- А как ты узнала, что он узнал?
- Людка мне позвонила. Оль, говорит, ты что, Федору рассказала про сообщения? А я ни ухом ни рылом. Он ей вечером написал на тот номер. Спокойной, мол, ночи, Люда. А до этого она мне днем звонила, расстроенная. Довез до дома, даже телефон не спросил. Попрощался и все. А оно вот как.
- Ничего так у вас игрища, - я едва успел отдернуть палец из-под Олиных зубов, вгрызшихся в багет. – Номер телефонный узнать – это ж как два байта отослать.
- Да я ей то же самое говорила. И Федьке тоже. Еще раньше, когда не знала, что это она. Но ему лень было. Это он сказал, что лень. А на самом деле выяснил, конечно. Теперь вот и не знаю, что дальше. Оба сегодня как в танке. Сама не хочу спрашивать.
- А потом, если что, с двух сторон будешь виновата.
- Да я думала, что тихонько в окопе отсижусь, - вздохнула Оля. - Вроде как дала им возможность встретиться вне работы, а дальше сами-сами. А получилось во как.
- Ну что тебе сказать, подруга? – я отдал ей огрызок с помидором. – Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
***
Ближе к ночи я предложил перебраться на человеческое спальное место этажом ниже, но Оля сказала, что ей лень. И что если прадедушка всех диванов выдержал нашу оргию, значит можно и переночевать на нем разок.
- Ну смотри, - мне вообще-то тоже было лень вставать, одеваться, спускаться на пятый. – Я предупредил. Потом, если что, не жалуйся.
- Не буду, - промурчала Оля, уткнулась носом мне подмышку и засопела.
Мы так и спали каждый раз. Если я засыпал первым и начинал храпеть, она перекатывала меня на бок и прижималась к спине, не позволяя повернуться обратно. Но сама любила именно так: мне под бочок. И тогда я мог храпеть сколько угодно, она уже не просыпалась. Лиза тоже жаловалась, что я трактор, и демонстративно перед сном запихивала в уши беруши.
Мне нравилось смотреть, как Оля спит. Уютная и беззащитная, как детеныш.
Детеныш…
Когда я днем ляпнул про детей, никакой задней мысли за этим не стояло. Просто продолжил вброшенную манагером связку «матрас – секс – дети». Тут уж можно было только догадываться, что подумала Оля, прикрывшись беззаботным, вполне в том же ключе, «ничего не имею против, но не сейчас». Может, это вообще было такое глобальное, без привязки к субъекту, а может, вполне конкретное: «Филатов, я согласна родить от тебя пятерых детей, но как-нибудь попозже».
Что касается меня… Наверно, печальный опыт отца прошился во мне генетически, но каждый раз, ложась в постель с женщиной, я имел в виду бэкграундом то, что от этого могут приключиться дети. И что стопроцентных средств защиты не существует. Кроме одного – любить свой кулак. И, опять же, повторения отцовской истории не хотелось. В моем представлении дети должны были рождаться по любви и расти в нормальной семье. Моя в этом отношении оказалась несколько парадоксальной: с любовью там все было хорошо, но когда родители ругались так, что горело небо, я прятался в дальний угол и тихо скулил. Потому что тогда еще не понимал, в чем фишечка.
Дети как таковые меня особо не пугали. Пашка говорил четко: какой я нахер отец, может, и дозрею когда-нибудь, но точно нескоро. Мне казалось, что я как раз был бы неплохим отцом и своего ребенка любил бы. И все же…
Я собирался жениться на Лизе, но никак не мог представить, что у нас будут дети. Вот хоть тресни. С Олей все только началось, я абсолютно не имел понятия, во что это выльется, и да, сознательно желанием размножаться не горел. Однако гипотетическая ситуация, когда она, пусть даже в ближайшие недели, вдруг сказала бы: «Блин, Жень, я беременна», панического ужаса не вызывала. Ну… что делать, значит, так надо.
Я погладил ее по волосам, она проворчала что-то и прижалась еще теснее. Мягкая, теплая. До чего же классно!
Сон где-то заблудился, мысли свернули совсем в другую сторону. Не самую веселую.
