в расщелине высокого берега. Неподалеку на воде покачивается катер береговой охраны. Ранним утром вода гладкая, зеркальная, у самой кромки мелькают крошечные рыбешки. Маленький Принц моментально становится на колени и погружает ладошки в воду. Рыбки прыскают в разные стороны и тут же, любопытные, возвращаются обратно. Камила насторожена и готова отреагировать на любое внешнее воздействие. Катер приближается максимально близко к суше. Бородатый что-то гортанно кричит рулевому, подхватывает Принца на руки и заходит с ним в воду. Камила бросается следом. Их принимают на борт, и тут же рядом плюхается брошенная сумка.
Капитан черный от загара и кареглазый. У него яркие белки глаз и зубы тоже, хотя они совсем не белые и даже не все на месте. Щедрая щербатая улыбка.
– Девушка будет кофе? – И уже наливает из термоса, не дожидаясь ответа. Подмигивает и достает пакет с печеньем: – Любимая позаботилась. Ну, как?
Камила принимает и то и другое, передает печеньице сыну. Мальчик голодный, но он захвачен происходящим – шумом, ветром, брызгами, криками пикирующих к воде чаек. Печенье ломается и падает, он испуганно смотрит на капитана.
Ставит между ними пакет, спускается в рубку и включает переговорное устройство.
Камила сжимает в руках стакан с кофе, следит за капитаном глазами, ей не разобрать слов, но она уверена – речь идет об их судьбе. Когда он возвращается, она так впивается в него взглядом, что улыбка сползает с его лица.
– Ты напугана? Вас никто не обидит. Мы привезем вас в город, и там вами займутся хорошие люди. Все будет в порядке.
Камила подносит кофе к губам. Он почти остыл, он горький, в нем нет ни сахара, ни молока, но он пахнет хорошим кофейным зерном, он пахнет обычной жизнью.
28
– Я что вспомнила! – воскликнула Лариса за завтраком. Все посмотрели на нее. – Мы забыли измерить рост Яна в день рождения!
– Как мы могли?! – всплеснул руками Макар.
– Ой! – Маша расстроилась.
– Но мы сделаем это сегодня. Четыре года и один месяц – отличный день для замеров. Вот здесь на стенке будем делать отметки. Годится? – Лариса посмотрела на всех в ожидании одобрения – народ не сопротивлялся, а Ян выскочил из-за стола и замер столбиком, как сурикат. – Не сейчас, дорогой. После завтрака. Садись на место.
– Когда она говорит мне «дорогой», у меня начинает сосать под ложечкой, – громким шепотом пожаловался Макар Маше.
– Почему? – Маша вскинула на него ясный взгляд.
– От нервов. Мне кажется, за этим стоит что-то недоброе, – театрально вздохнул Макар.
– Я надеюсь, у Яна более крепкая нервная система, – иронично заметила Маша и улыбнулась ехидненько.
– Я тоже тебя люблю, девочка моя…
– Так! Хватит упражняться в остроумии во время еды! – Лариса собрала посуду со стола. – Кто поел, тот идет измерять рост!
Измерили Янчика. Измерили маму, бабушку и дедушку.
– А когда приедет папа, мы его тоже измерим, и, наверное, его метка будет вот здесь! – поставила точку Лариса.
– Не-е-ет, вот здесь! – возразил Макар.
– Ты что, не знаешь рост своего сына? Вечно он со мной спорит! – фыркнула Лариса.
Маша растянула рулетку до меток, обозначенных родителями мужа:
– А мне Слава говорил, что он выше.
– Это сколько же?! – спросила мать человека со спорным ростом.
– Ха! – Макар упер руки в бока. – А давайте, господа, сделаем ставки!
– Я с вами! – крикнула с порога Стефа. – А о чем вы спорите?
Люди очень любят все у себя измерять. Рост Стефы тоже был определен.
– Я опять выросла, – удовлетворенно заметила гостья. – Я уже одного роста с папой.
– Да ладно? Не может быть! – Макару было обидно: еще пара сантиметров – и девчонка его перерастет. – Хватит уже!
– Девочки до двадцати пяти лет растут. А мне как раз столько. Наверное, уже все. – Стефания перекинула Ханну на другую руку. – Еще немного поношу на руках эту пухлую красотку и начну стаптываться.
– Может, конечно, Слава тоже еще вырос… – Лариса перешла на мирные интонации. – Да спусти ты ее с рук, вон Лила уже вся изнемогает по своей любимице, пусть пообщаются. Кофейку хочешь?
– Хочу, а то у нас закончился. Макар, Прокопий просил передать, что он хочет поговорить. Не срочно.
Никто не стал делать ставки на рост Славки, слабаки. Макар запомнил все цифры – надо потом записать, – взял упаковку кофейных зерен и отправился к Прокопию.
Сосед из дома напротив… не совсем напротив – второй справа, ближе к Прокопию, выгнал на улицу свою машину и задумчиво смотрел в открытый капот.
– Здоров, сосед.
– И ты будь.
– Что?
– Стучит сильно. Думаю, эвакуатор вызывать или можно самому доехать до сервиса?
– А ну, дай послушать. Ага. Погазуй. Еще разок. Понял. Давно стучит?
– Вчера заметил.
– Да ничего страшного, доедешь. Раньше говорили: пальцы стучат. Я бы заменил все жидкости для начала… Но лучше поезжай в сервис, там все сделают, хоть и за деньги. Но ты уже на эвакуаторе прилично сэкономил.
– Спасибо. Дерут они, конечно… А ты разбираешься, да?
– У нас все мужики моего возраста разбираются. Послушай, что спросить хотел, помнишь, в конце августа, ночью, шум был здесь?
– Ну.
– У тебя балкон вон как высоко. Всю улицу видно. Неужели не вышел посмотреть?
– Да я сплю – хоть из пушки стреляй!
– И жена?
– Полиция уже все спросила. Мы все рассказали.
– Полиция себе что-то выяснила и дело закрыла. А у меня семья, понимаешь? Сейчас что-то со двора выдернули, а завтра бомбу подложат… А у тебя тоже семья, да и дом совсем рядом… Зацепит же нехило. Мне вот что интересно, что это была за машина или машины? Большая ведь техника, сложно не рассмотреть.
Сосед заглушил мотор, вышел из авто, побарабанил пальцами по крыше. В нем боролись два противоречивых чувства: желание быть ни к чему не причастным и неоплаченная услуга. Сесть, уехать и помнить о паре сэкономленных сотен или рассказать, что видел, и забыть обо всем? Благодарность – неподъемное бремя. Ради избавления от этого дискомфорта люди и большим поступаются.
– Это были новый мини-кран и старенький грузовичок. Такие краны закупил генеральный строительный подрядчик. На всех городских работах их можно увидеть. Все?
– Благодарю, сосед. Удачи с машиной.
«Это я удачно вышел», – подумал Макар, пока полз до дома Прокопия. Соседи здесь, как призраки, незаметны, неуловимы, нелюдимы – каждый в своем коконе, даром что улыбки от уха до уха. Один дед – нормальный человек, но он грек.
Дед работал в саду – вычищал опавшую листву из высокой травы. Надо бы покосить у него. Конечно, очень забавно наблюдать, как Лила олененком скачет за уползающей Ханной среди щекотных зеленых метелок и мелких полевых цветочков – откуда вы здесь, родные? –
