уверяет, что зона безопасная, без последствий обойдется. Тебе повезло, что не успела спрыгнуть в окоп. Несколько осколочных ранений, кроме ребер все кости целы, — быстро перечислил он, будто не желал больше думать о моих травмах.
— Как Пыж? Как ребята? — окунаюсь в последние воспоминания, возвращается страх и вся та боль, что в тот день застыла внутри.
— Пыж борется за жизнь, его готовят к транспортировке в Москву. С остальными все в порядке, — испытываю совсем небольшое облегчение, Багиров отводит глаза, будто не хочет о чем-то говорить.
— Яр, ты же не винишь Батю и всех остальных ребят? — задаю вопрос, но есть ощущение, что именно это он и делает. Я помню их напуганные лица, когда они склонились надо мной сразу после взрыва. Я от шока не чувствовала боли.
— Мозгами понимаю, что нет их вины, но все равно злюсь, потому что не уберегли, — Яр, видимо, злится до сих пор, поэтому спешу сменить тему.
— А как Андрей Егорович?
— В строю.
Все-таки реакции притуплены после препаратов. Мне ведь не витамины все это время кололи. Да и сейчас я под сильными обезболивающими. Я рада и счастлива, что Яр рядом, что стоит надо мной и смотрит с любовью, что до сих пор переживает. Выгляжу, наверное, как страхолюдина, даже в зеркало бы побоялась посмотреть.
— Алька, ты у меня лет двадцать жизни отобрала, — выпалил Яр, будто все это время он сдерживал в себе столько эмоций, и вроде рад, что я пришла в себя, но на лице до сих пор отпечаток страданий. — Домой тебя отправлю, как только встанешь на ноги.
— Не хочу, — выпаливаю, даже не задумываясь.
— Это не обсуждается, — таким тоном, что становится обидно.
Командир, блин!
— Ты будешь жить, рожать и воспитывать наших детей. Второго такого случая я не допущу, — не терпящим возражения голосом. — Ты представляешь, какой страх поселила во мне? Представляешь, что для меня чувствовать себя беспомощным? Алька, вопрос с твоей службой закрыт. Я не могу выполнять работу и постоянно думать: где ты, что с тобой? Не хочу вновь оказаться в этом аду.
— Мне нужна эта работа…
— С Алисой мы уже все обсудили. Реабилитацию Лики я возьму на себя, твоя задача поправиться и дождаться моего возвращения, — строго ставит точку. На глаза наворачиваются слезы обиды.
— Не вздумай реветь, Аля, — мотает головой. — Во всем, что касается твоего здоровья и благополучия, я буду вести себя, как деспот. Ты просто не представляешь, как я тебя люблю, — сжимая в ладонях мое лицо, а мне хочется плакать и улыбаться одновременно. Ведь действительно любит, я это вижу. — Ты не представляешь, как невыносимо оказаться беспомощным. Молча сходить с ума и просто ждать, не в состоянии что-то сделать или изменить.
Горло сдавило от переполнявших меня эмоций. Я могу только представить, что значит для Багирова чувствовать беспомощность. Он ведь привык выходить из каждого боя победителем. Привык любые обстоятельства оборачивать в свою пользу. Он не прогибается и не идет против своей природы: сильный, бесстрашный, упертый, волевой, умный. А тут не уберег, не просчитал все наперед, пошел против своих убеждений и позволил мне остаться в отряде. Теперь наверняка себя корит.
— Яр… — готова согласиться на его условия, но договорить не удается.
Брезентовая шторка отодвигается без предупреждения, так обычно входит персонал. Не ошиблась, сначала появляется лоток со шприцами, потом пышный бюст, а следом и сама медсестра. Ее появление – как болевой синдром. Все болячки одновременно отозвались неприятной пульсацией.
— Привет еще раз, — хочется стереть улыбку с ее лица. Внутри разгорается ревность. — С возвращением, — мне Света не улыбается. Жду от нее подвоха, и она не разочаровывает. Ставит лоток со шприцами на тумбу, а потом оборачивается к Яру с предложением: — Мы там обедать собрались, может, присоединишься? Сколько можно на одном кофе жить, желудок себе испортишь.
Заботливая какая…
Алеста
Выдавить «спасибо» не получается. У него с этой Светой были шуры-муры до знакомства со мной, но меня вот это самое «до» совсем не успокаивает. Вот головой понимаю, а ревность, зараза, требует покусать Светку.
— Я поем с Алестой, — сухо ответил Яр, стараясь скрыть, что ему неуютно оказаться в этой ситуации. На помощь ему пришел телефон с сигналом входящего сообщения.
Бывшая любовница явно не была рада отставке. А в том, что она ее получила, сомнений нет. У Светки плохо получалось скрыть напряжение и неприязнь ко мне. Легкий флер негатива разрастался на глазах. Это было заметно по ее нервным движениям, медсестра пыталась поймать на себе взгляд Багирова, но он словно забыл о ее присутствии, погрузившись в переписку в телефоне.
— Повернись, обезболю, — резко и с раздражением.
— Ты ошалела? — отвлекаясь от телефона, Яр с такой злостью смотрел на Светку, что я поежилась. — Какой «повернись»? У нее ребра сломаны! Она не может крутиться по твоему требованию! — расходился Яр. Поднявшись со стула, он подошел ко мне. — Я аккуратно ее приподниму, ты уколешь, — рыкнул Багиров, пытаясь отодрать от моих пальцев одеяло, вцепилась я в него мертвой хваткой. По крайней мере, мне так казалось. На самом деле я была слабее новорожденного котенка, а Ярослав просто не хотел применять ко мне силу.
Мы с Яром заходили намного дальше поцелуев, он видел меня топлес, ласкал грудь, но даже случись между нами близость, я не хотела бы, чтобы он видел меня в таком виде – внизу на мне ничего кроме катетера.
— Я сама, — умоляюще глядя на Яра. Ну не хочу, чтобы он меня видел такую.
— Оставь нас на минуту, — не глядя на Светку.
— Еще чего, — фыркнула возмущенно. — У меня что, дел больше нет?
— Веру позови и свали! — Яр своим командным голосом кого угодно может заставить дрожать от страха. Светка, бросив в лоток шприц, вылетела из палаты.
Секс – не повод стать друзьями. С одной стороны, мне было приятно, что он с ней не церемонится, разговаривает, как с абсолютно посторонним человеком, с другой стороны, я понимала, что Ярославу