Оле я, конечно, соврал. Потому что, сверяя цифры с экрана прибора с контрольными, думал вовсе не о сексе, а о разговоре с большими дядями из оборонки и с Литейного. Дядям нравились наши разработки, но не нравился наш дикий статус частного бизнеса. Хотя военка и взяла нас официально под крыло, они все равно оставались лишь заказчиками и инвесторами и никак не влияли на наши планы и приоритеты.
Пашка намекнул, что уже был заброс на выкуп если не всей компании, то хотя бы контрольного пакета. Это означало, что в случае нашего согласия можно будет забыть о любых темах, кроме военной.
Смысл этого виделся прозрачным, как хрусталь. Сирия была генеральной репетицией того, что нас ожидало в недалеком будущем. И дай бог, чтобы не на своей территории. Но в подбрюшье – без сомнений. Все знали, где именно. Поэтому ресурсы собирали кучно и под строгий контроль.
Я прекрасно понимал, что это важно. Необходимо. Иначе сразу взял бы курс на медицину или универсалку. Но отдавать свое дело или хотя бы контроль над ним государству все же не улыбалось. Надо было все очень и очень серьезно обдумать. А вот грузить этим Олю точно не стоило. У нее совсем другие заботы.
Утром мы проспали, поэтому пришлось обойтись без бодрящего разврата. Бегом-бегом, туалет, душ, кофе с бутером. Оля поскакала к себе одеваться и рисовать лицо и, разумеется, зависла. Я обещал ее отвезти, чтобы вечером пойти куда-нибудь прошвырнуться в центре, но время уже поджимало. Сегодня опаздывать мне было никак нельзя.
«Оль, ты скоро?»
«Еще минут десять».
«Извини, я поехал».
«Ну и пожалуйста, сама доеду».
Слушай, кобра, давай без обидок, ладно? Я согласен закрывать глаза на твою непунктуальность, когда есть такая возможность, но сегодня точно нет.
Разумеется, транслировать это вербально не стал, отправил телепатограммой. Примите факс, девушка. Если не прошел – ну и ладно, не трагедь.
На работу я успел, хоть и зацепил пару плотных пробок. Прилетел за пять минут до старта видеоконференции с большим начальством, где предстояло отчитаться по субботним испытаниям. Новая глушилка, половину электроники для которой сделали мы, сработала как часы и в самое ближайшее время должна была пойти в серию.
Это было хорошо. Очень. И одновременно не очень. Мои ботаны как-то внезапно стали слишком круты, чтобы оставлять их на вольном выпасе. И даже если мы с Пашкой упремся и отстоим себя как частное предприятие, скорее всего, некоторых начнут убедительно переманивать в закрытые учреждения. Причем так убедительно, что отказаться будет сложно.
Глава 33
Глава 33
Ольга
Радовалась я примерно час.
Ну офигеть, какие мы хитрые и ловкие. Все, Федул, труба тебе, никуда не денешься, попался. Это тебе не ветеринарши с енотами и котиками.
А потом позвонила расстроенная Люда и сказала, что Федька у нее даже телефона не попросил. Довез до дома, попрощался и все.
- Ну, Люд… - я пыталась успокоить и ее, и себя, - подожди, не гони волну. Дай человеку подумать. Он тебя увидел, заценил, знает, где найти, если надо.
- Вот-вот, - усмехнулась она. – Если надо.
- Ну а никто и не гарантировал, что это сразу будет выстрел в яблочко.
- Я понимаю. Спасибо, Оль, ты и так много сделала.
Ну да. Достаточно, чтобы потом получить по башке от обоих. Хотя и думала, что как раз этого удастся избежать при любом раскладе.
До вечера я еще надеялась, что все получится. Ну вот такой вот Федька, все ему надо обдумать, прожевать. А тут ребенок к тому же, тоже немаловажный фактор. Не говоря уже о том, что от служебных романов он всегда шарахался, как от чумы. Был, был прецедент, правда, умерший в зародыше. Понравилась ему Лена из рекламы, но даже об этом и не узнала. Может, и другие были, еще до моего прихода, мне он не докладывал.
А потом, когда я уже вернулась домой после посиделок с Зойкой, Люда позвонила снова. Не с претензией, но с недоумением.
- Оль, а ты что, ему сказала?
