодными профессионалами, даже когда дело доходит до родов любимой жены? О, Дамиру есть на кого равняться, его дорогой папаша выбивал из него сентиментальность кулаками с детства. Он считал, что мальчики не должны плакать, хотя Дамиру казалось, что в его понимании мальчики даже чувствовать не должны. Он не собирался быть таким с Витой и дочкой.
Ему, черт возьми, не все равно.
– С вашей женой все хорошо, – говорит Катя. – И с малышкой тоже. Но я должна получить разрешение врача, прежде чем…
– Бога ради, что угодно, только быстрее.
Катя возвращается через две минуты, Дамир следил за секундой стрелкой на часах позади ее рабочего места. И она говорит, что он может увидеть Виталину.
Сердце Дамира подскакивает и начинает биться с невероятной скоростью.
Он идет по коридору вслед за Катей, хотя в душе хочет обогнать ее, побежать…
Спустя два поворота они оказываются перед палатой №35 и Катя отступает.
