скоро придется вернуться к ребятам, а эта зараза начнет отыгрываться на мне. Сложно воевать на равных, когда ты похожа на мумию.
— Если бы я лежал сейчас раненым, ты ухаживала бы за мной? — спросил Ярослав, как только Светка вылетела из палаты.
Ну что за глупый вопрос? Если откинуть в сторону мою профессию, которая как раз и подразумевает ответ на этот вопрос, и опираться только на чувства, то все равно ответ однозначный:
— Конечно!
— Как бы ты себя чувствовала, начни я от тебя прятаться и говорить, что справлюсь сам? — в очередной раз убеждаюсь, что Ярослав тот еще психолог. Их не только стрелять и врать учили, а еще убеждать и гипнотизировать. Почувствовала себя виноватой.
— Это другое. Я медик… — не очень уверенно.
— Ты моя любимая женщина, Аля. У нас в этой жизни все на двоих: и горести, и радости. Прекращай меня стесняться.
— Яр, я все понимаю, но не могу так.
— Кто у нас тут не желает лечиться? — отодвигая в сторону брезент, в палату вошла Вера.
Казалось, старшую медсестру я не видела сто лет. На моем лице расплылась улыбка, а Вера уже подошла, отодвинув в сторону Яра, крепко сжала в своих руках мои пальцы. Локоть у меня был перебинтован, при резком движении рана отзывалась болью.
— Ты иди, погуляй, мы тут сами справимся, — улыбнулась старшая Багирову. Я не верила своим глазам. Вера тепло и по-доброму разговаривала с Яром. Она ведь его терпеть не могла.
Багиров какое-то время помялся у изножья кровати, потом, кивнув Вере, оставил нас наедине.
— Ну и напугала ты нас, девочка, — мотая головой, произнесла Вера. — Борисыч, когда тебя увидел, слезу пустил, дрогнуло сердце старого хирурга. Себя он винил, да и я винила себя, что отпустила от себя. Но больше всех твой с ума сходил, — кивнув в сторону выхода. — Он за своих ребят всегда горой, а тут сразу все поняли, что любовь у вас. Никогда его таким безумным не видела. Он с Борисычем поругался, со штабными сцепился. Те, махнув рукой, разрешили ему быть здесь. Всех баб разогнал от себя, ни на шаг от тебя не отходил, — заговорщицки шептала Вера с восторгом в глазах. — Хорошего мужика выбрала, Алька!
— Вера, это точно ты говоришь? — чувствуя, как на лоб ползут от удивления брови.
— А, ты о его похождениях? Так у кого их по молодости не было? Даже у меня. Кто старое помянет… — улыбаясь, махнула рукой. — Любит тебя Багиров. Любит. Видела, как у него виски поседели? — я что-то не обратила внимание. Да и темновато в палатке. — Ребята говорят, прямо на глазах сединой обзавелся. За тебя весь отряд как за родную переживает, а это о многом говорит, — Вера аккуратно немного повернула меня и поставила укол.
— Спасибо, — тихо шепнула. Меня переполняли эмоции. Я верила Яру, но все равно было приятно услышать такие подробности и мнение со стороны.
— Да мне-то за что? — укрывая меня простыней. — Вы, главное, берегите друг друга…
Алеста
— Ты сама со своим Халком договаривайся, я ему больше врать не буду, — строго произнес Борисыч, когда я стала просить его не отправлять меня в Москву. — Я до сих пор на одно ухо плохо слышу, — нервно бросил главврач. Встав из-за стола, он направился к выходу. А я поковыляла в перевязочную. Ярослав вчера рвал и метал, что очередной борт в Москву отправился без моей ценной персоны.
Сама я не решалась звонить Яру. Он категорично настроен отправить меня в безопасное место. Несколько дней назад разбомбили палаточный госпиталь в Алеппо. Багиров теперь и слышать ничего не хочет, а я ведь его почти уговорила оставить меня здесь.
С Пыжом я в Москву не полетела. Тогда Борисыч прикрыл. Сказал, что были серьезно раненые бойцы, которых срочно нужно было транспортировать. Ярослав вроде успокоился. У нас начался новый этап в отношениях – любовная переписка. Иногда Яр был настолько занят, что писал редко и только по делу. В такие моменты важны были даже его короткие сообщения, потому что я знала, что из боя он вышел живым и здоровым.
— Сама звони, — сказала Вера, как только взглянула на меня. Догадалась по кислому выражению лица.
— Бессмысленно, — опустившись на табурет.
Прошло чуть больше трех недель после моего ранения. Не могу сказать, что я бегала, словно козочка, но вполне живо передвигалась в корсете и могла быть полезной.
— Находи слова, убеждай мужика, отстаивай свое мнение, — завелась Вера, но тут же как-то сдулась, посмотрела сочувственно и продолжила: — Хотя тут я на стороне Ярослава. Не обижайся, Алька, но нечего тебе здесь делать, — мотая головой. — Когда у женщины есть мужчина, за спиной которого надежно и безопасно, можно спокойно строить карьеру, быть женой и мамой, а не мотаться по боевым заданиям. Погибла бы ты сейчас, кому что доказала бы?
— Так и он может погибнуть… — едва слышно, мне страшно было произносить эти слова, и думать о таком не хотелось.
— Он мужик военный, всякое может случиться, Аль. А чтобы он не переживал и не кричал на Борисыча, ты должна сидеть дома и молиться за него. Ну вот что тебе здесь делать? Тебе место приготовили в госпитале в Москве. Там такие же раненые. Осенью учиться пойдешь на врача, если не передумаешь. Ну прав Ярослав, Алька, прав! — перекладывая что-то с места на место, Вера обрабатывала поверхности.
— Так он двух медсестер убрал, а у вас рук не хватает, — это была основная причина, по которой мне хотелось задержаться.
Борисыч не говорит, но я знаю, что с подачи Багирова перевели Светку и Алину. Я уже и к Алине ревновать стала, подумала, между ними тоже что-то было, но как позже выяснилось, он услышал разговор девушек и потребовал их убрать от меня как можно дальше. Что они там обсуждали, так и осталось для меня секретом.
— Новых обещали прислать. Справимся без тебя.
Я поднималась с табуретки, когда в кармане зазвонил телефон. Гудок у меня один на все контакты, но я чувствовала,
