частным джетом к отцу? — предлагаю со вздохом. Манучар с Годой мне не откажут. А у каждого под задницей частный борт. И в Москву летают постоянно.
— А можно? — неуверенно тянет Лида.
— Думаю, да, — пожимаю плечами. — На Чкаловский прилетишь, там Савва встретит. Или бательник с мигалкой. Никто даже приблизиться не посмеет.
— Сомневаюсь. Лучше в Монголию. Там точно никто не найдет, — сквозь слезы прикалывается Лида, и мы с ней ржем, как в прежние времена. — Зря я тебя не удержала. Надеялась, что ты, несмотря на мои выходки, будешь все время рядом. Стабильный такой, как восход солнца. Думала, ты будешь делать карьеру…
— А ты гулять? — усмехаюсь криво. — Но так не бывает, милая…
— Прости, — кладет ладонь поверх моей. Дергаюсь как от удара. Ну, с хера ли ко мне прикасаться?
— Сейчас попробую договориться, — отстранившись, иду к машине. А рядом трусит Лида.
По дороге к родителям звоню Тимуру Манучарову. На пять минут разговор и все готово. Завтра летит борт в Москву. Кто-то из безопасников Манучара заберет Лиду от моих родителей и доставит бательнику в Москву.
Как посылку!
«Надо Ларе позвонить», — размышляю, высаживая Лиду около дома родителей. А дальше Лидия Николаевна — забота Климовых. Мне без разницы.
Все. Эта страница моей жизни точно закрылась.
Нащупываю в кармане пиджака свидетельство о разводе и улыбаюсь во все тридцать два.
Я свободен! Сам не ожидал.
Звоню Ларе. Распирает от желания похвастаться новостями. Но маленькая зараза не берет трубку. Упрямо сбрасывает звонок. Обиделась, наверное.
Но и мне тоже с ней нелегко. То бабки у уголовника возьмет, то разболтает конфиденциальную информацию. Вот что в голове у этой девочки?
— Алиса, — звоню дочери. — Дай Ларе трубку.
— А ее нет дома, — недоуменно заявляет она. — Я проснулась, а Лары нет. Ни ее, ни Чапы. Она тебе записку оставила. Написала, что уходит. Как ты мог, папа? Хорошая девочка была…
С ума сойти! Что значит — была? Куда уходит? Зачем? Совсем сдурела?
И с ума схожу от паники. Впервые в жизни сердце заходится от страха. Как я без Лары? Что за фигня?
— Когда это было? — уточняю резко.
— В половине одиннадцатого, — виновато признается Алиса.
— Долго дрыхнешь, — рычу я. — А почему мне не позвонила? — интересуюсь сварливо и осекаюсь на полуслове.
Алиса звонила. Вот только я, дурак, сбрасывал.
— Ладно, я разберусь, — прекращаю дурацкий разговор и смотрю геолокацию любимой.
«Куда тебя понесло, Ларочка? Вот куда может пойти глубоко беременная женщина? А с двойней? Точно далеко не уйдешь!» — размышляю, загружая программу. И с ужасом смотрю на удаляющуюся от города точку.
Что, блин? Куда?
Съезжаю с трассы и делаю срочные запросы. В РЖД — узнать каким поездом едет любимая. И мобильному оператору — срочно нужны распечатки разговоров и сообщений. А через пять минут получаю первый ответ.
Солнцева Лариса Дмитриевна купила билет до Москвы. Поезд номер…. Через двадцать минут подъедет к Марфинской. Стоянка пять минут.
Что происходит? Почему так? Ничего понять не могу.
Спокойно завтракали, разговаривали. Вернее, Феликс ел оладьи, а я на него смотрела. И не могла наглядеться. Красивый, сильный. Мой защитник.
Вышел на минуту к Морозову и превратился в нападающего. Что я разболтала? Кому? Даже понять не могу!
Выскакиваю следом. Обалдело смотрю на сигнальные красные огни поворачивающей в конце улицы машины. Уехал.
Вывалил на меня ушат грязи и свалил в закат. Классный номер.
Вернувшись во двор, устало сажусь на скамейку. Обнимаю Чапу, тычущегося в бок. И пытаюсь понять, в чем я виновата. Какую я инфу слила и кому? Я же ни с кем не общалась всю прошлую неделю. Вместе с Алисой выбирала портьеры и мебель. Заказывала нормальные ортопедические матрасы, а ту фигню, что навязали Феликсу, сдавала на склад.
Работала, выбирала мебель для спальни Алисы и зеркала в виде солнц в холл. Готовила обед к приходу мужа. И даже цветы умудрилась посадить на клумбе.
А что это было сейчас?
Вы бы мозги включили свои прокурорские, Феликс Алексеевич!
Дети брыкаются, почувствовав мое состояние.
Плохо мне. Очень плохо. Ладно, Морозов! Но почему Феликс не защитил меня? Почему позволил обвинить во всех грехах и сам выступил как прокурор в суде?
Значит, не верит мне! Изначально не верит!
А без веры и уважения какая жизнь? Зачем мы вместе? Только из-за детей? Так для этого необязательно жить семьей.
Я старалась. Правда, старалась. Все делала с радостью и любовью. Вот только Феликс не оценил. Отнесся как к должному. Но я же ему не домработница, правда?
Руки опускаются от обиды и вместо радости душу охватывают смятение и ярость. Классно устроился Сарычев! Тут тебе и прислуга, и дети. Все сразу!
«Нет, так не пойдет!» — тяжело поднимаюсь с места. И чувствую себя чужой в этом огромном особняке.
«Ты о чем размечталась, девочка?» — ругаю саму себя. На что понадеялась?
«Он говорил, что любит!» — оправдываю Сарычева и собственную наивность.
«Конечно, говорил! Надо же было ему удержать тебя и вступить в отцовство. Дом обещал подарить… Ну-ну», — усмехаюсь горько.
Да не нужен мне этот дом без любви и радости. И Сарычев не нужен. Лучше жить отдельно и тосковать от неразделенной любви, чем тереться спинами и чувствовать себя ненужной.
Каждый момент чувствовать!
«Ну какая любовь? О чем ты? — снисходительно спрашивает внутренний голос. — Феликс — манипулятор. Умеет внушать людям нужные эмоции».
Собственной полной ничтожности, врожденного слабоумия и неполноценности.
А потом и детей научит так же относиться ко мне.
— Нет! — решительно поднимаюсь с лавки. По дороге в дом звоню Раде.
— Что мне делать? — рыдаю в трубку.
— Не руби с плеча, милая, — просит она. — Выдыхай.
— Не могу, — признаюсь честно. — Я ему не нужна. Вон, всех собак на меня навесил и уехал гордый до невозможности. Он не любит меня, Рада!
— Что ты намерена делать?
— Хочу уйти от Феликса. Сесть в поезд и уехать куда-нибудь. Продам дом в Шанске и куплю квартиру где-нибудь у моря… наверное.
— А приезжай к нам, если все равно куда ехать! — порывисто предлагает Рада. — Много вещей не бери. Садись в поезд. А тут мы тебя встретим. Не вешай нос, Лара. Если любит, примчит. Нет — устроит разборки. Так и проверим. Папа говорит, Сарычев этот сожрет тебя. Слишком он прошаренный. Изощренный манипулятор.
— Да я и сама знаю, — всхлипываю я.
— Вот и приезжай. Организуем тут клуб беременных белок, — смеется Рада. Старается меня поддержать.
Утираю слезы и решительно захожу в дом.
