— Колись, злыдня, что ты от меня скрываешь? — сощурилась на подругу, собирая со стола вещи.
— Мой Димчик, кажется, созрел. Я думаю, он не просто так позвал, он собирается сделать мне предложение, — поделилась мечтами подруга. — Мы с тобой, как две монашки. Ну, я-то от Димули кольцо жду, а ты чего теряешься? Ванька слюной исходит, когда видит тебя.
Я возвела очи горе, проигнорировав вопрос о симпатичном Иване — инструкторе по горным лыжам, подбивавшем ко мне клинья с лета.
— С чисто финской поспешностью собирается твой Дима уже год, — хмыкнула я, невысоко оценивая перспективы подруги стать замужней дамой. — Переспи с ним. Он же должен знать, что его ждет… У Вани все время слюни текут. Я тут ни при чем. Подвывих челюсти. Вправить нужно.
Подруга фыркнула и обиженно надулась, отворачиваясь к алмазно вспыхивающему морозным узором окну, нервно барабаня по переплету пальцами. К вечеру подморозило, и дождь со снегом, сменился колючими снежинками, чертившими косые пунктиры в золотистом свете уличных фонарей.
— Что на носу? — подала голос Машка.
Я глянула на затылок, разглядывающей что-то в окно подруги.
— Прыщ… бородавка… — гадала я, не понимая о чем она.
— На носу двадцать девятое февраля, мой день рождения. Напьюсь до чертиков! — угрюмо пообещала Маша.
— Секс лучше…
— Мой день рождения чаще…
Машка скривила рожицу, намекая на мое годичное воздержание. Равнодушно пожала плечами, выпад в мою сторону не достиг цели. После общения с Рудиным желания сближаться с кем-то как отрезало. Наматывая шарф и прикидывая, постричься, или еще недельку голова потерпит. Решив, что дело терпит, нахлобучила вязаную шапку, пристраивая сбоку пушистый помпон. Маша кидала на меня полные укора взгляды, пытаясь взять на жалость. Молния на ее пальто обиженно вжикнула.
— Ты же знаешь поверье? — вкрадчиво начала подруга, обрабатывая меня с другой стороны, решив отстоять свой шанс на Дмитрия.
Дмитрий мне откровенно не нравился. Деда таких называл мутными. Бесцветный внешне, он отличался флегматичностью высшей степени. Откровенно раздражал аморфностью, равнодушием ко всему, кроме обожаемых интернет игр и сомнительных сайтов, сулящих непонятные доходы. Живая и яркая Машка и этот бледный червяк не вязались вместе.
— Какое?
— Сделанное на двадцать девятое февраля предложение нельзя отвечать отказом, — выдала свой последний козырь Маша. — Если он не решится, то я сама… предложу.
— Железобетонный аргумент, — ехидно поддела я. — У него нет ни единого шанса тебе отказать.
— Боги не любят тех, кто всегда говорит «нет» другим. Таким «нехочухам» они отказывают в счастье, — Маша закрыла дверь, помогая провернуть ключ в замке.
— А счастье упорно ломилось в закрытую дверь, приговаривая: «Твоя жизнь все равно пропахнет моими духами», — не сдержалась я, не понимая ее упрямства.
Тот же Ваня сначала бегал за Машкой, но когда понял, что она безнадежно влюблена в Дмитрия, — отстал.
Подруга замолчала, обидевшись на мои слова. Мы вышли на улицу, синхронно вдохнув свежий морозный воздух. Не сговариваясь, медленно побрели по улице давно привычным маршрутом.
Вот уже год я жила в небольшом финском городке Йоэнсуу, рядом с горнолыжным курортом Коли. Я работала в небольшом магазинчике сувениров. Быстро выучив азы языка, вполне сносно общалась с местными, но чаще с иностранцами, заезжающими на экскурсии и соотечественниками. Мы шли по торговой площади, привычно глазея на изученные вдоль и поперек витрины. С крыш срывались капли, до ушей доносилась капель. Аномальное тепло в феврале принесло настоящую весну в финский городок.
— Эй, кто там подснежники заказывал, отключите уже апрель, верните обратно зиму. Я кредит плачу за шубу, а ее носит вешалка в шкафу, — недовольно буркнула Маша, повернулась ко мне и, сделав умоляющее лицо, заканючила:- Ань, я знаю, что тебе не нравится Дима. Выручи! Не бросай меня одну с незнакомыми людьми и их подругами.
