любят или больше не любят? Ведь не могли же взрослые просто так уехать на полдня и оставить их одних. Макар с Ларисой очень мало знали ее родителей – те были довольно безучастны к жизни дочери – и всегда удивлялись этим детским проявлениям в снохе. Невольно сравнивали ее со своим сыном, убеждались, в любимых детях – особая стать. Старались дать девочке ощущение защищенности и любили их с Яном, не дробя своих чувств.
– Мы, Маш, покатались немножко и решили, что в следующий раз возьмем вас с собой. Подумайте со Стешей, куда бы вам хотелось поехать, что посмотреть.
– Ой, здорово. А дети с кем?
– С собой возьмем. Ханна у нас золотой ребенок, а Яну уже тоже может понравиться. Да, Лар? – Макар поймал взгляд супруги – давай, мол, подключайся. – Будем прокачивать мышцу путешественника.
– И такая есть? – усмехнулась Лариса. – Всем надо встряхнуться, обновить впечатления. Я в сувенирной лавке рекламу подобрала, смотри, в стеклодувной мастерской можно взять мастер-класс.
– Класс! – Машка вся светилась.
– Это что, вообще весь дом будет в этих жутких вазочках?! – Макар схватился за сердце.
– Да, Макарушка, – подпустила меду в голос Лариса. – А я так сразу две жуткие вазочки выдую…
На следующий день, как обычно, после обеда, когда южане, старики и дети, отправляются на сиесту, Стефа прибежала позаниматься. В маленькой комнатке убаюкала Ханну, предостерегающе пригрозила пальцем Лиле – не шуми, не трогай! Та вздохнула и улеглась на пол под кроватью: моя прелесть, не оставлю.
– Оставишь, оставишь, вот я дверь до конца не закрываю, надо будет – выходи тихонько.
Макар традиции сиесты очень уважал, но спать днем так и не приучился. Читал, мастерил, прохлаждался, в общем. Сегодня он устроился в кабинете и поджидал молодую мать.
– Макар! Привет! Хорошо, что ты здесь, я хотела с тобой поговорить.
– Да? Я тоже. Здравствуй. Все хорошо у вас? Садись. – Макар выдвинул второй стул.
– Да, спасибо. Послушай, это пока только наметки, но лучше сначала спрошу. – Стефа села, одернула бермуды, решительно подняла подбородок. – Я связалась с местным институтом, и они готовы дать мне факультатив со второго триместра. Сам понимаешь, преподаватели с материка не приехали и они рады замене. Это лишь два раза в неделю, всего несколько часов. Вот. Я могу рассчитывать на вас с Ларисой?
– Ты про Ханну? Не вопрос. Что касается меня, не вижу препятствий, но ты понимаешь, что главное слово за женой.
– Да, конечно. Маша тоже поможет, она первая узнала и поддерживает меня. Не представляешь, как я рада, что у меня будет работа!
– Рад за тебя тоже. А что Марта? Она совсем к вам не приходит?
– Редко. В выходные. Она, оказывается, работает в большом доме экономкой. Очень хорошо платят. Сегодня только рассказала, когда я попросила ее с Ханной сидеть. Скрывала зачем-то. Странная.
– И не нужна она нам. Без нее прекрасно справимся. У меня тоже вопрос. – Макар переменил положение тела, сцепил пальцы в замок. – Лариса сказала, что ты видела, как к Прокопию по ночам кто-то приезжает. Это же не таинственная незнакомка? Я не захожу в какую-то интимную область?
– Пф-ф-ф, придумаешь тоже. – Стефания откинулась на спинку стула, покрутила в пальцах карандаш. – Я пока не хотела об этом говорить как-то серьезно. С Ларой я еще раньше делилась своими наблюдениями: ну, не спит дед ночами, сидит в беседке, курит, вино потягивает, иногда к нему приезжает товарищ – дымят на пару, беседы ведут. Что тут такого? Иногда говорит по телефону, я подхожу – он разговор заканчивает. Живешь с человеком в одном доме – много видишь всякого. Но мы же, по сути, посторонние люди. Вопросы неуместны. Но когда я ему рассказала о том, что у вас дома кто-то рылся, он отреагировал нетипично.