— А что за москвичи? — поинтересовалась я, отправляя сообщение на номер бабули.
— Не знаю, — проговорила Машка, засмотревшись на обручальные кольца в витрине ювелирного салона мечтательным взглядом, — вроде какие-то мажоры из богатых. Иван их знает хорошо. Одного точно. Учились вместе. А второй то ли друг, то ли брат.
— Так друг или брат? — скользнула равнодушным взглядом по парным свадебным аксессуарам.
Вспомнилась платиновая печатка с черным камнем. Меня передернуло, и я поспешно отвела взгляд.
Быстро дошли до многоэтажки, где на двоих снимали одну квартиру. У подъезда в нарушение правил стояла припаркованной пожарная машина, с погасшими огнями и пустой кабиной. Никакой обычной суеты пожарных не наблюдалось.
Кто-то на служебной заехал на пять минут домой, надеясь, что за это время вызова не поступит.
Прикрыв глаза, вдохнула глубже свежий воздух, наслаждаясь тишиной, не знакомой в суетливой и никогда не спящей Москве. Среди морозных ароматов мне почудился странный запах. Машка закопалась в сумке в поисках ключей. Она принципиально не пользовалась косметикой, но сумку носила максимально больших размеров, игнорируя меняющуюся моду. Будучи ярко рыжей, в конопушках она и так привлекала к себе внимание. И я гадала, что у нее там может храниться.
— Блин, ключи под подкладку завалились… А какая разница? Тебе с ними детей не крестить, — огрызнулась подруга, разозленная неудачей. — Да ты не переживай! У Ваньки все друзья нормальные. Он же позитивный такой. Вы с ним два сапога пара. Даже похожи чем-то.
Ну, спасибо, подруга! Это я когда разговариваю, плююсь что ли?
За спиной взвизгнули тормоза, взвыла и тут же утихла сирена, погасли проблесковые маячки, дружно хлопнули четыре дверцы. Я оглянулась на припарковавшуюся возле пожарной машины полицейский внедорожник. Мимо весело и возбужденно гомоня на финском, протопали пятеро полицейских в полной экипировке. Мы с подругой попятились, давая им пройти. Первый из подошедших уверенно набрал код на двери, подмигнул нашим ошалелым лицам и вместе с другими скрылся за входной дверью.
— Ты не знаешь, что случилось?
— Ты не заметила, какой код он набрал?
Наши голоса слились, и мы синхронно ответили друг дружке «нет». Машка вздохнула и продолжила поиск.
Глава 44
Она складывала мне в руки вещи, выуженные из недр сумочки. В ладони лег ручной шлифовальный станок. На мой изумленный взгляд буркнула:
— Взяла у Наташки отполировать кое-что. Все забываю отдать.
Она выудила томик стихов. Я удивленно хмыкнула, зная, что стихи она не любит, предпочитая им детективы.
— Димочка сказал, что обожает… — она замялась, глянув на обложку, прочитала:- Серебряный век русской поэзии.
Сверху на потрепанную книгу пристроился баллончик с газом…
Входная дверь открылась, и на пороге нарисовался пожилой мужчина. Блаженно улыбаясь, он тащил на поводке вяло упирающегося бассета. Почесывая голую волосатую грудь, натянул семейные трусы на выпирающий живот. Обвел нас мутным ничего не понимающим взглядом, улыбнулся, помахал рукой и двинулся в сторону стоянки. В стеганном пальто на распашку, шапке-ушанке и тапочках на босу ногу он спокойно шлепал по хрустящей замерзшей ледяной корочке. За ним, поскуливая и пытаясь подняться на разъезжающихся лапах, ехала на пузе несчастная псина. Разглядывая странного соседа, мы снова проворонили дверь.
— Алкаш какой-то, — сделала вывод подруга.
— По-моему, псих, — не согласилась я, глядя мужчине вслед.
Машка кивнула, соглашаясь, и кинула упаковку капроновых ажурных носков…
Зачем ей ажурные носки? Зима же!
Початая пачка сигарет…
Машка же не курит! Или я чего-то не знаю?
Упаковка презервативов…
У нее же целибат из-за Димочки! Или я опять не в курсе?!
Портняжный метр… мизинчиковые батарейки… мумия надкушенного яблока… пассатижи…
После корма для попугайчиков, которых у нас никогда не было, я перестала следить. Вой сирены двух «скорых» разорвал тишину сумерек и смолк у нашего подъезда.