– Что значит «нетипично»? – Макар подался всем корпусом вперед: он ждал сенсационных объяснений.
– Чисто внешне все выглядело как положено: удивился, возмутился, руками махал, ворчал, что в своем доме невозможно чувствовать себя в безопасности… А по ощущению злой был, прямо раздосадован чем-то. Чего ему злиться? Злиться можно только конкретно. Потом я к вам не пошла и Ханну спать уложила дома. Прислушивалась и, когда он в сад ушел, прокралась за ним – звонил кому-то, отчитывал, ругался на своем языке. Но это же может быть что угодно, да?
– Ну да.
– А потом он спрашивал у меня, сильно ли вы напуганы, и чувствовалось, что здорово расстроен.
– А ты сказала ему, что мы напуганы?
– Макар, ты себя не видел.
– Я напуган был, по-твоему? – У Макара начинался острый приступ маскулинности.
– Ты был в ярости. Ты улыбался, а внутри тебя трясло.
– Ты думаешь, это был страх?
Откуда-то раздавались легкие посвистывания – то ли это фрамуга пела на ветру, то ли из ушей Макара с таким звуком вырывался пар.
– Мне кажется, тебе просто хотелось кого-нибудь убить. – Стефа смело смотрела собеседнику в глаза и дерзко улыбалась.
Вот ведь штучка. Почувствовала себя чем-то большим, чем просто мама крошечной девочки, и сразу «такой метаморфоз». Дальше-то что будет?
– Я смотрю, с тобой надо быть поаккуратнее, да? Слишком много видишь. – Макар расслабился, закинул ногу на ногу.
– Да, Прокопий мне тоже посоветовал поменьше распространяться о своих наблюдениях. А то, говорит, в спецагенты завербуют.
– Ты бы пошла?
– Ха! Не забывай, я историк. А эти истории хорошо не заканчиваются. В общем, я не собиралась пока тебе об этом рассказывать, хотела понаблюдать. Не вижу угрозы и не понимаю роли Прокопия, если она вообще есть.
– Интересненький у нас разговор получился…
Вечером, когда дети уже спали, а женщины завершали свои дневные переживания погружением в чужие, Макар пришел к Прокопию с бутылочкой хорошего вискарика. Дом стоял темный, под стражей дворового освещения, и только на втором этаже слабо светился экран ноутбука – Стефа работала или смотрела сериал. Дед уже скрутил шланг, которым поливал небольшой палисадник, разбитый Мартой – успела «белка» оставить о себе память, – и направлялся к беседке.
– Макарий! Рад тебе! Не спится? – Прокопий с кряхтением сел в свое старое, продавленное кресло, потрогал разложенные на столе курительные принадлежности.
– Женщины смотрят какую-то сериальную муть. Сбежал от них. Вот, захотелось посидеть в мужском обществе. – Макар показал бутылку: будем, не будем?
– О! Это хороший продукт. Возьми на кухне стаканы и в холодильник загляни – чего-нибудь на зуб положить. Я уже натоптался сегодня.
Макар вернулся с полными руками. Нашумел в доме, конечно: свет не включил, запнулся о табуретку. Моментально вниз слетела Стефа, увидела его, сделала круглые глаза: что? Он показал стаканы в руках. Стефа хмыкнула многозначительно, бросила: «Удачи». И бесшумно скрылась в темноте. Дед уже набил трубку и, плотно прижимая палец к столешнице, собирал просыпавшиеся крошки табака.
– Что-то ты стал много курить, Прокопий. Нет?
– Ну-ну, не беспокойся, сынок. Мне уже ничто не может навредить. Как сам?
Поупражнялись немного в светской болтовне ни о чем: о погоде, природе, «разговорчивых» костях.
